Предыдущая публикация
Красная чума
Почему Сталин уничтожает своих же палачей
Что собой представляет коллективизация конца 30-х гг., расписанная нам большевиками как некий поход здоровых сил страны против кулака мироеда?
Крестьянский мир к тому времени уже много раз был подчистую разграбляем продразверстками, что и породило голод в Поволжье, где комбеды свирепствовали с особой жестокостью в 1920 году, а потому у ограбленного большевиками подчистую крестьянина к лету 1921 года не оказалось даже самого элементарного — семенного зерна. Вот в чем причина голода, а не в какой-то мифической засухе, которая была впоследствии изобретена для сокрытия преступной деятельности захвативших власть в России инородцев.
Все то же творилось и впоследствии. Причем, не только разграбление, но и расстрелы и высылка в необитаемые районы севера миллионов русских людей.
Но кто же это творил в стране, где победила некая такая «русская революция»?
«…в 1934–1936 годах во главе “центра” НКВД стояли два еврея и один русский (нарком Г.Г. Ягода и его заместители: 1-й — еврей Я.С. Агранов и 2-й — русский Г.Е. Прокофьев). В конце 1936 года впервые в истории ВЧК — ОГПУ — НКВД (о смысле этого — ниже) главой стал русский, Н.И. Ежов, Агранов остался 1-м замом, а из трех действовавших с конца 1936-го новых замов — М.Д. Бермана, Л.Н. Бельского (Левина) и М.П. Фриновского — только последний не был, возможно, евреем… “Главное управление ГБ Центра” состояло к 1937 году из 10 “отделов” (охраны, оперативного, контрразведывательного, секретно-политического, особого и т.д.), и начальниками по меньшей мере 7 (!) из этих 10 отделов были евреи (Паукер, Миронов, Леплевский, Шанин, Слуйкий, Цесарский, Вейншток)» (Кожинов В. Правда сталинских репрессий. ООО «Алгоритм-Книга». М., 2006. С. 294).
И органы тех времен были теснейшим образом связаны с литературным еврейским миром:
«…среди деятелей литературы того времени было немало людей, имевших опыт работы в ВЧК — ОГПУ — НКВД, — скажем, И.Э. Бабель, О.М. Брик, А. Веселый (Н.И. Кочкуров), Б. Волин (Б.М. Фрадкин), И.Ф. Жига, Г. Лелевич (Л.Г. Калмансон), Н.Г. Свирин, А.И. Тарасов-Родионов и т.д.
Далее, своего рода “единство” с ОГПУ продемонстрировала большая группа писателей, побывавшая в августе 1933 года в концлагере Беломорканала, чтобы воспеть затем работу “чекистов” в широко известной книге, где выступили тридцать пять писателей во главе с А.М. Горьким
Уместно привести также позднейшие (конца 1950-х — начала 1960-х годов) рассуждения писателя В.С. Гроссмана о И.Э. Бабеле и других: “Зачем он встречал Новый год в семье Ежова?.. Почему таких необыкновенных людей — его (Бабеля — В.К.), Маяковского, Багрицкого — так влекло к себе ГПУ? Что это — обаяние силы, власти?” (Липкин С. Квадрига. М., 1997. С. 589).
Особой “загадки” здесь нет, ибо Бабель сам служил в ВЧК, одним из наиболее близких Маяковскому людей был следователь ВЧК — ОГПУ и друг зампреда ОГПУ Агранова Осип Брик, Багрицкий же с чувством восклицал в стихах:
Механики, чекисты, рыбоводы,
Я ваш товарищ, мы одной породы…
И т.д.
…ясно, что “сопоставление” ОГПУ — НКВД и ССП того времени не является чем-то несообразным» (Кожинов В., с. 295).
Так что вся эта спайка красной пропаганды с чекистами теперь не выглядит чем-то таким необычным. Но является вполне естественным «украшением» пришедшего к власти в 1917-м режима. И вот как они тогда «прекрасно» работали. В данном случае как «потрудился» во времена коллективизации чекистский агент Бабель:
«С февраля по апрель 1930 года он, по его собственному определению, “принимал участие в кампании по коллективизации Бориспольского района Киевской области”. Вернувшись в Москву в апреле 1930-го, Бабель сказал своему другу Багрицкому: “Поверите ли, Эдуард Георгиевич, я теперь научился спокойно смотреть на то, как расстреливают людей”» (Липкин С. цит. соч., с. 59); (Кожинов В., с. 311–312).
Вот хотя бы приблизительные сведения о хозяйничаньях в эти годы еврейских революционеров на нашей земле:
«“Коллективизация” 1929–1933 гг. выселила из исконных мест до 15–20 миллионов крестьян, более половины считаются погибшими в невыносимых условиях Сибири и Севера…» (Священник Рожнов В. О тайне воскресения России. Курск, 2001. С. 140).
На самом деле погибло много больше русских людей. Из выселенных до места ссылки не доехал ни один ребенок до трех лет. А угнано было большевиками до 9 млн. русских мужчин. Понятно, все они имели семьи по 10–15 человек. То есть только детей ясельного возраста и в самый первый период, еще в дороге, большевики поубивали голодом и холодом, а иногда и отсутствием даже воды, порядка 20 млн. человек. Причем, уже из прибывших, как потом свидетельствовали чудом выжившие, из сотни хорошо, если остался в живых один.
