Предыдущая публикация
22 октября 2021 года (три года назад) скончался легендарный лыжник Вячеслав Веденин.
Заслуженный мастер спорта СССР, Почётный гражданин Тульской области.
Вячеслав Веденин родился в деревне Слобода Дубенского района 1 октября 1941 года. Родился в тот год, когда погиб на войне отец – учитель местной школы. Сына он даже не видел. «Отослал с фронта матери фотографию, – вспоминал Вячеслав Петрович, – приписал: «Поцелуй дочку». Ушел воевать, не зная, что мать беременна мной. О том, как погиб, ничего неизвестно».
Мать, простая колхозница, вырастила и воспитала двух детей. Несмотря на трудности, жили дружно, поддерживая друг друга.
Его детство было таким же, как и у большинства деревенских мальчишек того времени. Косил сено, колол дрова, работал в поле.
С вредными привычками, как рассказывает Вячеслав Петрович, завязал в шестом классе. Хотя мог выкурить и по пачке сигарет в день тогда.
Соответствующее внушение, запомнившееся на всю жизнь, провел новый учитель физкультуры – «фронтовой артиллерист, здоровенный мужик, двухпудовыми гирями крестился». Подошёл и сказал: «Хватит дурака валять».
Спорт к тому времени уже понемногу вошел в его жизнь. Зимой не было дня, чтобы он не вставал на лыжи, по простому прикрепленные резинками к валенкам. Особенно любил кататься с горок.
После окончания слободской семилетки продолжать учиться можно было только в соседнем Воскресенске. А это семь километров туда, семь обратно. Летом на велосипеде, зимой на лыжах, само собой. Здесь получил из рук фронтовика, директора школы Петра Кузьмича Белькевича свою первую спортивную награду – новые лыжи и форму за успехи на соревнованиях. Как-никак именно в Воскресенской школе впервые чего-то добился в спорте – выполнил норматив первого разряда по лыжам.
На свои первые лыжные соревнования областной спартакиады школьников в Тулу зимой 1957 года девятиклассник Слава Веденин отправился самостоятельно, выпросив у матери рубль на расходы. Всю ночь провёл в дороге, в поезде, и в областном центре был ранним утром.
Соревнования проходили за городом – на Косой Горе, куда ещё тоже надо было добраться. Но и там его, конечно, никто не ждал, и ни к каким стартам поначалу не допускали. Только после долгих упрашиваний со слезами на глазах судьи, в конце концов, махнули рукой: «Да пусть бежит». И этот неизвестный деревенский паренёк, лишь только высохли слезы обиды на щеках, вдруг взял и обошёл всех конкурентов за явным преимуществом, выиграв у серебряного призёра больше трёх минут. Не на технике, как потом честно признавался Вячеслав Петрович, на собственном упорстве и выносливости.
Все эти качества оценил тренер Дмитрий Степанович Головин, пригласивший Славу заниматься в его секции. Он даже не знал вначале, что этот неуступчивый мальчишка живёт далеко от Тулы, и, чтобы успевать на тренировки, ездит в Тулу на товарных поездах. А это 39 километров, которые по тем временам растягивались в несколько утомительных часов дороги. Но Слава терпел. И даже когда мама, опасаясь, что сын попал в дурную компанию, и не просто так то и дело пропадает из дома, всячески пыталась этим отлучкам помешать, терпеливо сносил все упрёки. Опять же обязанностей по дому всё равно ведь никто не снимал. Так что надо было успевать учиться, ездить на тренировки, таскать воду, ухаживать за домашней скотиной, заготавливать дрова. Да мало ли в деревне повседневной работы.
Окончив школу, Веденин уехал в Тулу, поступил в техникум транспортного строительства. Записался в спортивную секцию «Динамо», к известному тульскому тренеру Павлу Смирнову. Именно «Динамо» выбрал не случайно.
Вячеслав Петрович вспоминал, как с матерью на базаре в детстве купил себе белую в синюю полоску майку с буквой «Д», и с гордостью ее носил. Ещё бы! Портреты знаменитых динамовцев были везде. Ими гордилась страна. С них хотелось брать пример.
Вот и лыжник Вячеслав Веденин свой путь к большим победам начал в «Динамо», сохранив верность этому обществу на всю жизнь.
Осенью 1960 года Веденин был зачислен в Московское высшее Краснознаменное училище пограничных войск. И начал заниматься у знаменитого динамовского гонщика, 14-кратного чемпиона СССР по лыжным гонкам Василия Смирнова, который и ставил своему ученику чемпионскую технику. Вскоре Вячеслав Петрович был включён в состав молодёжной сборной страны, и его наставником стал прославленный Павел Константинович Колчин, с которым они не расставались уже долгие годы.
Впервые Веденин обратил на себя внимание на чемпионате мира 1966 года, на дистанции пятьдесят километров. Но тренеры сборной не угадали с мазью – а закон был един для всех, чем указали, тем все лыжи и мажут – и не смог выдержать темп до финиша. Хотя до 43-го километра лидировал с большим преимуществом. Понятно, что на историю с мазью закрыли глаза. Зато самого гонщика обвинили в излишней горячности, неумении распределить силы по дистанции.
