Предыдущая публикация
ЛЮБОВЬ ТРОЛЛЯ (продолжение)
ЧАСТЬ II
ЛЕТО
Июнь теплом окутывал землю. Колосилась рожь, сады наполнялись бурно цветущей зеленью. Солнце поднималось высоко над небосклоном и начинало печь еще сильнее, дни становились длинными, а вечера долгими и теплыми. Луга покрылись широким шлейфом зеленой травы. В небе неспешно парили, словно огромные корабли, тяжелые кучевые облака. Флоре казалось, что она влюблена в Йохана уже давно, ещё с того самого момента, как увидела впервые. А до этого она просто не жила. Настоящим гимном своей любви она считала оду летнему утру Сергея Есенина.
Задремали звезды золотые,
Задрожало зеркало затона,
Брезжит свет на заводи речные
И румянит сетку небосклона.
Улыбнулись сонные березки,
Растрепали шелковые косы.
Шелестят зеленые сережки,
И горят серебряные росы.
У плетня заросшая крапива,
Обрядилась ярким перламутром.
И, качаясь, шепчет шаловливо:
"С добрым утром!"
Это было её лето. Лето теплое, умытое серебристой росой, очаровательное в своем спокойствии. Эта восхитительная природная идиллия ежедневно разлеталась для них с наступлением дня на осколки повседневных забот, чтобы следующим утром возродиться снова.
Флора с трудом открыла глаза и с трепетом взглянула на любимого. Его заспанное суровое лицо притягивало к себе, даря желание прикоснуться, провести влажной от волнения ладонью по его мужественному подбородку, шее, мускулистым плечам, спускаясь ниже, и замереть в страстных объятьях. Но она должна довольствоваться хотя бы малым. То, что она вообще его видит и чувствует, то, что она существует им - это её счастье! Её бесценный приз, полученный за предшествующие мучения и тяготы жизни.
Он небрежно потягивается, будто специально выставляя напоказ свой рельефный торс. В это утро Йохан был хмур и зол, глубокая морщинка пролегала между его буйными бровями. С задумчивым выражением лица, закусив от усердия губу, он дарил ей новое существование. Сам того не подозревая, он оживлял нежную, прекрасную душу. Высокий, статный с мужественными, волевыми чертами лица - он нравился ей до головокружения. Его слегка небритые щеки, серые глаза, напоминающие осенний дождь, его рыжая густая шерсть на спине и груди делали её не принадлежащей себе.
- Доброе утро, любимый! – она искала его взгляд, чтобы утонуть в его глазах цвета бушующего океана, окунуться в их глубину, чтобы уже никогда не выплыть обратно.
Йохан вздрогнул. Любимый? Что это за щенячьи нежности?
- Ты помнишь, мы сегодня едем к моим родителям! – напомнила Флора и резко отпрянула, натолкнувшись на звериный, ненавидящий взгляд.
- К каким родителям? Это не твои родители! Твои давно умерли!
От неожиданности Флора застыла с открытым ртом, крылья носа завибрировали так, что послышалось лёгкое жужжание.
- Ты что, хочешь сказать, что до сих пор не поняла, что ты не человек?
- А кто? Чёрт в юбке?
- Хуже, ты - тролль!
- КТОООООО?
- ТРОЛЛЬ! Вернее – троллина!
Чуть не задохнувшись от бездны эмоций, она вынырнула из бешеного потока воспоминаний. Мама, папа, школа, работа, Дуся, как кинолента пронеслись в мыслях с бешенной скоростью. Она вскочила и подбежала к зеркалу.
- Я – тролль?
- Да, ты троллина!
- Этого не может быть!- с ужасом ощупывала себя Флора.
Чужой, злобный, хриплый голос выплевывал в её сторону слова как пули. Они ранили её глубже и глубже, ярость нарастала снежным комом, вбирая в себя все её мечты и надежды на яркую, счастливую жизнь.
- Не там ищешь! Потрогай копчик!
Рука Флоры нащупала такой знакомый шрам:
- Это я на коньках училась кататься и сильно упала, долго лежала в больнице и мне сделали операцию!- с горечью прохрипела она.
- Да черта с два! Посмотри на меня! Ну, посмотри!
Флора с трудом оторвалась от зеркала. Йохан стоял к ней спиной, приспустив штаны. Над волосатыми, упругими ягодицами шевелился маленький треугольный хвостик.
- Господи Боже! Как я его не заметила? – ахнула Флора.
- Годы тренировок, радость моя, годы тренировок!
- Меня усыновили?
- Да нет, подменили!
- В родильном доме?
- Ну да.
- Зачем?
- Затем, что тролли практически уничтожены людьми. Нас осталось очень мало. Но мы не сдались! Мы сильнее, умнее людей! Мы обладаем физической силой и магическими способностями. Но у нас нет души. Мы холодные, и согреться можем только человеческой кровью. Мы отдаем своих младенцев людям. После крещения наши дети получают душу и более респектабельное и воспитание, и образование, как ты, например!
- А мои родители знают?
- Нет, конечно! И вообще, люди двойственные натуры! Кричат о милосердии, доброте, любви! Но шесть из десяти наших детёнышей оставляют в роддоме. Их воспитывают в детских домах. Тебе повезло.
По сердцу Флоры, будто полоснули острейшим лезвием, голова закружилась от отчаянья, страдания за себя и родителей, и собственного бессилия. Чуть дыша, она спросила:
- А что с той девочкой, настоящей дочкой моих родителей?