А вот как исчисляются результаты дьявольской работы соучастников коллективизаторских «трудов» еврейского писателя Бабеля, привыкшего на смерть расстреливаемых русских крестьян смотреть спокойно:
«…были сразу убиты 4 миллиона» (Там же).
Вся эта «коллективизация», судя по результатам, на самом деле является массовым ограблением русского крестьянства, причем, дабы не возникло противодействие насильникам, не то что там выступление против грабителей, но косой взгляд, как заранее планировалось, должен стоить жизни, рискнувшему попытаться как-то противостоять социализации имущества любому русскому крестьянину. А всех тех, кто по мнению грабителей ну просто не мог не высказаться против, или бросить косой взгляд на вооруженных евреев, планировалось убить заранее. И помимо вышвырнутых из дома, у кого было изъято вообще все, а сами в чем были вместе с детьми угнаны под конвоем на верную смерть в Сибирь, было тут же еще и убито 4 млн. человек.
И вот что происходило с теми, кому посчастливилось не быть расстрелянными сразу или быть отправленными со своими семьями в районы вечной мерзлоты, где погибло подавляющее большинство:
«В 1930 г. только на Украине было изъято 7,7 млн. тонн зерна, главным образом отправленного за границу. В 1931–32 гг. весь выращенный хлеб снова забрали власти, и опять отправили преимущественно за границу. Голод охватил Украину, Центрально-Черноземный район, Курскую, Воронежскую, Пензенскую и др. области.
Любые попытки крестьян накормить себя и семью жестоко пресекались. В частности, в августе 1932 года введена смертная казнь за хищение колхозной собственности (“закон о пяти колосках”). По этому закону расстреливали даже детей, собиравших колоски, чтобы сварить кашу» (Иванов А.А. Что необходимо знать русским. Справочник русского человека. «Самотека». М., 2008. С. 187).
Еврейские расправы, судя по всему, пришлись еврейскому сердцу по душе. А потому:
«В начале 1931 года Бабель вновь отправился в те места» (Воспоминания о Бабеле. М., 1989. С. 327).
И эти массовые преступления племенем «заезжих» чем-то из ряда вон выходящим за рамки обычного в ими завоеванной стране как не считались ранее, так не считаются даже и теперь:
«Все, что происходило до 37-го года, считалось закономерностью и вполне разумной классовой борьбой, потому что крошили не “своих”, а “чужих”» (Мандельштам Надежда. Вторая книга. М., 1990. С. 390–391).
Но вот до какой степени серьезно были выкошены эти самые «свои» после проведения ими «коллективизации». Из:
«…восьми членов ЦК, которые непосредственно осуществляли коллективизацию в основных “зерновых” регионах, к концу 1930-х были расстреляны семеро, — “уцелел” только Андреев, — кстати сказать, уже в 1930 году возвращенный с Северного Кавказа в Москву и более не занимавшийся “коллективизаторством”…» (Кожинов В., с. 327).
То есть переставшим совершать преступления, за которые постигла кара всех иных большевицких государственных деятелей, вдоволь опившихся кровью миллионами уничтожаемых ими русских людей.
«Побуждает задуматься и сравнительно недавно опубликованная статистика, говорящая о судьбах всех (71 человек) членов ЦК ВКП(б), избранного в феврале 1934 года — на “съезде победителей” (главнейшей их “победой” была именно коллективизация). Из состава этого ЦК к марту 1939 года… уцелели 19… И едва ли уместно счесть “случайностью” тот факт, что из 19 уцелевших цекистов всего только два человека — Андреев и Молотов — имели прямое отношение к коллективизации (не считая, понятно, самого Сталина), а из 46 репрессированных непосредственно руководили этой “второй революцией” более 20 (!)…» (Там же, с. 328).
Так что, начиная с 1935 года, этих «победителей» начинают уничтожать как бешеных собак свои же. Из избранных в 1934 г. 68 членов ЦК к 1939 репрессированы 50.
Но почему так жестоко Сталин расправляется с лучшими исполнителями своих грандиозных проектов?
«Есть версия, согласно которой деятели, осуществлявшие коллективизацию, как говорится “слишком много знали”, — знали о том, на какой великой крови, на каких страданиях огромного количества людей воздвигалась колхозная деревня, и поэтому подлежали уничтожению.
Но, надо думать, наиболее важно другое: к середине 1930-х годов жизнь страны в целом начала постепенно “нормализоваться”, и деятели, подобные тем, которые, не щадя ни кого и ничего, расправлялись с составлявшим огромное большинство населения страны крестьянством, стали, в сущности, ненужными и даже “вредными”; они, в частности, явно не годились для назревавшей великой войны, получившей имя Отечественной, — войны народной, а не “классовой”.
