Предыдущая публикация
Сегодня день памяти, возможно, самого народного артиста Советского Союза Николая Крючкова. ...
Как-то зимой Николай Афанасьевич поехал в подмосковный дом отдыха. Тогда он уже девятый десяток разменял. Шёл по скользкой дорожке, упал, а самостоятельно встать на ноги уже не может. Кричит: «Ребята, поднимите меня! Такие актеры на дороге не валяются!».
Такими артистами не каждый национальный кинематограф может похвастаться. Чтобы от Всевышнего имели столь мощный дар перевоплощения. Крючков им владел в полной мере.
- Знаешь, почему я такой живучий оказался? Пошла моя мамаша в погреб за капустой квашеной. Гости за столом сидят, ждут её, а она все не идёт и не идёт. А мама, поскользнувшись на ледяных ступеньках, покатилась по ним и от сильного удара мной разрешилась. На седьмом месяце! Можешь себе представить, каким хиляком я уродился! Однако, видно Богу было угодно сохранить мне жизнь. Ведь из восьмерых детей в нашей семье выжили только я с братом. И скажу я тебе, сынок, детство мое страшно вспомнить, какое было тяжелое. Голод, тиф, лебеда и отруби - всё досталось на мою долюшку. Веришь - нет, но приходилось нам с братом даже стоять с протянутой рукой, чтобы с голодухи не подохнуть. Но ничего, выжил. Знать, на роду так было написано. Как чуть подрос, сразу специальность получил - гравер-накатчик называлась она. Рисунок на ткань я накладывал. Тут, в рабочем коллективе "Трехгорки", жизнь моя пошла веселее. После смены - спорт, клуб, всякие общественные дела. А я был заводной малый, нигде сачка не давил, наоборот лидерствовал, за всё хватался, до всего жадный был.
...Однажды Алан Чумак рассказал мне, как он с Крючковым ездил в Чехословакию: «Меня поразило, сколько всего разного намешано было в этом человеке: весёлый, добрый, отзывчивый и... жадный до примитивизма».
Другой мой хороший приятель Левон Оганезов вспоминал: «Представь себе: ко мне обращается живая легенда советского кино и своим хриплым, всему миру известным голосом, по-деловому интересуется: «Молодой человек, а вы могли бы мне подыграть "Три танкиста"? Боже мой, я эту песню знал с пеленок! Но я не ведал того, что дядя Коля слыл жутко скупым человеком. И приглашал он таких, как я, молодых исполнителей только потому, что мы не могли, не смели даже поинтересоваться у кинозвезды об оплате своего труда. А мне было наплевать на это. Дяде Коле я согласен бы играть хоть всю жизнь бесплатно. Такие артисты, чтобы с липки (сиденье сапожника: чурка, обтянутая кожей – М.З.) да в звёзды мировой величины, вообще рождаются раз в столетие».
Многие мне и не раз говорили о фантастической скупости Крючкова. И я сам однажды, примерно, так же подумал, когда он поинтересовался: «Слушай, майор, вон, сколько мы с тобой всякие разговоры беседуем, а гонораров что-то не видать».
А вот с высоты сегодняшнего дня ничего в том дурного не вижу и даже горд тем, что за все последующие интервью с актёром деньги, по моему настоянию, перечислялись только ему. Так вот Николай Афанасьевич был не жадным, в широком понимании этого слова, не Гобсеком - точно. Иначе бы за долгую творческую, очень, кстати, хорошо оплачиваемую, жизнь, накопил бы и капиталов приличных, да и недвижимостью кое-какой обзавёлся бы. Ничего этого Крючков после себя не оставил. Жил он в весьма скромной квартире, невдалеке от Сивцева-Вражка. Адреса точного не помню, но знаю, что напротив окон его жилья, через дорогу располагался какой-то диспансер. Афанасьевич, бывало, говорил мне, глядя на окна лечебницы: «Бога, конечно, нет, но я всё-таки у него прошу всегда смерти скорой, чтобы ни себя, ни близких всякими больницами не мучить».
