Предыдущая публикация
Как раскулачивали в Кваркенском районе в 30-е годы: палачи и жертвы
Раскулачивание и коллективизация 30-х годов – это еще одна трагическая страница в истории казачьего поселка Адрианополь и других сёл и поселков Кваркенского района. За шесть лет были изгнаны со своих родных мест сотни семей, у которых были хорошие дома и крепкие хозяйства. Каким образом происходило раскулачивание, в частности в поселке Адрианополь, как разрушали семьи и как поступали с людьми в те годы, – об этом наш рассказ.Кто и кого раскулачивал в Кваркенском районе
Коллективизацию и раскулачивание в Кваркенском районе сообща проводили местные активисты и приезжие люди, присланные вышестоящими органами на разные руководящие посты. Так, районный исполнительный комитет (РИК) возглавляли сначала Клепиков и Куров, затем Китаев, секретарями РИКа были А. Дарвин, Морозов, районным прокурором работал Исаков. Все вопросы, связанные с раскулачиванием, решал особый орган – Оперативная тройка (Опертройка). В 1931-1933 годах Опертройка Кваркенского района состояла из председателя РИКа Курова, секретаря райкома Светлова, главы районного ОГПУ Черненко или его заместителя Власова.В документах по раскулачиванию также фигурировали фамилии не местного происхождения, такие как секретарь партъячейки Трибунский, в 1931 году уполномоченными РИКа были Георгий Бурдастов, Замрев, Горелов, Коркин, Фадеев, Подковырова, Косарев, райпрокурор Никифоров, представитель ОГПУ Болошев. В 1933 году эти же функции выполняли Игнатьев, Ухов, Сенькин, Пикалев, Терехин, Чернов. Активную роль (допросы свидетелей) играл сотрудник ОГПУ при Аландской МТС В. Киреев, прокурором района тогда был В. Яковлев.
В основном руководство района в те годы состояло из присланных рабочих и бывших красноармейцев. Созданная ими районная Опертройка полноправно распоряжалась судьбами людей, занималась репрессиями коренного населения. Районные власти контролировали работу сельских советов и принимали окончательные решения, кого лишить избирательного права, кого признать кулаком и какую категорию опасности ему присвоить, а на кого пока продолжать собирать доказательный материал. На каждом заседании сельсовета, которое рассматривало вопросы коллективизации и раскулачивания, обязательно присутствовали уполномоченные из района. Расклад был такой: вначале человека лишали права голоса, через некоторое время он неминуемо лишался собственности. После раскулачивания эти же люди решали, оставлять ли главу хозяйства с семьей в местном спецпоселке или выслать за пределы края. Обычно в другие регионы отправляли раскулаченных первой и второй категории опасности.
Власти руководствовались при этом приказом ОГПУ от 2 февраля 1930 года, в котором давались развернутые и достаточно эмоциональные характеристики различных групп раскулаченных по степени опасности. Их было четыре.
По терминологии ОГПУ, кулаки первой категории – это «наиболее махровые и активные, противодействующие и срывающие мероприятия партии и власти по социалистической реконструкции хозяйства. Бегущие с постоянных мест жительства, уходящие в подполье, особенно опасны блокирующиеся с белогвардейцами и бандитами». Вторая категория кулаков не многим отличалась от первой. К ним относили «активных белогвардейцев, повстанцев, бывших белых офицеров, репатриантов». К третьей категории относили активных членов церковных советов, религиозных групп. Людей, которые сворачивали свои хозяйства, резали скот, их причисляли к четвертой категории. Главу хозяйства, проходившего по первым двум категориям, мог ждать расстрел, а семью – высылка за пределы края. Хозяйства третьей и четвертой категории в основном высылались в местные спецпоселки. Причем каждые четыре месяца местные власти были обязаны отчитываться по всем категориям и выполнять задания по количеству раскулаченных и высланных, о чём свидетельствуют справки, представленные в вышестоящие инстанции.
Были обречены на голод и холод
Маховик репрессий постепенно набирал свои обороты, если в 1929-30 годы от раскулачивания в районе пострадало несколько десятков семей, то в 1931 году уже сотни хозяйств были разгромлены. Большинство из так называемых кулаков поначалу высылались в спецпоселки, или на запольные кулацкие участки, расположенные на территории района. Статус спецпоселка имел и прииск Айдырлинский, хотя здесь жили не только высланные. Так называемые кулацкие запольные участки № 1 и № 2 находились в Старой Кульме и между Новооренбургом и Адрианополем, в местечке Старая Москва или Нахаловка. В 1931 году в эти поселениях числилось 84 семьи, всего 496 человек.Одновременно вели свою «жатву» и сотрудники ОГПУ, которые в том же году «изъяли» 31 человека, это были мужчины - главы крестьянских хозяйств. Выходило, что семьи, выселенные из собственных домов, лишались еще и своих кормильцев. Так, на запольном участке № 1 на 20 апреля 1931 года числилось 39 хозяйств, всего 245 человек. Из 40 мужчин трудоспособного возраста ОГПУ забрали ровно половину, и осталось в поселке 59 женщин, 26 стариков и больше сотни детей. В поселках начался голод, паек был как в блокадном Ленинграде – по 100 грамм хлеба в день, многих тайно подкармливали родные, оставшиеся в родном поселке.