Поэтому самая широкая замена “руководства” (сверху донизу) была в то время вполне закономерна, даже естественна (как и, например, позднее — в 1956–1960 годах или в 1990–1993-м). Страшное “своеобразие” времени состояло в том, что людей отправляли не на пенсию, а в лагеря или прямо в могилы…» (Там же, с. 330).
Отчего же так жестоко Сталин расправлялся со своими подручными, которым сам же и давал задания производить все эти многочисленные убийства?
Палачей, после ими произведенных многомиллионных убийств, следовало уничтожить. Что затем и было исполнено начиная с 1935 года.
Попытки же в 90-е годы Коротичей и Роев Медведевых обвинить большевиков в антисемитизме не имеют под собой никакой почвы, так как и убийцами и их же жертвами на этот раз были исключительно лица еврейской национальности. Вот имена палачей:
«Ягода, Агранов (Сорензон), Марк (Меир) Гай, Александр (Шахне) Шанин, Иосиф Островский, Абрам Слуцкий, Борис Берман, Самуил Черток, Георгий Молчанов, то есть 9 евреев и всего только один (!) русский (Молчанов)…» (Там же, с. 338).
Таким образом, выясняется, что это было обыкновенным самоуничтожением «бесов Достоевского» себе подобными. Однако ж на том и это дело далеко не закончилось — палачи сами затем были уничтожены точно так же, как и их недавние жертвы:
«…энкавэдисты также были расстреляны или же покончили жизнь самоубийством (как знаменитый тогда следователь садист Черток)…» (Там же, с. 339).
Но и вновь никакого обрусения среди чекистов Лубянки не последовало:
«Их места весной-летом 1937 года заняли новые “выдвиженцы” — Израиль Леплевский, Бельский (Левин), Дагин, Литвин, Шапиро и т.д.» (Там же).
Но эта замена евреев евреями отмечалась и во всех иных властных структурах большевицкого режима, что в очередной раз отметает версию об антисемитизме Сталина:
«…репрессируемые руководящие деятели еврейского происхождения нередко тут же “заменялись” такими же, что опрокидывает версию об “антисемитизме”. Так пост начальника Политуправления РККА и зам. наркома обороны еврея Гамарника, покончившего с собой 31 мая 1937 года в предвидении неизбежного скорого ареста, занял бывший член национальной еврейской партии “Рабочие Сиона” Мехлис; пост репрессированного наркома оборонной промышленности Рухимовича — еврей же Ванников, на место арестованного начальника Спецотдела ГУГБ НКВД Бокия пришел Шапиро и т.п.» (Там же, с. 342–343).
Все то же происходило и по части представительства этой прослойки населения и на международной арене — в рядах дипломатического корпуса:
«…евреи Лозовский (Дридзо), Майский (Ляховецкий; с 1932 по 1943 год был послом Великобритании) и Литвинов (Валлах) занимали посты ни много ни мало заместителей наркома иностранных дел, а еврей Урманский был важнейшим послом в США! Не приходится уже говорить о евреях на других, не таких наивысших должностях в Наркоминделе» (Там же).
Таким образом, вся эта крупномасштабная акция напоминает собой поэтапное уничтожение людей, скажем, зарывших на некоем острове сокровище, а теперь планомерно уничтожаемым, дабы лишнего не сболтнули. А упрятывать в небытие убийцам было что: память о смерти десятков миллионов русских людей, чья жизнь после разграбления их до нитки разбойниками с большой дороги большевиками не предусматривалась. И масштабы произведенной акции были слишком велики и слишком антинародны. И обыкновенной пропагандой как-либо прикрыть эти преступления возможности просто не предоставлялось. Но и самих этих интернациональных преступников перед лицом надвигающейся угрозы войны оставлять в живых также было достаточно опасно: эта гвардия привыкла выступать лишь в роли жандарма, а уж никак не в роли защитников Родины от нападения внешнего врага.
«В 1992 году была издана… книга Евгении Альбац, посвященная безпощаднейшему обличению ВЧК — ОГПУ — НКВД — КГБ, которые, по ее определению, с 1917 года осуществляли “геноцид в отношении собственного народа” (Альбац Е. Мина замедленного действия. (Политический портрет КГБ.) М., 1992, с. 10). Она особо отмечала, что в НКВД “было много евреев”, ибо революция подняла на поверхность, как определила Альбац, “все самое мерзкое… вынесла на простор Отечества именно подонков народа (в данном случае — еврейского — В.К.). И в НКВД, на эту кровавую работу, пришли те, для кого она была возможностью самоутвердиться, ощутить свою власть… Расплата наступила скорее, чем они предполагали” (там же с. 130)» (Кожинов, С. 347–348).
Так в 90-е евреи пускали свои крокодиловы слезы, не имея возможности хоть как-то объяснить кровожадность своих соплеменников в отношении населения захваченной ими России.
Однако же причина уничтожения этих кровавых палачей уже озвучена: нежелание вступать в серьезную войну при наличии такого количества русофобов в своем же тылу. Да, русский народ предполагалось в качестве топлива использовать для разжигания пожара мировой революции. Потому-то Сталин и подчищал тылы от нежелательного теперь элемента — своих же еврейских палачей, с ног до головы замаранных в русской крови.
Следующая публикация
Нет комментариев