– Все вспоминают только эстафету в Саппоро. А для меня самая тяжёлая эстафета была на Олимпиаде в Гренобле в 1968 году. Помню, наши руководители собрали перед стартами и крепко с нами поговорили. Мол, пусть соперники делают с вами что хотят, а вы никого и пальцем не должны тронуть. Я шёл на последнем этапе. И вот финн Мянтюрана обогнал меня на седьмом километре и три километра вперёд не выпускал. На спуске я мог его два раза обойти. Я же туляк, мастер спорта по велосипеду. Кросс ходил нормально. Финн меня отталкивает, не пускает, а я его тронуть не имею права. Иначе дома тебя сотрут в порошок. Он мне прямо в грудь палку подставляет – штырь острый, длинный. Ничего обиднее и горше в моей спортивной жизни не было, хотя борьба у нас тогда с ним была за бронзу. Добрёл я до палатки, посмотрел на ребят, в их глаза, и, знаете, нервный шок какой-то случился. Колотит меня всего, слезы ручьём, обида душит и за поражение, и за беспомощность собственную. В те-то минуты, должно быть, я окончательно и сложился как гонщик. Такую в той палатке пережил драму, что не могу и передать… В каком-то исступлении выходил на той Олимпиаде на последнюю дистанцию. Сложная была погода – где гололёд, а где расквашенная лыжня. Но мне уже всё нипочем было. Босиком, наверное, добежал бы до финиша. Выиграть я не выиграл, но серебряную медаль вырвал. И это было первым моим искуплением всех прошлых неудач.
«Самый радостный день у меня был, конечно, тот, когда мне вручали первую в моей жизни олимпийскую медаль. И я понял, что любую мечту можно сделать былью, если будешь настойчивым в достижении своей цели», – напишет он позже.
Чемпионат мира 1970 года в Чехословакии оказался настоящим испытанием и для Веденина, и для остальных советских лыжников.
Устоять, не сдаваться, биться за честь родины – эти слова и для него, и для всех других спортсменов его поколения были не пустым звуком.
На Олимпийских играх в Саппоро 1972 года Веденин вообще позволил себе политическое хулиганство. На торжественной церемонии открытия присутствовал император Японии Хирохито. По протоколу каждая делегация страны, принимавшая участие в параде, проходя мимо императора, слегка склоняла перед ним знамя в знак приветствия. В советской команде знаменосцем был Вячеслав Веденин. И он знамя своей страны перед главой государства, с которым мы тогда находились в давних напряженных отношениях, не склонил. Да и как это сделаешь, если сзади идут самые здоровые из хоккеистов – Рагулин, Ромишевский и сверлят взглядами. Они-то загодя предупредили: «Ты перед кем наше знамя будешь преклонять?!».
Конечно, это было дерзостью, нарушением международного этикета, много можно подобрать эпитетов к этому поступку. Но и – искренняя гордость за свою страну, убежденность в том, что именно это государство – лучшее на планете, потому что это Родина. И это перед ним должны склоняться в почтении флаги всех других стран. Высокопарно? Но так жили, и так думали. Искренне в это верили.
Газета «Вечерний Саппоро» потом вышла с заголовком «Советский Союз бросил вызов всем!» Однако император зла не держал. Лично поздравил Веденина с победой в эстафете. Подарил деревянную японскую маску.
Однако в своей стране Веденину выходка, конечно, аукнулась. По его словам, не будь того инцидента, он бы за все свои заслуги на Олимпиаде мог стать первым спортсменом, удостоенным звания Героя Социалистического Труда – высшей советской государственной награды.
Правда, орден Ленина за ту Олимпиаду от государства он получил, и это тоже было немалым признанием спортивных заслуг. Но пока не выиграл первое олимпийское золото – на дистанции 30 километров – всяческих угроз вплоть до самой страшной для советского спортсмена – стать невыездным, Вячеслав Петрович наслушался.
Между прочим, это была не только его первая золотая награда олимпиады. До Веденина никому из советских спортсменов не удавалось выиграть мужскую индивидуальную олимпийскую гонку.
– Температура в день гонки минус пять, – вспоминал он потом. – К счастью, мы с Колчиным угадали с мазью. Выбрали тактику: после первой десятки буду уступать соперникам полминуты, а затем наверстаю. Не случайно. В начале семидесятых я возглавлял рейтинг лыжников, многие равнялись на время Веденина. Но после десяти километров я проигрывал 45 секунд. За два километра до финиша Колчин кричит: Плюс двенадцать! А на самом деле я в конце дистанции выигрывал у норвежца Тильдума +37. После финиша выяснилось, что от волнения Павел Константинович стиснул секундомер на плюс двенадцать и забыл пустить снова.
Ну а затем, в последнее утро Олимпиады, была эстафета 4 х 10 км, ставшая теперь легендой, когда Вячеслав Петрович отыграл на последнем этапе минуту и полторы секунды. По сути, совершил невозможное. Хотя сам спортсмен любит говорить, что на лыжне чудес не бывает.
