Шевченко, закрытый в то время город, был построен в мёртвой пустыне, на полуострове Мангышлак, на скалистом берегу Каспийского моря с одной лишь целью – добыча урановой руды и редкоземельных металлов (стронция, скандия) для нужд ВПК (Военно-промышленного Комплекса) страны.

Для обеспечения огромного производства электроэнергией и теплом невдалеке от города на берегу Каспия построили первую в мире Атомную электростанцию с реактором на быстрых нейтронах (БН-350) и опреснительную установку.

Пресной воды на полуострове нет – её получали и до сих пор получают путём опреснения морской воды. В жилые дома города подаётся три типа воды: питьевая и горячая шли на кухню, а техническая - в туалет и ванную. Техническая вода гораздо солоней и жёстче питьевой и непригодна для приготовления пищи. В целях экономии питьевой воды её часто на ночь отключали. При повторном включении она долгое время шла жёлтой от ржавчины. Поэтому хозяйки фильтровали её через марлю с ватой и хранили в пятилитровых банках (баллонах).

Сегодня Актау (так называется теперь Шевченко) - красивый современный город с множеством зелёных насаждений. А тогда это был маленький городок, строящийся посреди мёртвой пустыни, со всех сторон продуваемый знойными ветрами.
Государство всячески старалось завлечь высококвалифицированные кадры на эту «богом проклятую землю». Так назвал здешние места великий украинский поэт Тарас Шевченко, отбывавший царскую ссылку в крепости «Форт Александровский», остатки которой до сих пор находятся в городе Форт-Шевченко в 140 километрах от нашего города. Поэтому в Шевченко платили очень высокие зарплаты; достаточно быстро, по сравнению с «большой землёй», предоставляли квартиры; была возможность через год купить автомобиль. Всё это в Союзе в то время было либо недоступно, либо ждать приходилось долгие годы.
Уезжали мы из «голодного Поволжья», где женщины с вечера занимали очередь за мясом (номера писали мелом на асфальте) и до утра два раза делали перекличку. Если на неё не пришёл – вычёркивали из списков. А получаемые потом «суповые наборы» были жалкими обрезками с костей. Ужас!
Колбаса, сыр, масло, растворимый кофе и шоколадные конфеты – всё страшный дефицит. А здесь – «московское» снабжение. Прилавки завалены продуктами и промышленными товарами. В продаже всё, что душе угодно. Коммунизм в отдельно взятом городе! На всё это мы, как и многие, «клюнули». Думали: подзаработаем немного денег, я отработаю положенные по закону три года и вернёмся в Волгоград. Но вышло так, что прошло уже почти пятьдесят лет, а мы всё ещё здесь. Но ни о чём не сожалеем. Считаем, что сделали совершенно правильный выбор.

Итак, с августа 1977 года и до распада Советского Союза (вернее, немного дольше - до 1993 года) я работал в системе ПГМК, на Азотно-туковом заводе, выпускавшем из отходов уранового производства сложные минеральные удобрения: нитрофос, аммофос и селитру. Слово «туки» в названии завода - это единица измерения удобрений.

Завод работал на полную мощность, не допуская ни минуты простоя. На ремонт оборудования отводились считанные часы – и опять в работу. Не дай бог, если по твоей вине произойдет простой цеха. Каждый день во все уголки огромного Союза и «за рубеж» уходили от нас составы с минеральными удобрениями.