Вот строки из заявления в Кваркенский райисполком Сергея Семеновича Спожакина из Адрианополя: «До выселения на запольный участок в сентябре в моей семье было шесть душ, за зиму и весну погибло две души – жена Варвара Григорьевна и дочь Клавдия 7 лет. Они погибли чисто с голоду, так как я сам находился на работе. Им совсем не было пайка, а мой паёк делили на всех, но он был мал. Я сам почти всё время болею, мне нужна операция. Остальные дети в разбросе, так как не стало матери и некому их презреть, а потому прошу восстановить меня в правах гражданства, освободить с запольного участка. Я на 100 г хлеба существовать не могу, а иногда и этого не получаю. 05.06.1934 г. К сему Спожакин С. С.» На эту отчаянную мольбу о помощи власти ответили лишь в конце июля. Несчастному вдовцу, измученному болезнями, секретарь РИКа написал, что Опертройка подтверждает решение сельсовета о лишении его избирательного права и выселении. Что случилось с главой большой семьи, уже в наши дни рассказали его внуки. Сергей Семенович, не вынес тяжелой болезни и голода, впал в отчаяние и покончил с собой. Детей сдали в детдом, одну девочку сначала взяли в семью, а потом тоже отправили в детдом. После воссоединения детей, их собрала старшая сестра, они уехали жить в Чимкент. Сейчас потомки этой адрианопольской семьи живут в Калининграде, Греции и Германии.
На прииске Айдырлинский тоже периодически бывали сотрудники ОГПУ и всегда забирали с собой по несколько мужчин. Среди изъятых (это термин того времени, не арестован, а именно «изъят») были адрианопольцы – приказчик местной лавки Василий Федорович Зевакин и бывший казак, глава большого семейства Василий Семенович Пятин. Как рассказала его внучка Прасковья Ивановна Меркулова (Пятина), тоже бывшая на поселении, деда забрали безо всяких объяснений и увезли в неизвестном направлении. Потом друг другу передавали шепотом, что всех мужчин, которых увезли, ночью убили возле реки Урал и там же тайно закопали. Во всяком случае, в известных сегодня источниках, где приводятся списки раскулаченных, эти люди, не значатся. Данное обстоятельство косвенным образом подтверждает догадки и подозрения родных, что с их дедами и отцами расправились безо всякого суда и следствия.
Секретная инструкция о «спецпоселках»
Секретная инструкция о «спецпоселках»У местных органов власти была секретная инструкция о том, как расселять кулацкие хозяйства, оставшиеся в пределах Средне-Волжского края. (В то время наш район являлся административным округом этого края.) В ней говорилось, что списки кулацких хозяйств, составленные сельсоветами, подаются на утверждение райисполкома (РИКа), решение которого является окончательным. Не должны выселяться середняцкие хозяйства или, если кто-то из членов семьи служил в Красной армии, а также семьи учителей. Надо сказать, что этот запрет постоянно нарушался, середняков высылали так же, как и семьи красноармейцев, а в Кваркено был репрессирован учитель Андрей Маркович Стародубцев 1888 г.р., 19 октября 1929 г. в отношении его была применена мера ВМН, реабилитирован он был только в 1992 г.
Семью Гавриила Ильича Кувшинова и его сына Леонтия, который воевал с басмачами на стороне Красной армии, раскулачили, отобрали дом, а Леонтия с семьей выслали в казахские степи строить Караганду. Не помогло и его обращение в Кремль. В деле о раскулачивании семьи Кувшиновых хранится отписка из правительства с резолюцией в виде печатного клише «на усмотрение местной власти». Дом сохранился до сих пор, в нем долгое время была контора и рядом конный двор, сейчас это жилой дом. Тоже самое можно сказать и о Спожакиных. Несмотря на то, что братья Иван и Леонтий Спожакины воевали на стороне красных, они также подверглись преследованию, были раскулачены и высланы из Адрианополя.
Секретная инструкция также рекомендовала располагать спецпоселки вдали от железных дорог, больших рек, фабрик, заводов, промыслов, больших сел, других рынков сбыта. В поселке не должно быть больше 50 хозяйств. При рассмотрении списка людей, подлежащих расселению, рекомендовалось немедленно принимать решение в отношении этих хозяйств. В короткие сроки, не позднее 15 марта 1931 года, им выделялись земельные участки для ведения посевных работ. От них брали письменное обязательство о надлежащем освоении отведенных им участков и устройстве хозяйства в срок до 1 июля. Выселение и устройство на новом месте происходило силами раскулаченных семей и за их счёт.
Кроме того, им, лишенным почти всего имущества и орудий труда, давались производственные задания по яровому и озимому севу. Властям также вменялось в обязанность следить за своевременной и полной сдачей излишков хлеба (!) и прочей сельхозпродукции. Это были абсурдные приказы, так как на самом деле ни о каких излишках хлеба не могло быть и речи. Люди хронически недоедали и умирали от голода. Кроме того, на них взваливали еще и земляные, лесорубочные, снегоочистительные работы. За неисполнение устанавливалось наказание в виде штрафа и принудительных работ. Другими словами, за то, что человек не мог справиться с основной принудительной работой, ему могли назначить дополнительные принудработы!