В эту победу не верил никто. На отметке 4,5 километра остался лишь тренер Привалов, он-то и крикнул Веденину, что тот теперь проигрывает норвежцу 47 секунд.
Веденин: Я понял, что увижу Харвикена. Спину его наверняка буду видеть, а вот чтобы догнать, дистанции может не хватить. Лыжня в подъем меня бросила – прямо в лоб. «Елочкой» карабкаюсь, и след норвежца читаю, рубчики его лыж на снегу. Канадские болельщики кричат мне сверху: «Минус тридцать семь». Значит, почти половину я уже отыграл. Умом чувствую: больно рукам, а должно быть больно в груди, но желание догнать соперника, вырвать у него победу – оно сильнее всего.
На восьмом километре стояли наши туристы. «Минус четырнадцать», – закричали они на весь лес. И тут он увидел своего соперника: Харвикен был на вершине подъема, а Веденин в самом его начале. Норвежец, поспешно отталкиваясь палками, пошел на спуск, но вначале он обернулся…
Никто не знает, какие чувства испытал Харвикен, увидев за спиной, совсем близко лыжника в белой форме с упрямым наклоном головы. А Веденин всегда выступал во всем белом: белая шапочка, белые гетры, белый комбинезон, белые ботинки. Можем только себе представить, какой ужас испытал тогда Харвикен. Ведь до Саппоро он много лет занимался лыжами, много побед одержал, и хорошо знал, может даже лучше других, что на лыжне чудес не бывает.
За один километр двести метров до финиша Веденин поравнялся с лидером.
Веденин: Харвикен не выдержал и уступил лыжню, по которой я несся, не видя и не слыша ничего вокруг. Я покосился на него, вижу, что Харвикену тоже несладко. Какая-то черная маска у него вместо лица. Метров четыреста он еще держался, его лыжи по моим щелкали, а потом отстал. Как я финишировал – почти не помню. Черту пересек, и все – темнота. Следующее воспоминание – как мне уже после финиша зубы пытаются разжать. Видимо, я их в остервенении так сжал, что говорить не мог. Когда же дар речи ко мне вернулся, первым делом спросил: «Ну как, мы выиграли?» Потому, что в конце этапа уже ничего не понимал.
Харвикену, как рассказывает Веденин, поражения в своей стране не простили, и он вместе с семьей эмигрировал в Голландию. А советских спортсменов после олимпиады принимал мэр Саппоро, который нашему спортсмену сказал примерно так: «Я теперь понял, почему мы проиграли русско-японскую войну. Потому что в Советском Союзе есть такие люди, как вы, мистер Веденин».
Веденин: Что помогло в тот момент? Трудно сказать. Была какая-то злость, уверенность в собственной силе. Было ощущение, которого не передать словами – того, что я любил эту страну, я любил свою родину. Я любил ее, знал, что за мной – огромное государство, от Камчатки до Прибалтики. А впервые почувствовал, что действительно стал после той эстафеты знаменитым, в 1976 году, когда уже закончил выступления в большом спорте, приехав на чемпионат мира в Финляндию. Никаких пропусков на чемпионат от спорткомитета не получил. А там к трассе вообще невозможно было приблизиться. Ее охраняли полицейские с собаками. И вот я подхожу, уже готов ко всему, и вдруг полицейский мне улыбается и говорит: «О-о, Веденин! Пожалуйста!» Представляете: обычный полицейский меня помнит! В Италии подошел какой-то мужик, я его не видел никогда, попросил автограф. Я просто обалдел.
Потом уже спортивные знатоки вдруг припомнят, что вообще-то история с эстафетой в Саппоро далеко не единственная в биографии Вячеслава Петровича. Нечто подобное было в эстафете на уже упоминавшемся чемпионате мира 1970 года, когда Веденин отыграл у сборной ГДР отставание в 40 секунд, и также принес советской сборной золотую медаль!
Расставание с большим спортом получилось грустным. В сезоне 1975 года Веденин надорвал мышцу на ноге, и к чемпионату Союза едва успел ее залечить. Однако судьба распорядилась иначе…
Веденин: Погода была почти весенняя. Лыжня грязная, на лыжу налепились какие-то шишки, мышцу снова рвануло. Боль пронзила страшная. Думал, окончательно ногу порвал. Мне еще до этого хирург сказал: «Второй раз порвешь, ко мне не приходи. Будешь калекой!» Остановился. Побоялся действительно остаться никому не нужным инвалидом. Калеки ведь и до сих пор в России никому не нужны. Моя мечта когда-то была выиграть на Олимпийских играх дистанцию 50 километров. Думал, что это удастся на следующей Олимпиаде. Если бы не разрыв ахилловых сухожилий, наверное, мог бы этого добиться. Но моя мечта лопнула вместе с ахиллом.
(По материалам писателя Сергея Гусева).
Следующая публикация
Комментарии 4