Предыдущая публикация
В новую рубрику "Пусть сбывается в году жить в здоровье и ладу!
" серии литературных произведений (проза, поэзия и пр.) о прекрасной поре Новогодья.
Открывает рубрику работа Светланы Алексеевны Кожиной. Светлана Алексеевна - замечательный автор районного клуба "Вдохновение" п. Чернышевск. Приятного чтения, друзья!
Иллюстрация Ольги Зиминой к рассказу Светланы Кожиной "Аленкино предновогодье"
Алёнкино предновогодье
Когда Алёнка была маленькой, из всех праздников больше всего ждала Новый год. Накануне, в конце декабря в забайкальской таёжной деревушке на улице трещал мороз, часто завывала метель. А дома в печке весело пощёлкивали полешки. Мать второй раз занесла большую охапку берёзовых дров.
– Счас, доча, натопим, так нажарим, что «Ташкент» у нас будет.
Девочка прислонилась спиной к тёплым кирпичам русской печи. Подоткнула под ухо мягкую подушку. Перед сном мечтала о том, что скоро приедут на каникулы сёстры и братишка. Дома станет шумно и весело. Вечером они усядутся за круглым столом в середине комнаты. Будут красить листы бумаги яркими красками, а потом все вместе, дружно примутся лепить длинные цепочки. Развесят их в несколько рядов над всеми окнами. Старшие сестрёнки Вера и Надя украсят влажные, запотевающие от холода стёкла окон большущими ажурными снежинками. А они с Лидой начнут упрашивать маму, чтобы разрешила им налепить на потолок «снег» – маленькие комочки ваты на ниточках. Мама вначале заартачится, но против уговоров белокурой, обаятельной проказницы Алёнки не устоит и, в конце концов, сдастся.
Сразу в доме – дым коромыслом. Намочив один кончик нитки с ватой в ковше, ребятишки, смеясь, примутся с силой бросать его вверх, чтобы прилепить к потолку. Весело станет. Ух, какая толкучка! Алёнка, довольная суетой, будет громче всех смеяться, визжать и хлопать в ладоши, когда её «снег» на ниточке плюхнется ей на голову. Постепенно большая комната в избе превратится в заснеженный теремок… Красотища!
Девчонки обязательно включат радиолу и возьмутся крутить пластинки, то «Последнюю электричку», то «Летку-еньку»…. Алёнка представляла, как пойдёт с ними отплясывать под ёлкой.
«Раз, два, туфли надень-ка,
Как тебе не стыдно спать?
Славная, милая, смешная Енька
Нас приглашает танцевать!»
Девчонка вспоминала слова песни. Ноги просились в пляс! Пластинок у них много, большая коробка пришла по почте ещё прошлым летом.
От тепла и усталости глаза слипались, и как не сопротивлялась Алёнушка, дрёма обнимала её с головы до ног.
Декабрьский мороз лютовал. Пощёлкивали от стужи стёкла, наполовину покрытые толстым слоем намёрзшего льда, обледенела и входная дверь. На улице колотун. Порой до обеда вся деревня стояла в сером тумане, это значит, больше сорока градусов мороза. А дома благодать, тёплая печка из середины деревянной избы пышет жаром во все углы.
Серенький котёнок Пушок запрыгнул к девчонке в кровать. Отодвинул сон. Алёнка притянула к себе котика, пока мама не видела. Она всем наказывала: «Котёнок должен спать на своём месте!» За шторкой у печки стояла его коробка с мягонькой постелькой, а Пушок любил засыпать с маленькой хозяйкой. Вот и сейчас довольный пушистик замурлыкал. А в Алёнкиной голове снова понеслись мысли о детских предновогодних делах.
Пока она несколько дней пребывала в томительном ожидании сюрпризов и чудес, а затем вертелась в новогодней кутерьме, как шустрая белочка в колесе, вернулись с учёбы Вера и Надя, а затем Саша и Лида.
И вот в избе всё готово. Мечты девчонки сбывались. Дом украшен точь-в-точь так, как хотела Алёна. Ребятня и мама ждали папу с ёлкой. Не сегодня-завтра он должен был вернуться с работы, а трудился далеко в лесу. Пообещал младшей дочери привезти ёлку. Именно ёлку – ветвистую, высокую сосну под самый потолок, а не маленькую ёлочку. Алёнка сейчас бы достала со шкафа заветную коробку с игрушками, но сама не доросла ещё. Даже с табуретки не дотягивалась, а старшие отказывались помочь: вдруг сломает. Так что девчонка терпела до тех пор, когда начнут наряжать зелёную красавицу. Этот чудесный сундучок с бусами и шарами, красной звездой и множеством стеклянных и картонных игрушек давно подарили Вере старики, что жили по-соседству. Подарили за доброту. Верочка нянчилась с их внучкой и бегала в магазин за продуктами.
