Предыдущая публикация
Хроника украденного поцелуя.
Давно ли он мысленно проводил конкурсы красоты среди однокурсниц? Потом они прошли курс «Библия и русская литература», он прочитал в книге Премудрости и книге Сираха о жене кроткой и стыдливой, и вдруг понял, что это ОНА.
Это был самый необычный предновогодний день. Вчерашние туманы и снежные заносы уступили сияющему солнцу и веселой капели. Антарекс на здании оперы показывал 13 градусов. Приоперная площадь и весь центральный проспект стали похожи на оживленный улей. Автомобили, пешеходы и даже гаишники – вся эта густая масса была навьючена новогодними покупками. Казалось, никому нет дела до видеокиоска, наружные динамики которого на всю округу разносили «Снежинки на ресницах таяли…»
Среди шагающих вдоль череды афиш на ограде выделялась легкой и быстрой походкой молодая девушка в длинном гороховом платье с накинутой на плечи зеленой шалью. Ее походка вполне соответствовала её имени – Евфросинья, что в переводе с греческого означает «решительная, стремительная».
Она улыбалась своим мыслям, нарядным елочкам на витринах и веренице карапузов, возвращавшихся за ручку с родителями после новогоднего представления. Глядя на них, Фрося думала, что майская погода в декабре, должно быть, наступила не случайно, вместе с погодой оттаяло и ее сердце.
Две недели назад она получила из Москвы письмо от своего приятеля Эрнста. В ответ на её замечание: «Мы почти не знаем друг друга» – он писал: «Очень плохо, что мы не знаем друг друга, в том, что мы не сблизились, твоя вина». Письмо было язвительным. И как-то сразу померк ореол честного коммуниста, борца за справедливость.
Тяжело стало на душе у Фроси, но на следующий день она проснулась рано, порадовалась рассвету и с улыбкой пошла на уроки. Она пришла в университет на 15 минут раньше, в пустом деканате сидел в одиночестве её бывший однокурсник Шурик.
С блеском в глазах он передал ей своё стихотворение. «Исповедь камикадзе» ей напомнила стиль Маяковского и рассмешила её. Глядя на Шурика, она подумала, что вот так же, должно быть, некрасив, но симпатичен был Пушкин. Она любила Пушкина с детства, знала наизусть чуть ли не всего «Евгения Онегина». Прочитанная в детстве история первой красавицы Натальи Гончаровой для неё стала продолжением «Золушки» и «Василисы Премудрой».
Он много работал, на свидания приходил часто уставшим и печальным, а письма писал всегда яркие и задорные. Наверно, он станет настоящим поэтом и писателем…
Неподалеку крановщик подвесил украшавших оперную елку рабочих под струи моечной машины и демонстративно стал удаляться, не обращая внимания на их крики. Фросе хотелось остановиться, но она не любила опаздывать на свидания. Её платье и шаль от стремительной походки принимали форму окружности, ног было не видать, так что издалека она похожа была на ёлочку.
Все эти детали поглощали внимание шествовавшего за Фросей ее однокурсника Шурика. Лицо у него было сосредоточенное, губы сведены в тугой узел. Он достал блокнот и ручку, на ходу начал записывать.
Когда он поравнялся с зданием оперы, дворник крикнул ему: «Отойдите!» Однако наш герой был совершенно отрешен от происходящего вокруг и не расслышал окрика. Огромный снежный ком свалился ему на голову.
– Смотреть нужно по сторонам, раззява!
Она обернулась и увидела его мокрое лицо. С его ресниц и волос снег капал на открытый блокнот в руках.
– Здравствуйте, Александр Константинович! Что это вы зеваете с утра? С такой рассеянностью не сносить вам головы.
– Здравствуйте, Евфросинья Мстиславовна, — он слегка пригнул голову и положил правую руку на сердце.
– Вообще-то я Вячеславовна.
– Для кого Вячеславовна, а для кого Мстиславовна! Слыхали, что творится в Англии? Потопы такие, каких не видали со времен Ноя.
– Да, сельскохозяйственные угодья затопило, но, наверно, для англичан самое тяжкое испытание – остаться без своих лужаек.
– Конечно, тяжкое. Вы где чуть побываете, начинается тяжкое испытание. Или потопы, или пожары.
– А пожары где?
– А пожары в сердцах. Между прочим я вовсе не зеваю, я весь превратился в напряженное внимание и моя муза нашептала мне несколько строчек.