Начинал я работать мастером смены в цехе Пароводоснабжения. Было мне тогда двадцать семь лет. Надо признаться - начало моей трудовой деятельности в качестве руководителя складывалась не совсем удачно. Ещё будучи студентом, я однозначно для себя решил, что не буду употреблять спиртные напитки на рабочем месте, тем более с подчинёнными.
На стажировку я был направлен в смену мастера Ф. Е.А. У них же было заведено отмечать на работе дни рождения, праздники и прочее. Я пробовал говорить с Ф. о пагубности подобных мероприятий, но не получил его поддержки. А решающего голоса, как стажёр, просто-напросто не имел. Спустя месяц, в силу сложившихся обстоятельств и в нарушение всех правил, в срочном порядке мне предложили самостоятельно возглавить на выбор любую из смен, хотя я не прошёл стажировку в полном объеме и не получил допуска к самостоятельной работе. Я согласился и выбрал смену, в которой проходил стажировку (как-никак знал только этот коллектив). Ребята в смене были в основном немного старше меня или ровесники. Став единоличным руководителем, я решил прекратить порочную практику употребления алкоголя на рабочем месте, но получил агрессивное противодействие практически всей смены, а это 20 человек. Возникли серьёзный конфликт с коллективом. Работать с людьми, которые все против тебя, очень тяжело, но я всё-таки не отступил от своих принципов и своего добился. Однако психологически было очень тяжело.
А затем механик цеха В.В.С. пригласил меня в свою команду. Перейдя из «эксплуатационников» в «ремонтники» и став инженером планово-предупредительного ремонта, а затем мастером и старшим мастером, я проявил себя в полной мере. Полностью отдался работе: привёл в порядок документацию; разработал наиболее эффективный график работы оборудования цеха; добился чёткого его соблюдения и проведения ремонтов строго по графику ППР. Ввёл агрегатный метод ремонта, чем значительно сократил время простоя оборудования в ремонте и практически исключил его аварийные остановки.
Главный инженер завода (второй человек на предприятии) на селекторной планерке называл меня лучшим инженером завода и часто ставил в пример остальным. Моя карьера и зарплата резко «пошли в гору». Я быстро стал продвигаться по служебной лестнице и вскоре дослужился до начальника участка.
Но здесь грянул «распад Союза» и наш Комбинат, который все мы считали «непотопляемым авианосцем советской промышленности», развалился. Вернее, его развалили и растащили. Тогда популярным был девиз – «Куй железо пока Горбачёв!». Всё пошло прахом! Началось время поиска своего места в новых жизненных реалиях, переосмысления жизни и её ценностей.

Совсем немного, с 1993 по 1994 год, я работал на небольшом заводе по строительству яхт – «КАТРИ» (катамараны-тримараны). Сначала начальником производства, а затем главным инженером. Мы построили завод и «спустили на воду» один тримаран, который назвали однозвучно – «Катри». Тримаран – это трехкорпусная яхта с мачтой высотою в
14 метров. Единственным приятным воспоминанием о том времени остались выходы на яхте в открытое море. Для проведения ходовых испытаний я семь раз в составе экипажа из четырёх человек выходил в море. Уходили так далеко, что даже берега не было видно. Каждый поход, продолжавшийся до семи дней, зачастую сопровождался приключениями, граничащими с реальным риском для жизни.