… Приготовления к наступающему году шли на всю катушку. Мама напекла тарочек с голубичным вареньем и сладких, рассыпчатых калачей. Почаевали со стряпнёй, сняли пробу, а остальную часть мать вынесла на улицу, чтобы до праздника сохранить. Ну, ничего, считала Алёнка, она мёрзлые постряпушки тоже любит. В доме пахло варёным холодцом, квашеной капустой, сладкой выпечкой. Не хватало только хвойного аромата.
Старшие дочери Антонины костюмы на маскарад для себя уже не делали, считали себя взрослыми. Заменили в этом деле мать и шили младшим сестрёнкам, как всегда, Снежинок. Алёнке хотелось быть на «Ёлке» Снегурочкой, но учительница первоклашке эту роль не доверила. Пообещала дать, но только в четвёртом классе. «Долго ещё ждать» – вздыхает девочка. Лидочке они кроили из накрахмаленного куска марли новый костюм. Юбка у неё будет в три волана, а младшей достался Лидин прошлогодний наряд. Но зато короны из картона, обклеенные тонким слоем ваты и украшенные разноцветными стеклянными бусинками разных форм, у девчонок новые.
«Ох, хлопоты, хлопоты!» – по-взрослому, как мама, развела руками Алёнка. Она пробежала к вешалке, стянула пальтишко, быстренько сунула ноги в валенки, встряхнула сложенный вдвое тёплый платок.
– Ты куда опять собралась? – спросила Надя, примеривая выкройку на Лиде, – на улице-то темень!
– Пойду папку посмотрю, может, приехал? – девчонка уже завязывала платок.
– Вот нетерпячая, – засмеялась Вера, подбирая новую долгоиграющую пластинку. – Приедет папа, куда он денется?! – И весело запела:
«Хмуриться не надо, Лада,
Для меня твой смех награда…»
Эту включу! – решила она, взглянув на Надю.
– А чё, Полкан-то молчать будет?! Затявкает от радости, все услышим! – развернулась к Алёнке Лида.
– Я быстренько, только одним глазиком взгляну, – уже с порога крикнула им.
Младшая Алёнка – любимица в доме. Маленькую шалунишку никто не ругал, хотя порой и было за что. Только пятиклассница Лида любила руководить сестрёнкой: то «посуду помой», то «пол подмети», то «не мешай». Алёнка подчинялась – так наказывала мама, слушаться старших было заведено в семье с давних пор.
Тихо на улице, на сине-чёрном небе чуть-чуть проступали далёкие звёздочки, в воздухе сгущался серый туман. Мороз крепчал, щипал девчонку за лицо. Лохматый Полкан забрался в будку, даже Алёнке хвостом повилять не хочет. Свернулся калачиком на тёплой подстилке из сена, уши навострил, затаился. Девочка послушала вечернюю тишину: не слышно ни скрипа конных саней, ни топота лошадки, ни заливистого лая надёжного и верного «друга» отца – беспородного пёсика Шарика.
Вечер нависал над селом чёрной птицей. Распластала она огромные крылья над избами с белыми столбами дыма из печных труб.
– Нету-ка, – грустно оповестила домочадцев, скидывая поношенное пальтишко. – Ух, холодрыга! – передёрнула плечиками.
– Иди ко мне, – позвала её мама, – подставляй ручки, будем пряжу перематывать. Соскучилась по папке?
Она легонько обняла дочурку. Алёнка утвердительно махнула головой.
Мать выстирала овечью пряжу, теперь надо было перемотать её в клубок, да успеть за каникулы связать ребятам носки и варежки, хорошо, что старшие дочки уже владеют спицами. Справятся все вместе, да и вечера длинные.
Получилось два больших клубка шерстяной пряжи, один Антонина убрала в нижний ящик шифоньера. Подошла к окну, которое выходило в улицу, отодвинула белую занавеску, вглядывалась в темноту.
– Не видать? – настороженно спросила старшая дочь. Пять ребячьих голов повернулись в сторону матери, пять пар глаз неотрывно смотрели на неё. Вопрос остался без ответа.
– Должен бы подъехать, что-то задерживается?! – забеспокоилась Надя.
