Предыдущая публикация
18 сентября – 163 года назад отошел ко Господу блаженный Иоанн Корейша /19.
09.1783 - 18.09.1861/, более 47 лет проведший в больницах в качестве психически больного, из них почти 44 года в Московской Преображенской больнице.
Господь наделил его великими дарами, к нему стекались толпы людей. О нем говорили, писали – с благоговением и почтением - Федор Достоевской, Михаил Салтыков-Щедрин, Николай Лесков, Александр Островский.
Народ к прозорливцу шел гурьбой. И простые люди, и знатные господа. Одних Иван Яковлевич встречал с почтением, к другим, даже невзирая на их чины и ордена, был равнодушен, а то и груб. Ему дозволялось многое, ибо Корейша был пророком. Его имя гремело и докатилось до царского двора.
Родился в семье священника в Смоленской губернии. Его отец — Яков Корейша, отказавшись от дворянского звания, принял священный сан, позднее священствовал в городе Смоленске, где скончался и был похоронен в Спасо-Преображенском Авраамиевом монастыре.
Блаженный в юности закончил духовную семинарию, где выделялся успехами в обучении. Юноша ни с кем не сближался, предпочитая ребячьим забавам чтение святоотеческой литературы и уединенные занятия. За свою замкнутость и нелюдимость он еще там приобрел репутацию отшельника, удалившегося от мира.
Говорят, что он даже учился в духовной академии, но отказавшись принять священный сан несколько лет преподавал в Смоленской духовной семинарии.
А весной 1806 года во время урока, он внезапно во время урока закрыл книгу, вышел из класса. Изумленные дети увидели в окно, как он идет через семинарский двор, выходит за околицу и исчезает в дорожной пыли.
Блаженный направился в Соловецкий монастырь, где пробыл год послушником. Строгость монашеской жизни произвела на него неотразимое впечатление. Затем его страннический путь пролег в Киево-Печерскую лавру, и после двух лет паломничества к соловецким и киевским святыням он решил возвратиться домой, но на обратном пути перед Могилевом его настигла болезнь.
Полтора месяца тяжелого недуга изменили его планы. Корейша дал обет не возвращаться домой, не совершив богомолья в пустыни преподобного Нила Столбенского, что находится в Тверской губернии. Достигнув Иоанн Яковлевич снова опасно заболел и исцелился лишь благодаря мощам преподобного Нила.
Некоторое время он странствовал по монастырям и через несколько лет вернулся в Смоленск. Уже здесь к нему во множестве стали приходить за духовным советом, помощью, утешением. Питался он хлебом, смоченным снегом или родниковой водой. Одетым зимой и летом в одну белую холщовую рубаху, он часто спал на земле, ходил зимой босиком, говорил загадками.
Зачастую его приглашали к себе в дом купцы, предполагая, что его присутствие приносит счастье. Они поили его чаем, угощали булками.
Чай он иногда выпивал, а иногда усиленно дул на чашку до тех пор, пока не выдувал весь и выходил из-за стола, не проронив ни слова. Последнее обстоятельство рассматривалось горожанами как дурное предзнаменование.
В 1815 году к Ивану Яковлевичу за советом пришла бедная вдова, к дочери которой сватался знатный петербургский чиновник. "Жених" был в возрасте и, соблазняя девушку, говорил, что он холост, предлагал ей обвенчаться в Петербурге, куда обещал непременно взять ее с собой
Мать невесты обратилась за советом к блаженному. На что Иоанн Яковлевич сказал о богатом женихе-чиновнике следующее: «Не верьте ему! Какое венчание? Он женат, и у него двое детей дома! Дурно с арестантом в Сибири — вор вором и будет».
Брак не состоялся, обличенный во лжи чиновник был вынужден ретироваться. Перед ним оказались закрыты и других двери смоленских семей, чьи дочери были на выданье.
Опозоренный на весь город чиновник в бессильной злобе безславно покинул Смоленск. Перед отъездом из губернии он сумел выяснить причину своего фиаско. Раздосадованный неудачей обольститель поклялся жестоко расквитаться с блаженным и действительно искалечил прозорливого юродивого, переломав ему ноги.
Мало того, чиновник добился через свои связи чтобы Ивана Яковлевича объявили сумасшедшим и поместили в клинику. Этому способствовало еще и то, что после войны 1812 года блаженный обличал смоленских чиновников в расхищении ими ста пятидесяти тысяч рублей, отпущенных императором Александром I на восстановление разрушенного войной Смоленска.
Жители Смоленска любившие блаженного попытались вступиться за Иоанна Яковлевича, но власти решили изолировать сомнительного пророка от общества. Пребывание юродивого в тюрьме вызвало недовольство горожан, поскольку уже в то время он пользовался любовью, уважением.
Иван Яковлевич был доставлен в Смоленское губернское управление для освидетельствования. На вопросы чиновников он отвечал в своей только ему присущей манере, порой невнятно, рассказывая о себе в третьем лице. Чиновникам этого было вполне достаточно, чтобы признать его невменяемым, издать специальный Указ и направить в городскую больницу Смоленска, ту самую, где по преданию он уже находился за полгода до этого с переломом ног.
Данный Указ категорически предписывал исключать контакты больного с посетителями, однако все меры властей привели к обратному результату, увеличив сочувствие к «пострадавшему за правду» блаженному.
Желающие навестить городского чудотворца находили любой способ, чтобы проникнуть в больницу. Ропот негодования против действия властей, массовые подкупы больничного персонала с целью допуска к опальному юродивому привели к тому, что в июне 1815 года Смоленское губернское правление вынуждено было отменить Указ о недопуске посетителей к Корейше.
