Предыдущая публикация
Женитьба
Федор оформлял бумаги для собеса и собирал все документы, но оказалось, что нет у них с Авдотьей свидетельства о браке.
Несколько раз принимались старики рыться в маленьком железном сундучке.
Федор Федорович ходил советоваться к председателю сельсовета Пантюхову, который доводился ему дальним родственником.
— Это, дядя Федя, надо по новой расписываться. Такой закон. Так что, если окончательно не найдешь, приводи старуху в сельсовет, мы вас тут обвенчаем. А пока считай, что ты холостой. И захохотал.
Из сельсовета Заикин возвратился злой и угрюмый. Почему-то совестно было представить, что идут они с Авдотьей под конец жизни еще раз жениться.
— Неси ящик,— приказал он жене,— переберем все пристальнее.
Он надел на нос старинные, мало ему помогающие очки, с хмурой озабоченностью стал перебирать и читать бумажку за бумажкой. Авдотья хоть и не сильна была в грамоте и различала бумажки больше по цвету, работала куда сноровистей.
Время от времени он смотрел на нее поверх очков и спрашивал:
— А ты его никуда не засунула?
— Ей-богу, отец, и в глаза не видела. Зачем я в эти бумажки полезу? Уж, пожалуйста, с меня не взыскивай! Они просидели над сундучком до сумерек, пока на улице не послышался топот и рев возвращающегося стада, потом Федор Федорович сгреб со стола все бумажки, выругался:
— Это ты его, курица, потеряла, больше некому. Молчи, говорю! Теперь иди в сельсовет глаза продавать. Ты уж, чай, забыла, какую в девках фамилию носила?
— Старостина, — покраснев, сказала Авдотья.
— Старостина! — передразнил он. — Вот возьму и брошу тебя. Никакой алимент не взыщешь.
Он озорно засмеялся. Авдотья ушла в чулан и, копошась там, заговорила со смиренной ласковостью:
— Брось, брось… И думать тут нечего. Брось… Я теперь тебе какая жена? Старуха, зубы вон попадали. На тебя, может, какая молодая кинется. Ты ведь у нас орел. Грыжу тебе вырезали. Чем не жених? В клуб теперь ступай, там, чай, кино нынче да танцы.
Заикин сначала опешил, но потом спохватился и выправил положение.
— Будя! — заорал он уже своим настоящим хрипловатым голосом.— Слово мужу не дашь сказать. Запела-а!
Заикины решили идти с утра пораньше, когда не так много народу. Федор брил перед зеркалом бороду.
— Не уродуй рыло-то,— заметила Авдотья.
— Чай, мы теперь молодые,— хмуровато пошутил Заикин.
— Готова, что ли? — спросил он у жены.
— Все, все,— торопливо ответила она, накидывая на голову черный с белыми горошками платок. На Авдотье был надет новый зеленый «полусак», резиновые «лакировки» и шерстяная синяя юбка.
— Ишь нарядилась! Пошли живее.
Они проходили мимо кладбища, остановились, узнавали могилы.
С неба раза три капнуло, они было заопасались, что пойдет дождь и вымочит, хотя серьезных туч и не было. Им повезло. Догнал на мотоцикле с люлькой Иван Волков, их сосед — бритый моложавый мужик, хоть и ровесник Заикина. Авдотья села в люльку, Федор Федорович укрепился на заднем сиденье, и они поехали проселком потихоньку, — Иван берег машину! — можно было разговаривать.
Иван спросил не оборачиваясь:
— Чего это вы оба, муж с женой, с утра в Красновку наладили?
Чтобы не сразу отвечать, Федор Федорович стал кашлять, и пока кашлял, размышлял, говорить или не говорить. Он решил, что скрывать тут нечего: кто дурак, пусть смеется, а умный поймет. Мы теперь не муж и жена,— громко и оживленно заговорил он.— Мы теперь — бери выше — жених и невеста.
— Как так?
— А вот так.— И, не оставляя насмешливого по отношению к себе и Авдотье тона, он рассказал Ивану, в чем дело.
— Вот и пришлось мне, сосед, сызнова свататься. Ладно еще барышня попалась не строптивая, а то вынесла бы тыкву, отказала бы. Ха-ха-ха!
Покачиваясь в люльке, Авдотья тоже посмеивалась, хотя немного страдала и стыдилась непривычной развязности мужа.
— Тогда поехали вместе в сельсовет,— решил Иван,— я у вас свидетелем буду. Комсомольскую свадьбу справим. Э-эхх! — И он прибавил газу.
Так втроем и вошли они в сельсовет: впереди, весело припадая на согнутую ногу, Волков, а сзади Заикины, примолкшие, отчего-то стесняющиеся друг друга.
Добро пожаловать, добро пожаловать, дорогие молодожены!—Прижмуренные глаза у него блестели веселым ртутным блеском. — Я говорил, Анна Сафроновна, что они придут. Вот видите! Давайте регистрировать.
Федор Федорович дурашливо подхватил жену под руку и подтащил ее к столу секретарши. С другой стороны подлетел Иван. Всем в сельсовете стало весело. Женщины бросили дела и сидели, улыбаясь. Но когда заполнили бланк заявления, Анна Сафроновна вдруг серьезно сказала:
— У нас полагается месяц на раздумье. Чтобы не было скороспешных браков.