Авторы этой инструкции поясняли, что кулакам следует оставлять только минимальное количество орудий труда, инвентаря и тягловой силы. Изъятое у кулаков имущество, после погашения задолженности (задолженность возникала из-за неуплаты высокого налога на индивидуальное хозяйство), рекомендовалось обращать в так называемые неделимые колхозные фонды и распределять по паевым взносам батрацко-бедняцким группам колхозников. Такое имущество, как лошадь, плуг, дом можно было выдавать и кулаку, но не обязательно из его собственности. Они могли быть заменены худшими, но всё же пригодными к работе. Кулакам по необходимости разрешалось отдавать бедняцкие постройки, а беднякам в свою очередь компенсировать кулацкими строениями.
За спецпоселком наблюдал комендант, который непосредственно подчинялся РИКу. Содержание коменданта, его довольствие происходило опять же за счет налога на кулацкие хозяйства. Иначе говоря, с самого начала коллективизации в районе одновременно заработал репрессивный механизм по ликвидации зажиточных и середняцких хозяйств и физическому истреблению членов репрессированных семей.
Первых раскулаченных высылали в лютые январские морозы 1930 года. Об этом свидетельствовала Евдокия Михайловна Кувшинова 1915 г. р., которая ходила на агрономические лекции в дом раскулаченного Семена Ивановича Спожакина. По ее словам, когда в горнице на сундуках и узлах сидели хозяева дома, в другой комнате уже распоряжалась местная власть. Там проводила занятия комсомольская активистка, приехавшая из города обучать сельских мужиков, как правильно пахать и сеять!
Есть и архивные свидетельства, где зафиксирован факт отправки первой партии раскулаченных в лютые морозы. Так, в записке из Кваркенского райисполкома лично коменданту запольного участка Матвееву приказывалось «стянуть всех кулаков на запольный участок к 30 января, а на следующий день отправить 80 человек в 6 утра из Новооренбурга в Аландск, где сделать ночлег. Затем 1 февраля выйти из Аландска в Кваркено и Айдырля. Выселяемым предписывалось иметь продовольствие на 2 месяца за свой счет, а также одежду, обувь, набор инструментов, обязательно топор и лопату». Таким образом, с мест проживания и из переполненных спецпоселков людей отправляли, как тогда говорили, «за пределы края». Как далеко придется уезжать и что пережить, никто из высылаемых и представить себе не мог. Зато местная власть облегченно вздохнула: больше не надо было искать места для новых спецпосёлков и держать в районе опасное для себя население.
Именно эта проблема: куда девать раскулаченных и какими работами их занять, ведь они были лишены всех орудий труда и собственного жилья, - эта проблема не давала покоя коллективизаторам. Вот какая переписка по этому поводу шла в недрах местного репрессивного аппарата в 1931 году. Председатель Кваркенского РИКа Куров, подстраховываясь, обращался в Средне-Волжский крайком с такими вопросами: «1. Следует ли раскулаченным, не состоящим в колхозе, у которых конфисковано имущество, давать производственный минимум и заставить их пахать? Или отправить все эти хозяйства на лесоразработки, так как у них нет семенного материала для посева? 2. Следует ли выдавать производственный минимум кулакам, вычищенным из колхозов, если при исключении они не получили ни семян, ни хлеба, ни орудий труда?» Что ему ответили из крайкомовских верхов, какие еще новые задания придумали для измученных людей, лишившихся всего нажитого имущества, неизвестно. Очевидно только одно, что в этот период выселение из Кваркенского района приобрело массовый характер.
Ещё пример «мучений» устроителей новой жизни на селе. Землеустроитель района Кузьмин, озабоченный поиском нового места под спецпоселок, обращается с запиской в Кваркенский РИК 18 марта 1931 года: «В отношении предполагаемого кулацкого участка в южной части района, у границы с КССР, рассчитанного на 590 душ. Местоположение участка: на реке Суундук близ оврага Кайрыкла, удобной земли 885 га, почва суглинисто-песчаная, ранее использовалась под бахчи. Емкость старого кулацкого участка 840 душ, там можно оставить 640 из расчета 1, 5 га на душу, так что сюда можно и допереселить. Дальнейшее увеличение поселков считаю нецелесообразным, так как создадим мощный кулак кулаков (!) Если устраивать спецпоселок на новооренбургском направлении, то там он примыкает к Кизильскому коневодческому участку или к мясо- и зерносовхозам, в других направлениях – близко к железной дороге, а это нарушение требований к размещению спецпоселков».
Учитывая все эти обстоятельства, РИК срочно организует заседание Опертройки, которая принимает 24 марта постановление о раскулачивании и массовом выселении за пределы края, по их терминологии, наиболее опасных кулаков. Очередное выселение состоялось в мае 1931 года: в этот период из Адрианополя изгнали 16, а из Аландска – 22 хозяйства. Причем, фактически высланных семей было гораздо больше, так как не отделившиеся от отцовского хозяйства сыновья и их семьи трудились, что называется, в общий семейный котёл.