«Проблема Корейши» на несколько лет стала одной из ключевых для губернских властей. Держать его в обычной больнице более не представлялось возможным, а специализированной психиатрической лечебницы в маленьком провинциальном Смоленске не существовало. К тому же, слухи о необыкновенном юродивом уже доносились до столицы, откуда начали поступать запросы на действия местных чиновников.
Смоленским властям не оставалось ничего другого, как найти способ избавиться от тяготившего их больного.
С этой целью в 1816 году смоленский гражданский губернатор обратился к московскому военному генерал-губернатору на предмет наличия свободных коек в московском покое для психически больных — впоследствии Московская Преображенская больница. Свободное место отыскалось только год спустя, и 1817 года Ивана Яковлевича направили в Москву.
Все произошло ночью, без лишнего шума, юродивого посадили связанным в телегу, укрыв от посторонних глаз рогожей, опасаясь ропота возмущенных горожан. И под конвоем отправили в Москву.
Весь остаток своей жизни, почти сорок четыре года, провел блаженный в стенах Московской Преображенской психиатрической больницы. Первые годы пребывания Ивана Яковлевича в больнице были в самых мрачных красках, жизнь пациента была как житие блаженного мученика и терпеливца, полную горя, лишений и истязаний. Праведника бросили в сырой подвал отделения для буйных помешанных на охапку сырой соломы, приковав толстой металлической цепью в углу подвала.
Лечения как такового в этом «сумасшедшем доме» не осуществлялось, а если и осуществлялось, то своими методами, оно вселяло в несчастных еще больший страх: пиявки к вискам или к заднему проходу, холод на голову, кровопускание, рвотный винный камень, различного рода слабительные (белена, сладкая ртуть), прожоги на руках и т. д.
Больные были отданы во власть свирепых санитаров, кормили пациентов преимущественно хлебом и водой. Тем не менее для блаженного Ивана Яковлевича, искавшего места для подвига смирения и аскетизма, подвал «безумного дома» оказывается именно такой своеобразной кельей.
Буйные больные приковывались цепями к столбам и в таком положении оставались по нескольку месяцев. Печи не топились, разбитые стекла заклеивались бумагой, спали вповалку на грязных подстилках в палатах, коридорах и на лестницах, матрасов не было. Продовольствие доставлялось на пожертвования местного купечества и в значительной мере оседало у персонала.
Но слава о блаженном прилетела в Москву раньше, чем сюда привезли самого юродивого, и народ опять-таки повалил к нему толпами. Начальство смекнуло, что на этом можно неплохо заработать, и стало пускать к Иоанну Яковлевичу людей, беря по 20 копеек серебром за вход. И хотя это были огромные деньги по тем временам, в день юродивый принимал по сто с лишнем страждущих его помощи.
Он не только предсказывал будущее человеку, но также излечивал от всех болезней, давал мудрый совет, как поступить в тех или иных случаях, и так далее. Со временем его освободили от кандалов и даже поселили в просторную комнату, однако юродивый продолжал ютиться в ее углу – в привычных для него условиях.
Скинув с постели чистое белье на пол и, примостившись в углу, он оградил себя чертой, которую никогда не преступал сам и которую не позволял преступать никому. Его никто не видел сидящим. Посетителей он принимал стоя или лежа. Писал он также стоя.
Он не брал ни от кого никакой платы за свою помощь, поэтому люди несли ему еду, которую он опять же раздавал нуждающимся. Пожертвования поступали и деньгами, и одеждой, и провизией. По сути, содержание всей больницы зависело от Ивана Яковлевича.
Приходили к блаженному и богатые господа, и не всегда с желанием узнать только о своей судьбе, но и о будущем России, мира. Говорят, что юродивый всегда предсказывал то, что потом непременно сбывалось. Например, он предсказал Крымскую войну, смерть императора Николая Первого, который лично приезжал к нему в Преображенскую психиатрическую больницу, и многое другое.
Скончался Иван Яковлевич Корейша в 1861 году, ровно 19 сентября, как и предсказал сам себе. В этот день он лег ногами к образам, да и представился. В день смерти он с усилием принял всех посетителей, а когда Ивана Яковлевича покинула последняя посетительница, он поднял руку и явственно произнес: «Спаситеся, спаситеся, спасена буди вся земля!». После этих слов он умер.
Похороны его были настолько торжественными, что с ними не сравнить было даже довольно громкие проводы того времени Николая Гоголя /+04.03.1852/ или генерала Алексея Ермолова /+23.04.1861/.
Достаточно сказать, что к гробу юродивого пять дней шли люди, по нему отслужили почти две с половиной сотни панихид, а когда гроб понесли к церковному кладбищу храма Илии Пророка в селе Черкизово, народу собралось несколько сот тысяч.
Люди падали перед гробом ниц, старались прикоснуться в нему (даже отгрызали щепки от гроба, цветы же расхватали в миг), а могилу пророка и целителя забросали деньгами… И это не смотря на то, что в этот день шел проливной дождь. К тому же и на удивление, что при таком многолюдии никто не пострадал.
Поразительно и то, что в безбожные времена советской власти не пострадала в Черкизово ни сама церковь Илии Пророка, ни старинное кладбище возле нее, на которое до сих пор приезжают сюда со своими, бедами и болезнями. Блаженный и после стольких многих лет после своей кончины продолжает помогать людям…
Следующая публикация
Нет комментариев