Алексей Кручёных (1886-1968)

ГОЛОД

В избе, с потолком дыряво-копченым Пятеро белобрысыx птенят Широко глаза раскрыли — Сегодня полные миски на столе дымят!.. — Убоинки молодой поешьте, Только крошку всю глотайте до конца, Иначе встанете — Маньку возьмет рыжий леший,- Вон дрыxнет, как баран, у соседского крыльца!.. Мать сказала и тиxо вышла… Дети глотали с голодуxи, Да видят — в котле плавают человечьи руки, А в углу ворочаются порванные кишонки. — У-оx!.. — завопили, да оравой в дверь И еще пуще аxнули: Там маменька висела — Шея посиневшая Обмотанна намыленной паклей!.. Дети добежали до кручи — Недоеденный мертвец сзади супом чавкал — Перекрестились да в воду, как зайчики, буxнули. Подxватили иx руки мягкие… А было это под Пасxу… Кровь убитого к небу возносилася И звала людей к покаянию, А душа удушенной под забором царства небесного Облакачивалась… Алексе́й Елисе́евич Кручёных (иногда подписывался псевдонимом «Александр Кручёных»; 9 (21) февраля 1886, посёлок Оливское, Херсонский уезд, Херсонская губерния — 17 июня 1968, Москва) — русский поэт-футурист, художник, издатель, коллекционер, теоретик стиха, критик, журналист. Ввёл в поэзию заумь, то есть абстрактный, беспредметный язык, очищенный от «житейской грязи», утверждая право поэта пользоваться «разрубленными словами, полусловами и их причудливыми хитрыми сочетаниями». «Что ценного в Кручёных? По своей неуступчивости он отстаёт от Хлебникова или Рембо, заходивших гораздо дальше. Но и он на зависть фанатик и, отдуваясь своими боками, расплачивается звонкою строкой за матерьяльность мира. Чем зудесник отличается от кудесника? Тем же, чем физиология сказки от сказки. Там, где иной просто назовет лягушку, Кручёных, навсегда ошеломлённый пошатыванием и вздрагиванием сырой природы, пустится гальванизировать существительное, пока не добьётся иллюзии, что у слова отрастают лапы…» — Борис Пастернак Умер 17 июня 1968 года в Москве от воспаления лёгких. На похоронах присутствовало лишь десять человек. Среди них были Лиля Брик, Андрей Вознесенский, Геннадий Айги и Эдуард Лимонов. Урна с прахом А. Е. Кручёных находится в колумбарии Нового Донского кладбища в Москве. * * * УЕХАЛА Как молоток влетело в голову отточенное слово, вколочено напропалую! — Задержите! Караул! Не попрощался. В Кодж оры! — Бегу по шпалам, Кричу и падаю под ветер. Все поезда проносятся над онемелым переносьем… Ты отделилась от вокзала, покорно сникли семафоры. Гудел трепыхался поезд, горлом прорезывая стальной воздух. В ознобе не попадали зуб-на-зуб шпалы. Петлей угарной — ветер замахал. А я глядел нарядно-катафальный в галстуке… И вдруг — вдогонку: — Стой! Схватите! Она совсем уехала? — Над лесом рвутся силуэты, а я — в колодезь, к швабрам, барахтаться в холодной одиночке, где сырость с ночью спят в обнимку, Ты на Кавказец профуфирила в экспрессе и скоро выйдешь замуж, меня ж — к мокрицам, где костоломный осьмизуб настежь прощелкнет… Умчался… Уездный гвоздь — в селезенку! И все ж — живу! Уж третью пятидневку в слякоть и в стужу — ничего, привыкаю — хожу на службу и даже ежедневно что-то дряблое обедаю с кислой капусткой. Имени ее не произношу. Живу молчальником. Стиснув виски, стараюсь выполнить предотъездное обещание. Да… так спокойнее — анемильником… Занафталиненный медикамен- тами доктор двенадцатью щипцами сделал мне аборт памяти… Меня зажало в люк. Я кувыркаюсь без памяти, Стучу о камень, Знаю — не вынырну! На мокрые доски молчалкою — плюх!..