Если вдуматься, мудрость великая в этих словах, никаким меркантилизмом и не пахнущая. А то, что он иногда стремился что-то для себя, для семьи заполучить в обход очереди, пользуясь своей известностью, так это всего лишь голодное детство и не сытая юность в нём аукались.
Ни в одном серьёзном учебном заведении Крючков никогда не учился. Так, позанимался немного актерским мастерством у знаменитой «месс Менд» - Натальи Гхан при Театре рабочей молодежи. Но и этих скудных познаний ему хватило на всю оставшуюся жизнь. Ни разу не прибег на съемочной площадке к дублеру. На той же площадке впервые и женился. Его избранницей стала Мария Петухова, игравшая в фильме «Трактористы». Второй женой Крючкова была Алла Парфаньяк. Их свёл фильм «Небесный тихоход». Потом Парфаньяк, взяв сына Николая, ушла к Михаилу Ульянову. А Николай Афанасьевич «отбил» себе жену Зою у заслуженного мастера спорта Кочановского. Эта красавица трагически погибла, попав под военный джип. Четвертой и последней женой заслуженного артиста стала 30-летняя ассистентка режиссера Лидия Николаевна. Случилось это в 1962 году. У них родилась дочь Эльвира. Зятем Николая Афанасьевича стал известный хоккеист Борис Александров. Во внучке Катеньке артист души не чаял. И терпеть не мог никакой домашней работы. Когда жена намеревалась послать его в магазин за продуктами – отмахивался: «Пойду завтра на студию, скажу пацанам и полмагазина тебе притащат». Книгу о своей жизни «Чем жив человек» практически сам написал. Будучи далеко не праведником по жизни, Крючков, видно, чем-то всё-таки сподобился Богу, который даровал ему и век длинный (Афанасьевич прожил без малого восемьдесят четыре года), и любовь всенародную, и друзей преданных, и смерть легкую...
- Нет, что ни говори, но я считаю, что в жизни мне очень повезло. Повезло, что "крёстным отцом" моим в кино стал Борис Васильевич Барнет. От Бога режиссёр. А ещё жизнь мне подарила многих друзей. Правда, она же их у меня и отняла. Взять Петю Алейникова. Ведь гениальнейший же артист, так до конца себя не раскрывший. Вот это дело (водка проклятая!) человека сгубило. А Боря Андреев! Я о нём никогда спокойно говорить не могу. Тоже был мощнейший талант. Но и его забывают. Когда на экраны вышел фильм "Трактористы", нас потом долго называли по именам наших героев: Андреева - Назаром, меня - Климом, Алейникова - Савкой. Какую мы с Петей сценку с пляской на тракторном стане там сыграли! Ну, ведь замечательная же сцена! Я сейчас её как увижу, так у меня ноги сами в пляс пускаются. А на съёмках фильма "Член правительства" я познакомился с Васей Меркурьевым. Сначала он мне не очень приглянулся. А в сорок пятом году мы крепко сдружились, когда играли в "Небесном тихоходе". Ах, Васька, Васька, дорогой ты мой человек! Не многие знали, что он был женат на дочери Всеволода Эмильевича Мейерхольда Ирине. Её, как дочь "врага народа", на работу не принимали. А у них родилось четверо детей! Да ещё двоих от дальних родственников пришлось взять, чтобы в селе не умерли с голоду. В первые дни войны погибает брат Василия, остаются сиротами его двое ребятишек. Вася и их берёт в свою семью. И один кормит всю эту ораву, жилы надрывая на работе. Ну, кто ещё на такое способен?