Семья МАРИНЫХ, высланных в Караганду
В центре Иван Данилович ПЯТИН, он с семьей был выслан в Сибирь на реку Нарым
Раскулачивали, дораскулачивали и вычищали…
Раскулачивали, дораскулачивали и вычищали…Среди самых первых семей, раскулаченных в 1930 году на основании решения общего собрания жителей п. Адрианополь, можно назвать семью Спожакина Николая Ивановича 1888 г.р. и Анны Степановны в девичестве Кувшиновой, с ними были дети Гавриил, Василий, Петр, Николай и Таисия. В их большом родовом доме с высоким крыльцом была начальная школа, здесь учились многие поколения адрианопольских детей. Просторные и светлые классные комнаты - дом располагался на солнечной стороне, зимой топились круглые голландские печи, поэтому всегда было тепло. Во дворе школы в середине 60-х годов оставалось еще много крепких хозяйственных построек, большой каменный амбар, дровяник. В одном из хозяйственных помещений был кроличий питомник, и школьники с радостью бегали туда не только на уроки труда, но и пропадали там после учебы. Какова же судьба хозяев этого дома? Глава семьи умер от болезней и недоедания на поселении Ниашор Сысольского района Коми ССР незадолго до войны. Сыновья Василий, Петр и Николай погибли на фронте. И только в конце 40-х годов Анна Степановна Спожакина-Кувшинова со старшим сыном Гавриилом, дочерью Таисией и внуками смогла вернуться поближе к своей родине, они поселились в п. Бреды.
В числе первых изгнанников оказалась и семья Зацепина Дмитрия Алексеевича 1891 г.р. с сыновьями Василием, Иваном и Ефимом, из них в поселок возвращался только Ефим. Глава семьи и его сын Иван умерли на поселении. Другие сыновья работали на карагандинских шахтах, Василий Дмитриевич много десятилетий проработал на шахте в Караганде, за свой труд был награждён орденами и медалями, вырастил детей, построил там дом.
Во втором ряду второй слева Василий Дмитриевич ЗАЦЕПИН
В тот же северный спецпоселок Ниашор Коми ССР был выселен Зацепин Петр Кузьмич 1874 г.р. с женой и сыном Александром 1902 г.р. с его малолетними детьми. Этой же зимой были сосланы семьи Стародубцева Василия Ефимовича 1874 г.р. (дети Яков, Адриан, Федор) и Трунилова Тимофея Петровича 1891 г.р. (дети Анастасия, Петр, Михаил, Прасковья, Анастасия, Агафья). Их судьба, кроме Петра, неизвестна.
Были и случаи отмены раскулачивания на уровне РИКа, но это была лишь формальная отсрочка неминуемой расправы. В этом случае сельсовету предписывалось более грамотно и полно оформить документы. Например, Адрианопольскому сельсовету в марте 1931 года вернули 17 дел с требованием предРИКа Курова и секретаря РИКа Дарвина «дооформить» дела в течение 24 часов! Также районная власть на время отменяла решение местных сельсоветов о раскулачивании и восстанавливала в избирательных правах кваркенских Стародубцевых – Андрияна Федоровича, Григория Николаевича и Петра Дмитриевича, а также Мальцева Петра Ивановича, Назина Романа Яковлевича, Суханова А. И. и др. В Адрианополе такое решение было принято в отношении Карташева Михаила Михайловича 1881 г. р., Кувшинова Ивана Григорьевича 1898 г. р., Ширшова Григория Петровича 1888 г. р., Мальцева Якова Родионовича 1871 г.р., Кувшинова Александра Ивановича 1861 г. р., Евсеева Ильи Алексеевича 1899 г. р., Спожакина Филиппа Матвеевича 1904 г.р.
Но всем было ясно, что над этими семьями уже занесен дамоклов меч, и им надо было либо сниматься с насиженного места, либо безропотно ждать своей участи. Некоторые спасались бегством, уезжали на прииски или на стройки в города, чтобы там к ним как к пролетариям не было претензий. Многие из Адрианополя бросали дома и уезжали в Болотовск, Новооренбург, Медногорск, Орск, Кизильский район.
Были единичные случаи, когда раскулачивание признавали незаконным, но власть к тому времени уже конфисковала дом, имущество. Как правило, отнятое уже никто не возвращал. Люди продолжали ютиться во временных землянках, лишившись скота, зерна и орудий труда. Вот что ответил Кваркенскому РИКу исполнительный директор кваркенской артели «Нива» Савельев на запрос о конфискованном имуществе: «По вопросу о домах Стародубцевых. Они переданы в Кваркенский зерносовхоз по постановлению правительства, поэтому всякую переписку и споры о домах на Солончанке считать излишними». У адрианопольца Кувшинова Александра Ивановича были конфискованы дом, весь скот и молотилка (дом сохранился до сих пор в мордовском краю, рядом с домом Чепайкиной В. М.). И даже после того, как РИК отменил решение сельсовета о раскулачивании, жаловаться на несправедливость местной власти он не стал, побоялся последствий. И получилось так, что по документам раскулачивание для него отменили, но на самом деле он был лишен всего нажитого имущества. На кваркенских Стародубцевых, которые, вероятно, пытались вернуть себе дома на Солончанке, в итоге всё-таки набрали компрометирующий материал и в том же году выслали из поселка, а реабилитировали их только в 1996 - 2001 годах.