— Анна Сафроновна, душа любезная,— с интонациями затейника закричал Заикин,— да я бы год согласен ждать, только кабы с невестой что не приключилось.
Опять раздался смех. Народу в помещении прибавилось, и Федор Федорович чувствовал себя как на сцене.
— Скажите, гражданин Заикин Федор Федорович,— сдерживая улыбку, произнесла секретарша,— вы согласны сочетаться браком с гражданкой Старостиной Авдотьей Никитичной?
— А куда же теперь деваться,— развел руками Заикин.
Опять засмеялись. Когда этот вопрос был задан Авдотье, лицо ее отчего-то странно напряглось, она вытерла концом платка покрасневший нос и шепотом произнесла:
— Согласна…
Федор Федорович искоса посмотрел на жену, ему стало неудобно за свой ернический тон, но он уже не мог остановиться и все продолжал острить и развлекать собравшихся.
— Может, у вас тут жениху и запасные части дают, я бы кое-что заменил.
Иван под шумок успел сбегать в магазин, принес вина и, взяв казенный стакан, стал всех обносить помаленьку.
— Ну, за ваше счастье!
— Чтоб деньги водились.
— Дал бог девочку, даст и денежку.
— Чтобы не последний раз.
— Х-ха-ха-ха!..
А вообще было душевно, все растрогались. Сельсоветская уборщица Харламова, давнишняя вдова, даже заплакала. Когда дело кончилось, вышли на улицу, Иван сказал бесшабашно:
— Довезу-ка я вас домой!
Авдотья запротивилась:
— Не поеду я больше, у меня от шума голова болит. Лучше пешком пойдем.
Они двинулись пешком. Пока были в сельсовете, совсем разъяснило и солнце порывами окатывало землю.
— Почитай хоть, что там написано,— сказала вдруг, останавливаясь, Авдотья. Федор Федорович извлек из «нутряного» кармана похожую на ассигнацию бумагу и, отдалив от глаз, стал читать напряженным голосом:
— «Свидетельство о браке. Гражданин Заикин Федор Федорович, снмьдесят пять лет, гражданка Старостина Авдотья Никитична, семьдесят два года…»
Авдотья вдруг всхлипнула — раз, другой, отвернулась и быстро зашагала по дороге.
— Ты че? Ты че? — растерянно говорил сзади Заикин, чувствуя, что у него защекотало в носу.— Ну че ты, Авдотья?
Она отерла глаза и вздохнула глубоко.
— Не знаю, Федор. Что-то сердце тронуло. Раздумалась, раздумалась, и как словно осенило: ведь люблю я тебя. За жизнью-то как-то недосуг об этом, а тут вот…
— А я-то нетто так с тобой жил? Как, бывало, в город уедешь — изведусь весь, инда есть неохота, так скучаю. А когда ты в больнице лежала, думал: кабы не померла, а то и мне жизни не останется.
Авдотья опять вытерла слезы. Она все шла впереди, а он стал вспоминать, когда же он подошел к ней в самый первый раз? Как сватались— хорошо помнил, свадьбу и потом, а самый первый раз не припоминался.
И вдруг как солнцем посветило. Водили тогда в лесу хороводы, плясали кадриль, играли. Она была проворная, не хуже челнока, никто ее поймать не умел. И он помнит, как бежал за ней.
Летел будто со зла, аж цветы в полосы сваливались, и чем дальше бежал, вроде сил прибавлялось. Она стала увиливать, и он поймал ее прямо за косу. Прижал со всей мочи, она с исказившимся лицом вырывалась, а потом присмирела, как дерево перед дождем.
— Авдотья, ты помнишь, в лугах играли?
— А то разве нет! — Она глянула на него молодыми глазами, и все перевернулось у него в душе.— Все до капельки помню.
Около речки они свернули с дороги и долго стояли над кручей, отражаясь в зеленой воде.
— Устала я что-то, посидим давай.
— Сыро еще.— Он бросил пиджак на траву. Они сели, Авдотья рвала былинки и что-то плела из них. Это у нее всегда: чтобы руки не пустовали. У обоих на душе было как-то ново, непривычно.
И он ее обнял.
(автор неизвестен)
Следующая публикация
Комментарии 31
Она проявляется и в обычной заботе.
Пиджак свой подстелил.
Спасибо, Наташа.
И сразу солнцем осетило, в глазах любовь заплескалась, нежность.
Вновь, как в юности пиджачок подстелил, сыро ведь.
Спасибо автору и тебе, Наташенька, за рассказы такие бесхитростные, простые и такие чистые, что на душе корка растрескивается, да и солнышко ярче светит. Такая благодать!
Простой,бесхитростный, весёлый рассказ.
Жизнь прожить и решили старики расписаться...Почему бы нет...Хоть что ...то вспомнить,если вовремя не расписались.
Посмеялась от души над стариком,когда искали какую ...то бумагу.
,,Вот брошу тебя бабка,никакой Алимент не взыщешь...,,
Спасибо Наталья за позитив...
С Наступившим Новым Годом...Вас...
Тогда бы не было этого рассказа
Самое главное позитив...