Мы выходили в открытое море на яхте, не имевшей двигателя - только парус. Рация отсутствовала, а сотовую связь ещё не придумали. Несколько раз ночью попадали в жёсткий шторм. Честно скажу – было очень страшно: открытое, «ревущее» море; ночь, «хоть глаз коли»; жуткий шторм с огромными волнами и одинокая яхта, без двигателя и связи с внешним миром. Романтика! Адреналина хоть отбавляй!
Несмотря на весь романтизм морских походов, через год я уволился из-за слишком низкой зарплаты (чуть более 50 $ в месяц), которой не хватало даже на то, чтобы просто прокормить семью. Год работы в «КАТРИ» был самым тяжёлым в финансовом отношении годом жизни нашей семьи. Справедливости ради, надо отметить, что он был тяжёлым и для всей страны в целом.
Развал Союза. Зарплату повсеместно задерживали месяцами. А если и выдавали, то очень маленькую или производили расчет «бартером». «Бартер» - это когда вместо денег выдавали неликвидные промтовары по завышенным ценам, которые народ затем обменивал на рынке на другие товары или продавал. К тому времени старший сын уже женился. Работал фельдшером на «Станции скорой помощи», где получал «копейки». Его жена работала медсестрой в военном госпитале и получала тоже «гроши». Алла не работала – была в «отпуске по уходу за ребенком», младшим сыном. Одному мне стало очень тяжело обеспечивать семью. Впервые «у Боливара подкосились ноги». Холодильник опустел. Сын как-то открыл его и удивился. Он ведь привык, что дом наш всегда был «полной чашей». А здесь – пустота. Но я сказал ему: «Не падай духом, сынок. Прорвёмся! Главное – не раскисать, а искать пути выхода из сложившейся, пусть даже и очень тяжёлой, ситуации».
Надо отдать должное Алле Серафимовне. Она не только ни разу не упрекнула меня в том, что я не мог обеспечить семью, но и сама изо всех сил старалась вытащить нас из финансовой прорухи: ездила «челноком» в Москву за продуктами; торговала на рынке, где простудилась и «заработала» пневмонию. Ну, и я, конечно же, «лез из кожи» - старался любыми путями прокормить своё семейство. Помимо основной работы и всяких «шабашек», в выходные дни ездил с сыном на плантации, помогал фермерам собирать урожай. Оплата за труд – продуктами. Десять ящиков помидоров, например, соберёшь – одиннадцатый твой. Вот так и жили. Исхудали безо всяких диет. Продали столовое серебро, хрусталь, кое-что из вещей и украшений.
Сегодня с ужасом вспоминаем то время. Даже не верится, через что нам пришлось пройти! Экономили буквально на всём. Покупали самые дешёвые продукты. А мясо, было дело, ели и верблюжье. Обрезки с мяса (плёнки, жилы и прочее) не выбрасывали, как раньше, а варили на них и костях бульон для первого.
К тому времени у меня на сберкнижке на срочном вкладе лежала довольно крупная сумма - 10 000 рублей. Автомобиль ВАЗ-2107, очень престижная в наше время «семёрка», мечта многих, для сравнения, стоила в тогда 7 500 рублей. Грянувший в СССР дефолт обесценил все наши сбережения! Да и, к тому же, их просто невозможно было снять со счёта. Всякими правдами и неправдами мне всё-таки удалось их получить. Однако на эту огромную сумму я смог купить всего лишь два китайских пуховика (себе и сыну), которые после сезонной носки полиняли и приобрели ужасный вид. Сначала я хотел выбросить свой пуховик, но потом положил в пакет и бросил на лоджию. Кроме этого, мы откладывали сыну на свадьбу средства. Их накопилось 5000 рублей (стоимость автомобиля «Москвич»). На эти деньги я купил сыну две футболки с золотистой надписью «Schanel».
Рассказываю об этом так подробно для того, чтобы вы представляли - насколько всё рухнуло, обесценилось. Как тяжело было простым людям выживать в этих жутких условиях! Это был ужас для народа и «звёздный час» для олигархов.
Приближался Новый 1994 год. Чтобы сделать семилетнему младшему сыну новогодний подарок, мы несколько месяцев собирали по шоколадке, жвачке и конфетке. И вообще - долгое время давали емуу по половинке жевательной резинки. Увидев как-то мальчика, кушающего шоколадный батончик «SNICKERS» и запивающего его «Coca Cola», я позавидовал - живут же люди!
Вот так тяжело мы жили! А тот выцветший китайский пуховик, когда пришли холода, я достал из мусорного ведра, постирал и носил. Никуда ни денешься! Другого варианта не было.

А в августе 1994 года меня пригласили в малое строительное предприятие «Мотив» на должность главного инженера. Зарплату предложили по тем временам просто фантастическую - тысячу долларов в месяц, в двадцать раз больше чем в «Катри». Семья с облегчением вздохнула – тяжёлые времена для нас наконец-то закончились. Прорвались!

(Продолжение следует...)