Многие адрианопольцы, намеченные к раскулачиванию, тоже лишь на время избежали расправы. С них сняли обвинения из-за боязни нарушить спущенное сверху секретное постановление. В нем предлагалось проверить списки раскулаченных, исправить допущенные ошибки в отношении середняков, бывших красных партизан и членов семей красноармейцев. Также рекомендовалось провести ревизию списков лишенных избирательных прав в отношении середняков, учителей и других трудящихся. Ввиду отправки высылаемых без теплой одежды и продуктов питания, предлагалось при их отсутствии принять меры, т. е. не отправлять в ссылку в легкой одежде и без продуктов питания.
О том, насколько опасно было заявлять о своих правах, говорят и материалы еще одного дела по раскулачиванию. На адрианопольца Трунилова Тимофея Петровича 1891 г. р. дело завели после того, как он в 1930 году написал жалобу в Кваркенскую райфининспекцию по поводу завышенного налога на своё индивидуальное хозяйство. Его вновь стали проверять с пристрастием, составили социально-экономическую карту хозяйства, описали имущество, а затем выслали из поселка.
Подобные примеры свидетельствуют о том, что при неограниченном произволе власти требовать возврата даже незаконно конфискованного имущества в то время было очень опасно. Некоторые не дожидаясь, когда придут и всё отберут, быстро распродавали свое имущество и уезжали из поселка в другие области. В основном уезжали в города, там легче было раствориться среди массы населения, устраивались на стройки, железную дорогу, прииски. В то время многие казачьи семьи уезжали в Среднюю Азию, где до революции проходила их служба. В основном уезжали в Ташкент и Фрунзе, там они осели и прожили долгие годы.
В 1929-30 годах проходило первоначальное раскулачивание самых богатых хозяйств. Далее, многократно увеличив налог на индивидуальное хозяйство, власти таким образом загоняли середняков в колхоз. Были и такие, которые, несмотря на резко возросшие налоги и планы хлебозаготовок, продолжали вести единоличное хозяйство. Однако и тех и других в дальнейшем тоже ожидали репрессии. Середняки, вступившие в колхоз со своим имуществом, были неудобны для новой власти. Они оставались жить в своих домах, продолжали вести личное хозяйство, а это, как тогда считалось, наносило ущерб коллективному производству. Их стали массово исключать из колхоза, как тогда говорили «вычищать». Далее сельсовет собирал общее собрание жителей, на котором принимали новое решение в отношении «вычищенных» середняков - «дораскулачить». Такую же меру применили и к единоличникам, не выплатившим сполна повышенный налог.
В архивах сохранились отчеты по «вычищению» середняков и зажиточных из колхозов в Кваркенском районе. В одном из них сообщалось, что на 1 апреля 1931 года из колхозов и артелей вычищено 94 хозяйства, из них 35 середняцких и 22 зажиточных хозяйств и 31 кулацкое. Зажиточные и кулацкие хозяйства определялись при этом как классово чуждые. Большая «чистка» прошла в коллективных хозяйствах в Кваркено (сельхозартель «Нива»), Кульме (коммуна «Красная Пресня»), Бриенте («Каменный Утес»), Адрианополе (колхоз «Путь к социализму»), Екатериновке («Красный путиловец»), Уртазыме («Красная Звезда»).
По сообщению председателя сельхозартели «Нива» Герасимова, из артели вычистили 16 хозяйств, из них 10 середняцких и 6 зажиточных. Из коммуны «Красная Пресня» - 4 середняцких, 5 зажиточных, из колхоза «Путь к социализму» - 8 кулацких и 2 середняцких и т. д. Менее всего пострадавших было в Аландске, из коммуны «Новая жизнь» (председатель Виноградов) исключено только 3 хозяйства. Никого не стали трогать в Новокурском сельсовете и Новой Сосновке, в колхозе «Вперед». На сохранившемся документе была наложена резолюция: «Вычищенных нет».
В основном из колхозов исключали с формулировкой «за истребление скота». Действительно, многие перед вступлением в коллективное хозяйство резали свой скот на мясо, и входили в колхоз с одной лошадью и одной коровой. А так как дела в колхозах не улучшались, дисциплина падала, вот и решили обвинить бывших середняков во вредительстве.
В 1932-33 годах со стороны правительства еще более усилились экономические методы принуждения к вступлению в колхоз. По сравнению с предыдущим годом налоги на единоличников возросли почти вдвое, и те, кто не смог их выработать или оплатить, оказывались должниками. К ним приходили из сельсовета и описывали всё имущество, включая дом, инвентарь, скот и зерно. Затем дом выставляли на продажу, а всё остальное имущество отдавали в так называемый неделимый колхозный фонд. Если люди не успевали спастись бегством, они попадали в разряд "дораскулаченных", и к ним применялась такая же мера по выселению, как и и к первым раскулаченным.