Плохой человек и на плохих обстоятельствах жизни своё внимание фокусирует. В Крючкове хорошее всегда превалировало. Однажды мне заказали большой материал о нём в журнале "Советский воин". Издание особое, иллюстрированное, три разворота даёт. Просит редактор Пищулин с десяток фотографий. Говорю, Владимир Павлович, снимки - это как бы и не по моей части. Как же так, стыдит он, ведь хвастался, что в хороших отношениях с Николаем Афанасьевичем. Ужель десяток снимков попросить у него не можешь? Объясняю, что фото у Крючкова нет и в помине - все раздарил. Не верит. Звоню при нём на квартиру артиста, трубку берет внучка Катя и сообщает, что дедушку срочно отправили в госпиталь. История с фотографиями на этом не закончилась. Вечером следующего дня Николай Афанасьевич позвонил мне домой и сообщил, где можно раздобыть иллюстрацию по его фильмам. Разговорились, я возьми да и скажи, что редакции нужен современный снимок и чтобы непременно артист был в окружении воинов.
- Так в чем же дело? - восклицает. - Бери бойцов, и приезжайте ко мне. Это ж, сколько радости старику доставите!
Мы поехали с фотокором и с солдатами в больницу, наделали там кучу снимков. Вот тебе и крючковский меркантилизм, так широко разрекламированный в артистическом мире. Да, он никогда не упускал возможности поинтересоваться размером оплаты своего труда, но если знал, что на той или иной встрече ничем не разживется, всё равно никогда не работал, как говорят балерины, в полноги. Выступал, выкладывался, как и подобает актёру-профессионалу. Причем к военной аудитории у него было отношение особенное, почти что трепетное. Это я и по себе чувствовал. Обычно, приглашая к себе в гости, предупреждал: «Только ты мундир, того, одень».
Друзья, коллеги и просто знакомые Крючкову люди называли его дядя Коля. Он воспринимал это как должное. И всегда был достоверным, естественным. В кино и в жизни. Его никто и не хотел видеть играющим какие-то чуждые ему образы. Он был Крючковым во всех своих картинах, почему всегда и добивался успеха.
Из баек, рассказанных мне актёром:
- Снимался я у Михаила Ромма в фильме «Тринадцать». В те довоенные времена я сильно грешил этим самым зеленым змием. Однажды Миша говорит перед всей труппой, что выгонит меня к чертям собачьим за то, что срываю съёмки. Мне стало обидно. Не выгоните, отвечаю, уже полфильма снято со мной. А он вдруг как гаркнет: «Падай!» Я – хлоп на землю. «Свободен, - говорит Ромм, - мы сняли, что ты убит». Пришлось навсегда завязать с этим делом.
*
- Идем как-то с Толей Ромашиным по черноморскому пляжу. Он восторженно языком цокает: «Смотри, Афанасьевич, какие бабы, какие у них жо…ы!»
- Это для тебя бабы и жо…ы, - отвечаю ему. А для меня – пейзаж.
*
- Когда я начал сниматься в картине «Свинарка и пастух», ко мне заявился «под градусом» мой друг Василий Сталин и начал орать, чтобы я не смел играть эту роль, не похабил свои прежние образы, любимые народом. Грозился даже «сослать в Сибирь». А я ему в ответ пропел: «А я Сибири, Сибири не боюся, Сибирь ведь тоже русская земля». Утром он позвонил, извинился.
*
- Я столько раз ломал ноги и руки на съемках, что мне следовало бы на пенсию оформиться ещё и каскадером. Как думаешь, доплачивали бы мне за увечья?
- Не знаю, Николай Афанасьевич.
- А я знаю. У нашего государства зимой снега хрен допросишься.
*
- Николай Афанасьевич, а правду говорят, что вы ездили на съемки лишь в те места, где можно было ловить рыбу?
- Святая правда, сынок. Я как-то снялся в одном монгольском фильме, которого никогда в жизни так и не увидел. Даже не помню, что и делал на съемочной площадке. Кажись, паромщика играл. Но каких тайменей там тащил! В жизни больше такой роскошной рыбалки не встречал.
*
- В другой раз на море отдыхаем с Борькой Андреевым. Он спрашивает меня: "Какая температура воды?" - "Девятнадцать градусов", - отвечаю. - "Портвейн",- говорит мечтательно.
Следующая публикация
Комментарии 15
АЛЕКСАНДРОВИЧ, за интересный
рассказ про Николая Крючкова!