Мать развернулась к столу, улыбка прогнала тревогу в глазах, она громко спросила:
– Ну, и что у вас получилось?
Ничуть не показывая беспокойство детям, взяла платье, намётанное крупными стежками, прикинула на среднюю дочку:
– Украсится и будет отличным, мне нравится, а тебе, Лида?
Не успела Лида и слова сказать в ответ, как Саша метнулся к проигрывателю, снял иголку с пластинки.
– Тише, кажется, Полкан лает!
На улице, действительно, забрехали собаки, все деревенские псы поднялись. Как в бочку бухал Полкан, заливался звонко соседский кобелёк, надрывно рычала на цепи сторожевая овчарка из дома подальше. И каждый из домочадцев подумал, что, наконец-то, подъехал отец. Саша бросился к окошку. В падающем на дорогу просвете мимо их дома лошадка неспешно тянула хорошо нагруженный воз дров, её сопровождала свора деревенских собак. «Другой кто-то, не отец»…
Пластинки больше не включали, никто не хотел слушать ни «Ладу», ни «Снег-снежок». Все между делом чутко прислушивались к тому, что происходило на улице. Лида и Алёнка между стеклянных ярких бус, пришитых к коронам, клеили мелкие блестящие кусочки от разбитых ёлочных игрушек. Короны получались как у цариц заморских – искрящиеся и переливающиеся всеми цветами радуги. Но Лида недовольно бурчала на Алёнку:
– Всё из-за тебя! Вечно тебе чёто надо! А вдруг папка заблудился в лесу в темноте?
Младшая сестрёнка вмиг представила отца одного в тёмном, заснеженном лесу среди высоких, лохматых сосен, а поблизости горят огоньки – это волки подбираются. Алёнке стало страшно за папку, крупные горошины покатились из глаз.
– Лида, а я, почему я виновата? – всхлипывала она.
– А потому, что ты заказала самую высокую ёлку!– резко развернулась Лида.
– Лидочка, – зашептала на ухо сестрёнка, – я же не знала, что он поздно поедет!
– Не знала она! – фыркнула та, что не осталось незамеченным матерью и братом. А несчастная Алёнка уже ревела белугой.
– Не плачь, доченька, твой папа никогда не заблудится, – мама положила тёплые руки на плечи младших дочек, наклонилась к ним и прижалась грудью. – Задерживается, скорее всего, потому, что напарник поздно приехал, – уверенно сказала она, – Саша, принеси ещё дровишек! Вечер долгий…
– Ну, ты, Лидка, тормоз! Как можно заблудиться в снежном лесу, а следы-то для чего? Тебе лишь бы Алёнку пугать!
Проходя мимо, он дёрнул её за косичку, Лида вослед показала язык.
Антонина закручинилась, запереживала, но вида ребятам не показывала. Шустро мелькали в руках спицы, сплетая овечью шерсть в носок. Украдкой поглядывала на ходики. Томительно долго тянулись часы, как будто в них не шестьдесят минут, а в несколько раз больше.
Отец приехал поздно. Вместе с клубом морозного воздуха, который белым облаком прокатился через всю комнату до самых окон и охватил всех холодом, в дом ввалился закоченевший папа. В длинном бараньем тулупе, надетом поверх телогрейки и ватников, в шапке-ушанке, охваченной серебристым инеем, в тёплых до колен меховых унтах он походил на Деда Мороза. Лицо его обросло густой щетиной. От дыхания на морозе она закуржавела. Ресницы и брови тоже побелели, только нос и щёки краснели. Промёрз до костей, а улыбающиеся папины глаза лучились теплом. Алёнка первой бросилась к отцу на руки.
– Пап, ты не заблудился?! – радостно закричала она, и, сдвинув шапку с его уха, прошептала, – а ёлку привёз?
– Привёз, – отец поставил её на пол, – в сенцах деревце стоит, отогреюсь, занесу. Ух, ты, это куда же я попал? – оглядел украшенную комнату. – Тоня, это наш дом?
– Наш, Ваня, наш, – навстречу вышла, приветливо улыбаясь, жена.
– Так это же снежное царство! Какие же вы у меня молодцы!
Дом наполнился ребячьим гамом, радостными возгласами и детской трескотнёй со всех сторон. Отец едва успевал отвечать на вопросы ребятам. Соскучились, порой не виделись месяцами. В какую-то секунду Алёнка успела натянуть на голову корону, только в зеркало взглянуть не догадалась, и «такая красавица» с украшением больше над одним ухом, чем надо лбом, уже крутилась перед отцом.
– Царевишна моя! – восхитился папа.