Когда Евсеев Алексей Семенович и его сын Илья не смогли выплатить повышенный индивидуальный налог, у них изъяли скот, личное имущество и дом. Причем, дом затем был продан с торгов другим жителям села. Илья Алексеевич был отправлен на принудительные работы в Магнитогорск. Некоторые старики из таких раскулаченных семей оставались в поселке, но им не разрешалось жить в своих домах, они обитали в старых землянках, у родственников, часто побирались по дворам. Так было с главой этого хозяйства, а также с Гавриилом Ильичем Кувшиновым, после того как его сына Леонтия Гавриловича с семьей выслали в казахскую степь строить Караганду.
Без права голоса, лишенные имущества, они высылались в такие дальние края, что вернуться оттуда было необычайно трудно. Но всё же небольшая часть раскулаченных вернулась на Родину в конце 30-х, а в основном ближе к концу 40-х годов. Изможденные от голода и страданий, так что их не узнавали даже родные, пешком возвратилась из Сибири Спожакин Петр Лаврентьевич с женой. Еле живые прибыли семьи Николая Ивановича Спожакина из Коми ССР и Ивана Даниловича Пятина из Томской области. На выселках умерли главы этих семей, а также малолетние дети погибли от болезней. Несмотря на несправедливость и жестокость властей эти страдальцы не переставали любить родной край и свой поселок. Однако о большинстве высланных семей до сих пор ничего неизвестно, их дети и внуки обычно оставались на жительство в чужих краях.
В заключение следует сказать, что в 30-е годы в Адрианополе, как и в других поселках района был совершен насильственный слом всего хозяйственного уклада жизни. Колхозам понадобилось потом много лет, чтобы восстановить утраченные в ходе раскулачивания посевные площади и поголовье скота. Но людей, умеющих самостоятельно хозяйствовать на своей земле, вернуть уже было невозможно.
В 90-е годы мы вновь наступили на те же грабли, в сельском хозяйстве произошел не менее масштабный экономический переворот. Были значительно сокращены посевные площади, разрушены животноводческие фермы, уничтожена вся материально-техническая база, но главное – полностью потерян штат коллективного хозяйства. Люди разъехались по окрестным и дальним городам, небольшая часть тех, кто остался, занимаются личным хозяйством и подрабатывают у фермеров. В результате грабительской расколлективизации 90-х годов в душе сельского человека поселилась глубокая обида, до сих пор люди не могут преодолеть последствия нового общественного слома. Социальный пессимизм, неверие в ближайшие перспективы – все эти морально-психологические последствия продолжают негативно влиять на сельское общество. Дух разрушения и упадка всё ещё витает над людьми. Одни принимали участие в растаскивании совхозного имущества, другие, а их большинство, наблюдали, как прямо на глазах разрушалось то, что было построено в результате их многолетнего труда, а также труда их дедов и отцов. Сейчас жизнь возвращается в некоторые сёла, в основном под флагом новых технологий и инвестиций. Но только в сёла Адрианополь и Зеленодольск, переживших раскулачивание и многочисленные реформы, да и во многие сёла Кваркенского района до сих пор никак не возвращается полнокровная жизнь. Население района стремительно сокращается, несмотря на то, что предприняты были меры и по газификации, и по строительству дорог, улучшению связи. То, достояние, что вопреки всему осталось от раскулачивания, войны и 90-х годов, теперь добивают бездумные реформы в сфере сельского здравоохранения и образования.
Чтобы общество никогда не забывало о том, как пострадали земляки, высланные из наших поселков в 1930-е годы, какой большой урон был нанесён нескольким поколениям этих семей, предлагаю обсудить идею установки памятника всем землякам Кваркенского района, пострадавшим от этих страшных репрессий.
Татьяна МАМОНТОВА.
Можно ли было спастись от репрессий?
Можно ли было спастись от репрессий?Были и случаи отмены раскулачивания на уровне РИКа, но это была лишь формальная отсрочка неминуемой расправы. В этом случае сельсовету предписывалось более грамотно и полно оформить документы. Например, Адрианопольскому сельсовету в марте 1931 года вернули 17 дел с требованием предРИКа Курова и секретаря РИКа Дарвина «дооформить» дела в течение 24 часов! Также районная власть на время отменяла решение местных сельсоветов о раскулачивании и восстанавливала в избирательных правах кваркенских Стародубцевых – Андрияна Федоровича, Григория Николаевича и Петра Дмитриевича, а также Мальцева Петра Ивановича, Назина Романа Яковлевича, Суханова А. И. и др. В Адрианополе такое решение было принято в отношении Карташева Михаила Михайловича 1881 г. р., Кувшинова Ивана Григорьевича 1898 г. р., Ширшова Григория Петровича 1888 г. р., Мальцева Якова Родионовича 1871 г.р., Кувшинова Александра Ивановича 1861 г. р., Евсеева Ильи Алексеевича 1899 г. р., Спожакина Филиппа Матвеевича 1904 г.р.