- Не знаю… Скорей всего, выросла в семье троллей и стала чьей – то женой. У нас очень мало женщин. И троллина может за всю жизнь родить только одного ребёнка. А человеческая женщина до десяти и больше.
Гримаса боли на секунду исказило её лицо. Тихое ругательство сквозь зубы заставило Йохана поморщиться. Йохан тяжело вздохнул и обнял её.
- Прости меня, девочка моя! Я не хотел именно сегодня, просто я очень голодный, поэтому злой!
- Но мы вчера съели столько травы и мха!
Он недовольно морщится. Что же могло ему так не понравиться в столь незатейливой фразе?
Ведь он тролль, а она воспитана людьми и наделена душой. Он не знает о ней практически ничего! Он никогда не узнает о том, почему так бешено пульсирует её сердечко в его объятиях?! Он – тролль, он - борец, он - мужчина, у него сильная воля, и умиротворение вновь разливается в его теле. Он не плохой и не хороший! Он просто тролль. И должен просто объяснить ей, что бы она поняла.
- Флора! Психика человека устроена таким образом, чтобы прежде всего обращать внимание на опасности, защищаться от угроз, поэтому тем, кого люди ненавидят, на кого они злятся и обижаются, кому они что-то хотят доказать, они отдают больше внимания, чем тем, на кого они спокойно любуются. В состоянии ненависти и обиды и вражды человек выходит из своих границ и в буквальном смысле слова теряет себя. Он может слить столько эмоционально насыщенного внимания, что совершенно ослабеет, может даже заболеть. Либо в ослабевшем и расшатанном состоянии может натворить каких-то глупостей и ошибок в своей жизни. А тролль тут как тут! И всю слитую энергию впитывает в себя! Именно этим мы промышляем.
Ну вот, её участь только смотреть и слушать. Она посторонний, но в то же время, столь близкий наблюдатель его жизни, его счастья. Чуть слышно, она спросила:
- Это что, то же самое, что и в джунглях: борьба за территорию влияния, за пищу и жизненную энергию? Пищевая цепь?
- Ну, можно и так сказать. У тебя ноутбук есть?
- Конечно!
-Дай покажу, объяснять долго!
Быстро и импульсивно он открыл ноутбук. Напряженно всматривался в него и быстро забегал сильными пальцами по клавишам.
Флора ничего не может с собой поделать. В эйфории она пожирает его взглядом. Для неё его тело идеально. С неимоверной силой, как будто она видит его в последний раз, впечатываются в её жаждущую память его упругие ноги, накаченный торс с кубиками, жесткие завитки волос на груди. Всё это вызволяет бабочек, и они танцуют в её животе, будоражат, искушают взгляд, наполняя призрачными мечтаниями. Её мысли прервал умиротворенный голос Йохана:
- Вот смотри: люди почему-то думают, что если им задают вопрос, то их уважают, интересуются их экспертным мнением. На самом деле они хотят направить внимание человека в сторону своих интересов, обратить его на себя, развернуть и рассмотреть или поспорить, иногда даже в лужу посадить. Я как тролль задаю либо туповатые вопросы, либо каверзные и кощунственные, либо из другой оперы, и человек начинает нервничать. Корона его нагревается, ему кажется, что если вопрошающий тупит, то он сам плохо донес свою мысль и надо объяснить этому тупице получше. Вдумайся в слово "нервничать". Нервные импульсы ускоряются, сердце колотится сильней, руки потеют, человек тратит много энергии. Но тратит не на какое-то важное дело или построение полезной для себя коммуникации, тратит на то, чтобы доказать мне свою силу, ум и доброту.
Флора слушала внимательно. Она видела, что чем быстрее бегали его пальцы, тем светлело его лицо, разглаживалась складка межу бровей, появлялась умиротворенная улыбка. Тревожный колокольчик зазвенел в сердце. Вслух же она тихо сказала:
- Но ведь это жестоко. Питаться чужой силой, умом и добротой!
- Жестоко? – удивился Йохан. А стереть с лица Земли троллей, не жестоко? Завоевать видовое господство, а потом ради власти и денег уничтожать друг друга не жестоко? Нет, дорогая, я не считаю это жестокость!
- У тебя нет сердца! – с горечью воскликнула Флора.- Ты сжигаешь других, но наступит день, который унесет тебя в яркое пламя заката, оставляя за собой лишь темный бездушный пепел...
- Глупышка! У меня есть сердце. У меня нет души. А сила моя в адекватной самооценке... Я ничего не хочу никому доказать (это мне хотят). Если бы ты знала, как только меня не называют в сети! И ничтожеством, и аморальным типом, и поедателем дерьма, и неудачником по жизни. Но я не принимаю это в серьез и не думаю о себе плохо. Я вообще ничего конкретного о себе не думаю и собой вполне доволен! Людское мнение меня не беспокоит, я разрешаю им думать о себе все, что угодно. И этим я силен. Я – настоящий тролль!
Почему, зачем она попала под его чары? Ведь он смотрел на неё и не видел, дотрагивался и не ощущал её чувств, её трепета. Он принимал её не за ту, кем она являлась, не замечая, как интересна и волнительна её душа. Грусть тронула невинное сердце Флоры, слезы электрическими импульсами катились из её пламенных глаз. Троллина с душой человека.
Следующая публикация
Комментарии 1