Предыдущая публикация
Перепечатано по просьбе друзей из сборника Валентины Александровой "Огонь" издательства Олонецкий хронограф, Петрозаводск, 2004 год.
СОН
Ветер налетел во сне -
Все деревья сжёг.
На ошпаренной сосне
Дремлет мой божок.
Он ко мне летел сквозь мир -
И заснул, летя,
И лежит в ветвях кумир -
Светлое дитя.
Так и я за ним засну -
Как горяч мой прах!
Солнце светит сквозь сосну,
Замерев в ветвях.
Грозный, 1986
ВОСТОЧНОЕ
Сетью веток тёмной, томной
Тень стянула стену дома,
К стенам, полднем утомлённым,
Прислонился стан платана,
Скован с тенью синим тоном.
Лепет линий пел устало,
И резная ткань портала
Из платана высекала
Звук - зенит зелёных листьев,
Бубны жёлтых отражений,
Красные мазки движений
Рук вспотевшей танцовщицы,
Цвет загара, запах тела,
Стук босой ноги о камень -
Азиатского напева
Привередливый орнамент.
Грозный, 1983
ПРОИСХОЖДЕНИЕ
Теперь у нас яснее даль,
И запах лебеды не резок -
Нет ласточек, и неба шаль
На ленты некому разрезать.
Теперь у нас уже ноябрь -
Такой, как в юности и детстве.
Остекленел лучей янтарь,
И видно горы по соседству.
Мой город, где идут бои,
Где кривда, спесь и лихолетье!
Все дни и месяцы мои -
Горячее твоё наследье.
Твоих созвездий кипяток,
Твой жар, тоска степной полыни,
И тот лучистый тонкий ток,
Что виден в море и в пустыне.
Что движет толпы и меня,
Что истину из лжи исторгнет.
Живое вещество огня -
И дерева, и храма корни!
Петрозаводск, 1994
ИГРУШКА
Ловко ж, мячик, было веселиться,
Над землёй в четыре цвета виться,
А теперь-то жиденькою мошкой
Вон в какое залетел окошко!
Мячик, дурачок, скажи на милость,
Как с тобой такое приключилось,
Как ты защебечешь налету
С пугачевским колышком во рту!
Гробу братову подставив плечи -
Как тебе стрекочется, кузнечик,
Людоедам вытирая слёзки -
Как тебе летается, стрекозка!
Трудно, мячик, трудно попрыгушке -
На огне - малёванной игрушке,
В марлевой трясине - погремушке,
Под крестом безродным - хохотушке!
Петрозаводск, 1995
КАЗАЧЬИ ЧАСТУШКИ
Не сберёг я от огня
Свой иконостас.
Что ж ты, Боже, на меня
Пулю не припас!
В дом, где мне давали имя
Я вернуться не могу,
Что ж я не полёг в полыни
На высоком берегу!
Шайкой жадной и бесчестной
Край богатый разорён,
Что ж я саблею чеченской
До седла не раскроён!
Петрозаводск, 1993
Стань, безвременье, пеной,
Схлынь и сушу открой,
Отворили мне вены,
Да не выпили кровь.
Над пустынею голой
Небо видно не всем.
Захлестнули мне горло,
Да, видать, не совсем.
Всё курочили тело,
Не заметив впотьмах:
Это тело - сгорело
И оставило прах.
И легко мне быть певчей
И летучей золой
Над оглохшей, ослепшей
И безлюдной землёй.
Петрозаводск, 1998
ПРОКЛЯТЬЕ МАРИНЫ
Та земля, что долиной пела,
Онемела скалой отвесной.
Эта почва была мне телом,
Ныне здравствую - бестелесной.
Под высоким перистым небом
Был мне ветер, как птице нужен.
Этот воздух был моим хлебом -
Хлеб чужбины меня задушит!
Вы, меня осудившие на смерть -
Пейте вволю Весёлый яд!
Этой польской, хазарской, троянской
Кровью - ваших вскормлю чад!
Трусы, бездари, вши в ливреях! -
Пусть войдёт в ваши чресла закваской,
Очумейте, взбеситесь ею -
Тарабарской, рабской и барской,
Княжьей, книжной, вирижной, густой -
Не чурайтесь - чужая будто,
Я вплеснусь в вашу речь - блесной,
Я ворвусь в ваши будни - бунтом!
Эту дверь вы открыли сами -
И ещё открывает кто-то,
Я влечу в ваши песни - самой
Рвущей сердце высокой нотой!
И когда замолчу - сто
Лет пройдёт - побегу - вживе -
Новой, страшной, красной,
Живой - в жилах!
Петрозаводск, 1995
КРЕСТОНОСЦЫ
Плащи с крестами гнут нам спины,
Мы были в сёдлах много дней.
В какую даль от Палестины
Угнали мы своих коней!
В чужие дикие селенья,
Заглохшие в пучинах тьмы,
Нас гонит тот, чьему веленью
Лишь одному покорны мы.
Пустынями воды и суши,
Служа пространству и огню,
Мы пронесём тела и души,
И выйдем к людям и жилью.
Туземцы нас осмотрят строго,
На суд старейшин приведут,
Признают в нас посланцев Бога,
И утром в жертву принесут.
Петрозаводск, 1999
СУФИЙСКОЕ
Я не скажу - я пытаюсь сказать,
Я не кажусь - я пытаюсь казаться
Лёгкой верёвкой, летучим канатцем,
Что на лету на крючок не поймать.
Я не пойму, я стараюсь понять,
Как в поднебесье, в неведеньи зыбком
Ткёт паучок на свету паутинку,
Сотканным светом стараясь блистать.
Я не Люблю, я пытаюсь Любить,
Силюсь понять, и сказать, и стараться
Тонкие, ломкие нити ловить -
Немощный ткач светового пространства.
Петрозаводск, 1995
Дождь пошёл и перестал.
Он не умер, он устал.
Не болит его душа -
Только стал неровен шаг.
Скоро солнышко взойдёт -
Что настало, то пройдёт,
Сохнут капли на окне -
Ничего не нужно мне.
Вот и солнышко - с небес
Золотой зажгло отвес,
И горят, горят огнём
Все дождинки за окном.
Петрозаводск, 2000
ПРОЩАНЬЕ
Окончен бал, как говорят в народе.
Осталось - по тропинке до небес.
И вроде бы я жив, и здесь я вроде,
Но показалось мне, что я исчез.
Как будто бы я снова с теми вместе,
С кем никогда уж вместе мне не быть,
На берегу нам не осталось места,
А только вещи погрузить - и плыть.
Нам не осталось места на дорогах,
Нам не осталось места на траве,
И ни дверей не надо, ни порога,
А только - раствориться в синеве.
И всё-таки в конце не надо грусти,
Мы - верные и вечные друзья.
Ну вот и всё. Пожитки в лодку грузят.
Прощайте. До свиданья, это - я!
Петрозаводск, 1996
Следующая публикация
Комментарии 10