НОВИНКА.

Галина Паткова.
КАК У ХРИСТА ЗА ПАЗУХОЙ.
Весна уже давала о себе знать. С крыш свисали длинные сосульки, по обочинам дорог просел и посерел снег. Но зима еще не хотела отступать, ночи стояли холодные, да и днем бывало под минус десять. Татьяна смотрела на стайку свиристелей, что бойко обклевывали последние ягоды на рябине. Живо поправились, и айда искать новую столовую, а рябина понуро смотрела голыми ветками на кровавый снег под собой...
Или, быть может, только Татьяне казалось, что понуро? Она сама похожа на потрепанную стужей рябину. Такая же неухоженная, изможденная от неурядиц женщина. На вид - старуха старухой, а ведь ей еще всего-то шестьдесят шесть. Совсем забыла о себе... Ради чего, ради кого всю жизнь лямку тянула, не поймет. Конечно, в первую очередь ради детей, которых трое. Только вот не очень-то они разбежались ей спасибо говорить. Разъехались кто куда и палкой в деревню не загонишь. Не смогла она воспитать в них любовь к отчему дому, не смогла... Печально, но факт.
Будто, как специально подальше от родного края уехали, дочка только поближе, да и та не спешит проведать. Внуки пока малые были , гостили, а теперь и им не нужна стала.
Сама , поди-ко, виновата в том, что приняла Арсения в семью. Не родной он им, как был не родной, таковым и остался. Металась она меж двух огней, угождая то тому, то другому, как лучше хотела. Он же, видя ее старание, наглел, грубил. Ладно хоть руки не распускал, но доброго слова дети от него не слыхали. Пойди теперь, разбери, кто прав, кто виноват? Даже работу и ту на себе всю волокла. Скотины полон двор, чтобы-то все сытые были. Это-то ладно, пол беды, беда-то подвалила нежданно негаданно." Отблагодарил" ее Арсений за все ее старания - загулял. В больнице полежал в районе и пошло после, и поехало... Год уже, как насовсем к той, другой жить перебрался. А она совсем духом упала, обида изъедает ее бедное сердце. За что ей страдания такие? Людей стыдоба. Тут еще дочка масла в огонь подлила, приезжала и прямо в лоб ей без всякого зазрения совести выдала: " Он из тебя всю кровь выпил, а ты убиваешся, домой даже ехать не хочется..." Вот прямо так и сказала. Особенно последние слова больно ранили, как по сердцу ножом. Когда родного-то отца не стало, она , как сивка-бурка пахала, чтобы концы с концами свести, да их одеть-обуть. Это же не шутка в деле - с тремя-то на руках остаться... А им тепереча и домой не охота...
После того разговора Татьяна занемогла еше больше. Проснется, бывало, утром, обведет свое убогое жилище взглядом, да в слезы и не вставала бы вовсе, и тошно-то так на душе , и горестно, одиноко очень. Жить совсем не хотелось, да и зачем, коли не нужна никому...
Думала весной полегчает, да где там, только забот добавилось - крыша потекла. Как дождь, так у нее потоп, только успевает тазы подставлять. За этим-то занятием ее застал Николай, Миколой его в деревне прозвали. Кого уж кого, но его-то точно ей видеть не хотелось, чего припёрся не вовремя? Она его с молодости , со школы, можно сказать , недолюбливала. Стыдно ей было, что он за ней ухлястывал. Мать его с отцом пьянницами были, вечно по деревне шатались в непотребном виде.
- Слыхал я, крыша у тебя побежала, дай, думаю, зайду, разузнаю, поди помочь чем? - с ходу начал он.
- Побежала...вон, сколь мне работы наделала... - развела руками Татьяна, а у самой глаза на мокром месте, совсем нервы сдают.
Он покачал головой, да говорит:
-За меня надо было замуж идти, жила бы, как у Хритста за пазухой.
Она аж пятнами пошла:
- Ну-ну, пошто не одну не осчастливил? Паня-то рано ушла, извел поди-ко? Добры-то мужики все нарасхват, а ты так и живешь один, никому не нужный.
- Тебя ждал, когда освободишся, - заулыбался он.
- Шел бы ты, Микола со своими шутками, огрею вот тряпкой, мало не покажется и без тебя тошно.
- Ладно тебе, не кипятись, коли разрешишь, подлатаю крышу, материал кое какой имеется.
Связываться с ним совсем не хотелось, да куда деваться-то, пошла на уступки , согласилась. В деревне-то и просить особо не кого, мужиков-то - раз, два и обчелся...
К выходным с сыном приехали, шифер прихватили, инструмент. Вначале она суетилась с советами лезла, потом решила не мешаться под ногами, все равно проку ни какого. Пошла обед готовить, работников-то кормить надо будет. За два дня управились. Она деньги достала, а они ни в какую, но за шифер навелилиа все же немного. За столом посетовала, что обои подтекли, менять придется, в город ехать...
- Какой разговор, надо, значит надо, съездим, заодно и краски подкупим. Эвон рамы-то давно покраски просят, да и пол облупился.
Не понравилось ей, что Микола не в свои ворота лезет, его ли это дело? Одарила осуждающим взглядом, но промолчала. На автобусе-то не больно охота трястись...
Вот так, день за днем, Татьянино жилище начало преображаться, с ним, похоже и она стала оживать. Проснется утром, светло уже, солнышко в занавесках играет, рамы свежей краской поблескивают. Она только знай успевает планы на день строить. То - то, то - другое хочется обновить, да благоустроить. О прежней жизни даже вспоминать не хочетелось - серая она, неуютная, безрадостная, теперь ещё больше таковой казалась. Слава Богу пережила это все и главное - выжила! Выжила, чтобы жить теперь! И так ей хорошо было от такого открытия, так хорошо, что словами не описать. Мечтает повыбрасывать всё старье, мебель обновить, деньги-то есть, на черный день откладывала. А чего его ждать-то, черный день этот? Не будет у нее боле черного дня! Вон рябинушка обзеленилась, цветами в окно заглядывает, радость-то какая! Вначале лета день рождения у нее, вот возьмет да созовет детей всех повидаться. Не станет боле обижаться на них, какие могут быть обиды, пускай живут там, где нравится. Им хорошо и ей хорошо. Самостоятельные, пить есть не просят, сами зарабатывают на жизнь.
Татьяна порой не могла понять, откуда столько в ней энергии появилось? Будто сам Господь ей силы прибавлял. На Николая рукой махнула, пусть ходит, помогает, если душа его просит. Много уж работы-то переделал, одних только дров сколь наколол, разве под силу ей одной-то? Его поди-ко заслуга тоже, что ожила, что жизнь в новом свете увидела, давно ее вот так никто не обихаживал, пожалуй даже никогда. Может прав и в том, что поживет еще, как у Хрита за пазухой, порадуется дням отведенным. Она готова, стараться будет, лишь бы дни для этого были предоставлены.
Фото из гр. " Березовая Русь."