Но всем было ясно, что над этими семьями уже занесен дамоклов меч, и им надо было либо сниматься с насиженного места, либо безропотно ждать своей участи. Некоторые спасались бегством, уезжали на прииски или на стройки в города, чтобы там к ним как к пролетариям не было претензий. Многие из Адрианополя бросали дома и уезжали в Болотовск, Новооренбург, Медногорск, Орск, Кизильский район.
Были единичные случаи, когда раскулачивание признавали незаконным, но власть к тому времени уже конфисковала дом, имущество. Как правило, отнятое уже никто не возвращал. Люди продолжали ютиться во временных землянках, лишившись скота, зерна и орудий труда. Вот что ответил Кваркенскому РИКу исполнительный директор кваркенской артели «Нива» Савельев на запрос о конфискованном имуществе: «По вопросу о домах Стародубцевых. Они переданы в Кваркенский зерносовхоз по постановлению правительства, поэтому всякую переписку и споры о домах на Солончанке считать излишними». У адрианопольца Кувшинова Александра Ивановича были конфискованы дом, весь скот и молотилка (дом сохранился до сих пор в мордовском краю, рядом с домом Чепайкиной В. М.). И даже после того, как РИК отменил решение сельсовета о раскулачивании, жаловаться на несправедливость местной власти он не стал, побоялся последствий. И получилось так, что по документам раскулачивание для него отменили, но на самом деле он был лишен всего нажитого имущества. На кваркенских Стародубцевых, которые, вероятно, пытались вернуть себе дома на Солончанке, в итоге всё-таки набрали компрометирующий материал и в том же году выслали из поселка, а реабилитировали их только в 1996 - 2001 годах.
Многие адрианопольцы, намеченные к раскулачиванию, тоже лишь на время избежали расправы. С них сняли обвинения из-за боязни нарушить спущенное сверху секретное постановление. В нем предлагалось проверить списки раскулаченных, исправить допущенные ошибки в отношении середняков, бывших красных партизан и членов семей красноармейцев. Также рекомендовалось провести ревизию списков лишенных избирательных прав в отношении середняков, учителей и других трудящихся. Ввиду отправки высылаемых без теплой одежды и продуктов питания, предлагалось при их отсутствии принять меры, т. е. не отправлять в ссылку в легкой одежде и без продуктов питания.
О том, насколько опасно было заявлять о своих правах, говорят и материалы еще одного дела по раскулачиванию. На адрианопольца Трунилова Тимофея Петровича 1891 г. р. дело завели после того, как он в 1930 году написал жалобу в Кваркенскую райфининспекцию по поводу завышенного налога на своё индивидуальное хозяйство. Его вновь стали проверять с пристрастием, составили социально-экономическую карту хозяйства, описали имущество, а затем выслали из поселка.
Подобные примеры свидетельствуют о том, что при неограниченном произволе власти требовать возврата даже незаконно конфискованного имущества в то время было очень опасно. Некоторые не дожидаясь, когда придут и всё отберут, быстро распродавали свое имущество и уезжали из поселка в другие области. В основном уезжали в города, там легче было раствориться среди массы населения, устраивались на стройки, железную дорогу, прииски. В то время многие казачьи семьи уезжали в Среднюю Азию, где до революции проходила их служба. В основном уезжали в Ташкент и Фрунзе, там они осели и прожили долгие годы.
Середняков также «вычищали» и «дораскулачивали»
Середняков также «вычищали» и «дораскулачивали»В 1929-30 годах проходило первоначальное раскулачивание самых богатых хозяйств. Далее, многократно увеличив налог на индивидуальное хозяйство, власти таким образом загоняли середняков в колхоз. Были и такие, которые, несмотря на резко возросшие налоги и планы хлебозаготовок, продолжали вести единоличное хозяйство. Однако и тех и других в дальнейшем тоже ожидали репрессии. Середняки, вступившие в колхоз со своим имуществом, были неудобны для новой власти. Они оставались жить в своих домах, продолжали вести личное хозяйство, а это, как тогда считалось, наносило ущерб коллективному производству. Их стали массово исключать из колхоза, как тогда говорили «вычищать». Далее сельсовет собирал общее собрание жителей, на котором принимали новое решение в отношении «вычищенных» середняков - «дораскулачить». Такую же меру применили и к единоличникам, не выплатившим сполна повышенный налог.
В архивах сохранились отчеты по «вычищению» середняков и зажиточных из колхозов в Кваркенском районе. В одном из них сообщалось, что на 1 апреля 1931 года из колхозов и артелей вычищено 94 хозяйства, из них 35 середняцких и 22 зажиточных хозяйств и 31 кулацкое. Зажиточные и кулацкие хозяйства определялись при этом как классово чуждые. Большая «чистка» прошла в коллективных хозяйствах в Кваркено (сельхозартель «Нива»), Кульме (коммуна «Красная Пресня»), Бриенте («Каменный Утес»), Адрианополе (колхоз «Путь к социализму»), Екатериновке («Красный путиловец»), Уртазыме («Красная Звезда»).
