До того я не был страдальцем, Дни летели прочь от меня. Иногда себя чувствовал старцем От пристрастия к бокалу вина. Но милей мне не жгучая капля. Ни красавица, ни игра. Не нужна мне офицерская сабля, Слава тоже уже не нужна.
Как-то с немцами играл в подкидного, Я не раз их рубил на полях. Но в тот день проиграл вороного, Только сабля осталась моя. Сел в тачанку тогда бессердечным, Не обвиняя себя, не кляня. Вдруг услышал намёт безупречный. В нём узнал вороного коня.
Подошёл ко мне Ворон мой верный. Ускакал видно от немчуры. Мне бы сесть на него в час вечерний И отбыть из этой дыры. Но моя дворянская правда И всё та же офицерская честь. Не позволили, став конокрадом, На чужого коня пересесть.
Не мог я глядеть в его сторону. В верные до боли глаза. Отпустить не смог - слишком дорог был. Навернулась мужская слеза. Я отвёл его на обочину, "Отче наш..." под нос бормоча. Не глядя на него озабоченно, Застрелил вороного коня.
Перешли потом мы границу. Зачерпнул на чужбин...ЕщёКонь
До того я не был страдальцем, Дни летели прочь от меня. Иногда себя чувствовал старцем От пристрастия к бокалу вина. Но милей мне не жгучая капля. Ни красавица, ни игра. Не нужна мне офицерская сабля, Слава тоже уже не нужна.
Как-то с немцами играл в подкидного, Я не раз их рубил на полях. Но в тот день проиграл вороного, Только сабля осталась моя. Сел в тачанку тогда бессердечным, Не обвиняя себя, не кляня. Вдруг услышал намёт безупречный. В нём узнал вороного коня.
Подошёл ко мне Ворон мой верный. Ускакал видно от немчуры. Мне бы сесть на него в час вечерний И отбыть из этой дыры. Но моя дворянская правда И всё та же офицерская честь. Не позволили, став конокрадом, На чужого коня пересесть.
Не мог я глядеть в его сторону. В верные до боли глаза. Отпустить не смог - слишком дорог был. Навернулась мужская слеза. Я отвёл его на обочину, "Отче наш..." под нос бормоча. Не глядя на него озабоченно, Застрелил вороного коня.
Перешли потом мы границу. Зачерпнул на чужбине сполна. Но не смог завернуть ту страницу, Где убил из чести коня. Так пришло жестокое время. Началась потерь череда. На себе я чувствовал бремя. И оно подъедало всегда.
Это время я пил беспробудно Люди обходили меня. Песни пел, бывало, занудно В тёплом свете яркого дня. Я просил людей до полуночи - Не ругайте меня зазря. Но меня называла сволочью, Избивавшая до смЕрти шпана.
Мы используем cookie-файлы, чтобы улучшить сервисы для вас. Если ваш возраст менее 13 лет, настроить cookie-файлы должен ваш законный представитель. Больше информации
Комментарии 29
До того я не был страдальцем,
Дни летели прочь от меня.
Иногда себя чувствовал старцем
От пристрастия к бокалу вина.
Но милей мне не жгучая капля.
Ни красавица, ни игра.
Не нужна мне офицерская сабля,
Слава тоже уже не нужна.
Как-то с немцами играл в подкидного,
Я не раз их рубил на полях.
Но в тот день проиграл вороного,
Только сабля осталась моя.
Сел в тачанку тогда бессердечным,
Не обвиняя себя, не кляня.
Вдруг услышал намёт безупречный.
В нём узнал вороного коня.
Подошёл ко мне Ворон мой верный.
Ускакал видно от немчуры.
Мне бы сесть на него в час вечерний
И отбыть из этой дыры.
Но моя дворянская правда
И всё та же офицерская честь.
Не позволили, став конокрадом,
На чужого коня пересесть.
Не мог я глядеть в его сторону.
В верные до боли глаза.
Отпустить не смог - слишком дорог был.
Навернулась мужская слеза.
Я отвёл его на обочину,
"Отче наш..." под нос бормоча.
Не глядя на него озабоченно,
Застрелил вороного коня.
Перешли потом мы границу.
Зачерпнул на чужбин...ЕщёКонь
До того я не был страдальцем,
Дни летели прочь от меня.
Иногда себя чувствовал старцем
От пристрастия к бокалу вина.
Но милей мне не жгучая капля.
Ни красавица, ни игра.
Не нужна мне офицерская сабля,
Слава тоже уже не нужна.
Как-то с немцами играл в подкидного,
Я не раз их рубил на полях.
Но в тот день проиграл вороного,
Только сабля осталась моя.
Сел в тачанку тогда бессердечным,
Не обвиняя себя, не кляня.
Вдруг услышал намёт безупречный.
В нём узнал вороного коня.
Подошёл ко мне Ворон мой верный.
Ускакал видно от немчуры.
Мне бы сесть на него в час вечерний
И отбыть из этой дыры.
Но моя дворянская правда
И всё та же офицерская честь.
Не позволили, став конокрадом,
На чужого коня пересесть.
Не мог я глядеть в его сторону.
В верные до боли глаза.
Отпустить не смог - слишком дорог был.
Навернулась мужская слеза.
Я отвёл его на обочину,
"Отче наш..." под нос бормоча.
Не глядя на него озабоченно,
Застрелил вороного коня.
Перешли потом мы границу.
Зачерпнул на чужбине сполна.
Но не смог завернуть ту страницу,
Где убил из чести коня.
Так пришло жестокое время.
Началась потерь череда.
На себе я чувствовал бремя.
И оно подъедало всегда.
Это время я пил беспробудно
Люди обходили меня.
Песни пел, бывало, занудно
В тёплом свете яркого дня.
Я просил людей до полуночи
- Не ругайте меня зазря.
Но меня называла сволочью,
Избивавшая до смЕрти шпана.
Автор Андрей Ше, 2020