– Хвастуша! – съязвила Лидочка.
И все громко рассмеялись.
– Ну, заговорили вы меня, – папа поправил корону и погладил девочку по русым тоненьким косичкам, – Алёна, я ведь по дороге лисичку повстречал, гостинчик тебе отправила, – серьёзно добавил он.
– Иван, да ты как дедушка Мороз: и ёлку детям, и подарки из леса! – из кухни отозвалась мать, она накрывала стол. Запах кислых, домашних щей заставил Ивана проглотить слюни.
Протянул дочке бумажный светло-коричневый пакет, два засохших пряника лежали в нём.
– Пап, балуют Алёнку твои зайчики да лисички! – пошутила Надя, убирая на тёплую печку отцовы унты.
Алёнка мигом достала сладкий гостинец от лисички и принялась его грызть.
– Ну как, вкусный?
Отец подмигнул старшей дочке.
– Вкусный, только не кусается.
– Так в лесу магазинов-то нет, чтобы свежие покупать, – включилась в игру Вера.
– Вера, да и не надо с магазина, лисичкин в тыщу раз вкуснее!
Девчонка верила разговорам взрослых и усердно мусолила пряничек.
Назавтра, в последний день уходящего года случилось чудо-чудное. После того, как нарядили дома ёлку, все ребята пошли на Новогодний праздник: у Алёнки в школе – «Ёлка», а у старших в клубе.
Девчонка в белом, накрахмаленном платьишке с рукавчиками-крылышками и короной на голове, порхала в кругу подружек-«снежинок» под ёлкой. Водила хороводы, отгадывала загадки, прочитала стишок. Дед Мороз достал ей из мешка ароматное зелёное яблоко. Учительница поздравила школьников и подошла к ёлке. Особо отметила лучших учеников школы и сняла несколько красивых игрушек. Подарила им стеклянные шарики и шишки. Про Алёнку она тоже не забыла, её за отличную учёбу наградила серебристой шишкой, покрытой «снегом».
Везде успевала лёгкая «снежинка». Упарилась, чуть не «растаяла» к тому времени, когда Дед Мороз начал раздавать подарки. Из большой коробки он доставал ситцевые кулёчки с вышитыми на них именами учеников. Наконец-то Алёнка увидела свой приметный мешочек, из такой же ткани, как её летнее платьишко.
До самого дома, прижав к себе, несла она заветные, долгожданные подарочки. Мешочек со сладостями от Деда Мороза был первый и единственный в их семье, его ждали все дети. В интернатах, где учились старшие ребята, подарки не выдавали.
С радостным криком девчонка открыла двери в избу:
– Посмотрите, сколько вкусняшек у меня! – и замерла на пороге.
– Ух, ты! Глянь-ка, отец, у дочи-то – полны руки! – Мать бросилась на помощь.
Родители были веселы и довольны, папа мастерил клетку в закуточке на кухне.
– У нас сегодня одни сюрпризы, доченька. Жданка отелилась, вот какой бычок появился у нас, – принимая из рук Алёнки подарки, говорила радостная мать.
– Ой, какой чудик! – от восторга девчонка охала и ахала, разглядывала телёночка. Шёрстка у него была буренькая, только на грудке и животе проступала широкая белая полоса. Он был ещё мокрый и слабенький, его ножки тряслись, но он тянулся язычком к руке Алёнки. Она пыталась погладить его.
– Ой, какой шершавый язык! – заливалась смехом девочка.
– Как же мы его назовём? – спросила мама, наклонившись на загородку.
– Так она уже назвала: Чудик. Это же чудо – накануне Нового года, года Быка появился у нас такой славный, крепенький бычок, – папа улыбался, легонько поглаживая его. В ответ по избе разнеслось: «Ме-е-е».
– Чудик, Чудик! – от радости захлопала в ладошки Алёнка.
Много о каких подарках грезила девчонка в предновогодье, но такого милого, живого Чудика не ожидала получить: вот он, самый сказочный и волшебный праздник с чудесными дарами и неожиданными сюрпризами.
Пояснительный словарь
"енька" (от финского «качаться», «покачиваться») – это финский танец, в котором танцующие располагаются цепочкой и прыжками передвигаются в такт музыке. Её для «Летки-еньки» сочинил в начале 1960-х годов финский композитор Рауно Лехтинен, переработав мелодию другого финского танца – енки. Впервые в СССР танец увидели на новогоднем «Голубом огоньке» в 1966 году и сразу полюбили.
Следующая публикация
Комментарии 3