По сообщению председателя сельхозартели «Нива» Герасимова, из артели вычистили 16 хозяйств, из них 10 середняцких и 6 зажиточных. Из коммуны «Красная Пресня» - 4 середняцких, 5 зажиточных, из колхоза «Путь к социализму» - 8 кулацких и 2 середняцких и т. д. Менее всего пострадавших было в Аландске, из коммуны «Новая жизнь» (председатель Виноградов) исключено только 3 хозяйства. Никого не стали трогать в Новокурском сельсовете и Новой Сосновке, в колхозе «Вперед». На сохранившемся документе была наложена резолюция: «Вычищенных нет».
В основном из колхозов исключали с формулировкой «за истребление скота». Действительно, многие перед вступлением в коллективное хозяйство резали свой скот на мясо, и входили в колхоз с одной лошадью и одной коровой. А так как дела в колхозах не улучшались, дисциплина падала, вот и решили обвинить бывших середняков во вредительстве.
В 1932-33 годах со стороны правительства еще более усилились экономические методы принуждения к вступлению в колхоз. По сравнению с предыдущим годом налоги на единоличников возросли почти вдвое, и те, кто не смог их выработать или оплатить, оказывались должниками. К ним приходили из сельсовета и описывали всё имущество, включая дом, инвентарь, скот и зерно. Затем дом выставляли на продажу, а всё остальное имущество отдавали в так называемый неделимый колхозный фонд. Если люди не успевали спастись бегством, они попадали в разряд "дораскулаченных", и к ним применялась такая же мера по выселению, как и и к первым раскулаченным.
Когда Евсеев Алексей Семенович и его сын Илья не смогли выплатить повышенный индивидуальный налог, у них изъяли скот, личное имущество и дом. Причем, дом затем был продан с торгов другим жителям села. Илья Алексеевич был отправлен на принудительные работы в Магнитогорск. Некоторые старики из таких раскулаченных семей оставались в поселке, но им не разрешалось жить в своих домах, они обитали в старых землянках, у родственников, часто побирались по дворам. Так было с главой этого хозяйства, а также с Гавриилом Ильичем Кувшиновым, после того как его сына Леонтия Гавриловича с семьей выслали в казахскую степь строить Караганду.
Без права голоса, лишенные имущества, они высылались в такие дальние края, что вернуться оттуда было необычайно трудно. Но всё же небольшая часть раскулаченных вернулась на Родину в конце 30-х, а в основном ближе к концу 40-х годов. Изможденные от голода и страданий, так что их не узнавали даже родные, пешком возвратилась из Сибири Спожакин Петр Лаврентьевич с женой. Еле живые прибыли семьи Николая Ивановича Спожакина из Коми ССР и Ивана Даниловича Пятина из Томской области. На выселках умерли главы этих семей, а также малолетние дети погибли от болезней. Несмотря на несправедливость и жестокость властей эти страдальцы не переставали любить родной край и свой поселок. Однако о большинстве высланных семей до сих пор ничего неизвестно, их дети и внуки обычно оставались на жительство в чужих краях.
В заключение следует сказать, что в 30-е годы в Адрианополе, как и в других поселках района был совершен насильственный слом всего хозяйственного уклада жизни. Колхозам понадобилось потом много лет, чтобы восстановить утраченные в ходе раскулачивания посевные площади и поголовье скота. Но людей, умеющих самостоятельно хозяйствовать на своей земле, вернуть уже было невозможно.
В 90-е годы мы вновь наступили на те же грабли, в сельском хозяйстве произошел не менее масштабный экономический переворот. Были значительно сокращены посевные площади, разрушены животноводческие фермы, уничтожена вся материально-техническая база, но главное – полностью потерян штат коллективного хозяйства. Люди разъехались по окрестным и дальним городам, небольшая часть тех, кто остался, занимаются личным хозяйством и подрабатывают у фермеров. В результате грабительской расколлективизации 90-х годов в душе сельского человека поселилась глубокая обида, до сих пор люди не могут преодолеть последствия нового общественного слома. Социальный пессимизм, неверие в ближайшие перспективы – все эти морально-психологические последствия продолжают негативно влиять на сельское общество. Дух разрушения и упадка всё ещё витает над людьми. Одни принимали участие в растаскивании совхозного имущества, другие, а их большинство, наблюдали, как прямо на глазах разрушалось то, что было построено в результате их многолетнего труда, а также труда их дедов и отцов. Сейчас жизнь возвращается в некоторые сёла, в основном под флагом новых технологий и инвестиций. Но только в сёла Адрианополь и Зеленодольск, переживших раскулачивание и многочисленные реформы, да и во многие сёла Кваркенского района до сих пор никак не возвращается полнокровная жизнь. Население района стремительно сокращается, несмотря на то, что предприняты были меры и по газификации, и по строительству дорог, улучшению связи. То, достояние, что вопреки всему осталось от раскулачивания, войны и 90-х годов, теперь добивают бездумные реформы в сфере сельского здравоохранения и образования.
Чтобы общество никогда не забывало о том, как пострадали земляки, высланные из наших поселков в 1930-е годы, какой большой урон был нанесён нескольким поколениям этих семей, предлагаю обсудить идею установки памятника всем землякам Кваркенского района, пострадавшим от этих страшных репрессий.
Татьяна МАМОНТОВА.
Следующая публикация
Комментарии 63