Светлая память-Человеку,фронтовику и барду..

Алексей Петрович Охрименко (16 января 1923 — 17 июня 1993). Родился, жил и скончался в Москве. Прошел всю Великую Отечественую войну, несколько раз был ранен, побывал и на японской войне. Журналист. Песни писал с 1941 г. на свои стихи, а также совместно с Сергеем Михайловичем Кристи (10.07.1921 — 19.01.1986) и Владимиром Федоровичем Шрейбергом (1924 — 1975). Песни Охрименко (в том числе таких, как "Батальонный разведчик", "Отелло", "Гамлет", "Граф Толстой") долгое время считались народными, и исполнялись без указания автора. В начале и средине 50-х годов чаще всего их пели инвалиды, ходившие с гармошкой или гитарой по подмосковным электричкам, собирая подаяния на жизнь, а чаще просто на выпивку. Все кто слышал эти песни, никогда не забудут эти надрывные, со слезой, пропитые и прокуренные голоса, клеймившие и “королеву потаскуху”, капающую пипеткой в ухо родному мужу, и ревнивца мавра, ни за что удушившего невинную жену, и уж, конечно, “Клаву-шалаву”, променявшую героя – батальонного разведчика на штабного писаришку. С конца 50-х они перекочевал в городской (главным образом студенческий) фольклор, без них не обходилось ни одно застолье, ни один туристский поход.
Лишь позже их заменили авторские песни Ю. Визбора, Б. Окуджавы, В. Высоцкого, А. Галича и других бардов.
Батальонный разведчик
Алексей Охрименко,
Сергей Кристи,
Владимир Шрейберг
Я был батальонный разведчик,
А он – писаришка штабной.
Я был за Россию ответчик,
А он жил с моею женой...
Ой, Клава, родимая Клава,
Ужели судьбой суждено,
Чтоб ты променяла, шалава,
Орла на такое говно?!
Забыла красавца-мужчину,
Позорила нашу кровать,
А мне от Москвы до Берлина
По трупам фашистским шагать...
Шагал, а порой в лазарете
Со смертью в обнимку лежал,
И плакали сестры, как дети,
Ланцет у хирурга дрожал.
Дрожал, а сосед мой - рубака,
Полковник и дважды Герой,
Он плакал, накрывшись рубахой,
Тяжелой слезой фронтовой.
Гвардейской слезой фронтовою
Стрелковый рыдал батальон,
Когда я Геройской звездою
От маршала был награжден.
А вскоре вручили протёзы
И тотчас отправили в тыл...
Красивые, крупные слезы
Кондуктор на литер пролил.
Пролил, прослезился, собака,
Но все же содрал четвертак!
Не выдержал, сам я заплакал,
Ну, думаю, мать вашу так!
Грабители, сволочи тыла,
Как носит вас наша земля!
Я понял, что многим могила
Придет от мово костыля.
Домой я, как пуля, ворвался
И бросился Клаву лобзать,
Я телом жены наслаждался,
Протез положил под кровать...
Болит мой осколок железа
И режет пузырь мочевой,
Полез под кровать за протезом,
А там писаришка штабной!
Штабного я бил в белы груди,
Сшибая с грудей ордена...
Ой люди, ой, русские люди,
Родная моя сторона!
Жену-то я, братцы, так сильно любил,
Протез на нее не поднялся,
Ее костылем я маненько побил
И с нею навек распрощался.
С тех пор предо мною все время она,
Красивые карие очи...
Налейте, налейте стакан мне вина,
Рассказывать нет больше мочи!
Налейте, налейте, скорей мне вина,
Тоска меня смертная гложет,
Копейкой своей поддержите меня -
Подайте, друзья, кто сколь может...
1947-1951
Я родился в семье профессора истории...
Алексей Охрименко
Я родился в семье профессора истории
И мог окончить полный курс любых наук,
Но на беду стоял наш дом против "Астории",
И ресторан в меня вцепился, как паук.
Я начал пьянствовать с друзьями и с подружками,
Не зная удержу, что лошадь без удил,
С утра в буфете я стучал пивными кружками
А ночи в липком коктейль-холле проводил.
С блатною жизнью с молодых годов спознался
И в этой жизни очень многих превзошёл,
Сидел по тюрьмам я, по предварилкам шлялся,
Короче говоря, профессию нашёл.
Полна превратностей профессия бандита,
Его случайности всё время стерегут.
Чуть зазевался – и твоя картишка бита,
Чужие козыри мелькают там и тут.
А ты одна со мной гуляла искренне,
Мечту лелеяла вступить в законный брак,
Но я не мог такой простой поверить истине
И всё шутил, и звал тебя в другой кабак.
Всего дороже мне одно воспоминание,
Едва подумаю, как за душу берёт...
Тогда на утро я собрал одну компанию
И на сберкассу совершили мы налёт.
Всё удалось, но подвела сигнализация,
Нас всех засыпали на следующий день,
И вот цветёт над нами белая акация
И осыпается душистая сирень...
Да, жаль, ограда, часовые, пайка скудная,
По вечерам гитары тихий перезвон,
А от зари и до зари работа трудная –
Идёт строительство канала Волга-Дон.
Меня там вовсе дисциплина доканала,
Ну а работу я-то с детства не любил,
Момент представился – и я сбежал с канала,
А по дороге двух охранников убил.
Если шлёпнут меня мимоходом
Под Ростовом, в чужой стороне –
Приезжай из Москвы пароходом
Погрустить на могилку ко мне.
1952