Нина Серова

Пора, мой друг, пора! покоя сердца просит — Летят за днями дни, и каждый час уносит Частичку бытия, а мы с тобой вдвоём Предполагаем жить, и глядь — как раз — умрем. На свете счастья нет, но есть покой и воля. Давно завидная мечтается мне доля — Давно, усталый раб, замыслил я побег В обитель дальную трудов и чистых нег.

1. Мы, женщины, крайне редко решаемся на что-нибудь исключительно ради самого дела. Чаще всего за внешним фасадом наших поступков кроется мужчина. Из любви к нему мы совершаем чудеса ловкости, дипломатии, отваги и самоотверженности. 2. В нашем деле сдавшихся всегда больше, чем проигравших. 3. Сколь бы ни был человек счастлив, всё ему мало. 4. Я никогда не смогла бы повиснуть на чьей-либо шее. Мешает рост. 5. Шутка – моё безотказное оружие, к которому я часто прибегала, поскольку искренность, правдивость нередко трактовались превратно, приводя к прямо противоположному результату. 6. Я стремилась домой, чтобы получить заряд энергии, любви, переполнявшей

У Михаила Швейцера в жизни было две страсти — его жена, сорежиссер, соавтор София Милькина и классическая проза. Лучшие его фильмы — экранизации Толстого («Воскресение», «Крейцерова соната»), Пушкина («Маленькие трагедии»), Гоголя («Мертвые души»), Ильфа и Петрова («Золотой теленок»). И все его фильмы были признанием любви к своей Софии. Вместе они прожили более полувека. Михаил Швейцер говорил: «Все мы делаем картины о себе… Нет ничего дороже, чем человек, — ни кино, ни достижения, ни открытия. Самое главное — это отношения между людьми, самое главное — это любовь». -------- Он сочинил такое последнее свое кино:

Звенели бубенцы. И кони в жарком мыле Тачанку понесли навстречу целине. Тебя, мой бедный друг, в тот вечер ослепили Два черных фонаря под выбитым пенсне. Там шла борьба за смерть. Они дрались за место И право наблевать за свадебным столом. Спеша стать сразу всем, насилуя невесту, Стреляли наугад и лезли напролом. Сегодня город твой стал праздничной открыткой. Классический союз гвоздики и штыка. Заштопаны тугой, суровой, красной ниткой Все бреши твоего гнилого сюртука. Под радиоудар московского набата На брачных простынях, что сохнут по углам, Развернутая кровь, как символ страстной даты, Смешается в вине с грехами пополам. Мой друг, иные здесь