– Ну и что нашептала ваша муза?
– Мимо всех по прямой
По проспекту плыла Рипсимия
От картины такой
Исчезает навек лейкемия.
– А-а, с лейкемией меня срифмовал!
Что-то детское он видел в её улыбке. Когда она смеялась, были видны не только белые зубы, но и край верхней десны. Свидетельством особой чистоты он считал и то, что после поступления в вуз она ещё продолжала расти.
– Откуда ты знаешь армянский вариант моего имени? Меня так в детстве называла бабушка.
– Сорока на хвосте принесла.
Армянский, а точнее, греческий вариант ее имени он знал из многотомного словаря собственных имен. Это было не единственное его изыскание из седой старины. Он прочитал также житие святой Рипсимии, житие равноапостольных Константина и Елены и много иных вещей, которых пару лет назад и открывать бы не стал. Давно ли он мысленно проводил конкурсы красоты среди однокурсниц, и она занимала четвертое место.
Потом они прошли курс «Библия и русская литература», он прочитал в книге Премудрости и книге Сираха о жене кроткой и стыдливой, и вдруг понял, что это ОНА. На первом курсе она была редкой тихоней. Сам он был часто болтлив, но, тем не менее, робел, краснел и комкал фразы в ответ на игривые шутки красавиц родного филфака.
Её преображение было подобно открытию Америки. Скука, апатия, презрительное отношение к избранной специальности – всё это вдруг кануло в лету. Взамен появились прямая осанка, блеск в глазах и проблески юмора, не упразднявшие, впрочем, порывов грусти.
И когда его пригласила в кафе та, что когда-то возглавляла виртуальный список красавиц, он притворился рассеянным и ответил невпопад: “Кофе? Какой кофе? Я не пью кофе”. Свой разрыв с гаремной страстью и её рахат-лукумовскими мечтаниями он попытался закрепить в своем первом стихотворении «Исповедь камикадзе»:
…Мне не нужен дженнат –
Пускай снова ад,
Только б нежно журчали
Ничьи, речи ее ручьи
Каждый раз после встречи.
– Как ты?
– Нормально.
– Что нового в Славянском?
– «Каков приход таков поп» – вот так нахально я ответил в субботу после своего пятнадцатиминутного опоздания единственному дождавшемуся меня студенту. Ты видишь, до чего я опустился. Но, как сказала одна авторитетная преподавательница, «Не в студентах счастье!» Согласен на все сто, хотя, если бы пришла вся группа с выполненными Д\з, я бы распустил хвост трубой, как Уго Чавес во время своего первого телевыступления, возможность которого он получил в обмен на то, что согласился сдаться и сесть в тюрьму. Становиться калифом на час — радость, которая лишь подчеркивает серость дальнейших будней. А у тебя как?
– Мне приятно, что ты меня цитируешь. Вчера провела контрольную. Сама не рада тем пятеркам и четверкам, которые получили мои слабые юристы. Во всём чувствуется след шпаргалок. Чувствую себя преподавателем, которого обвели за нос.
– Для того, чтобы пресечь все их хитроумные уловки, нужно владеть навыками суперагента. В ближайшие два часа мы попытаемся восполнить пробелы в наших познаниях бытовой премудрости.
В кинотеатре было на удивление безлюдно. Страдающая в одиночестве кассирша заметно обрадовалась посетителям.
– Вам дать билеты в последний ряд?
«В последний ряд! Боже мой, что бы подумали о Ней!»
Выпалил не раздумывая, сердито нахмурившись:
– НЕТ! НЕ НУЖНО!
И только после этого увидел ее покрасневшие щеки и ретрослухом понял, что она за секунду до него едва слышно проронила: «Да!»
Уселись где-то посередине.
На экране английские аристократы пили Б-58, сардонически шутили, сжимая в пальцах «Гавану», красивые дамы флиртовали с чопорными аристократами.
«ОНА хотела поцеловать … меня?! Но этого не может быть! Две недели назад она говорила, что хотела послушать его эфир… Нет, наверно, она так сказала, потому что не хотела обидеть меня».
Во время банкета в замке героя попыталась соблазнить подосланная коварным бароном куртизанка.
«Так вот почему он вспомнил тогда Есенина «Пускай ты выпита другим». Он, видимо, считает меня недостаточно чистой для себя».
– А ко мне вчера подруги приходили. Мы вспомнили день рождения, они спрашивали о тебе. Ты помнишь мой день рождения?
– Угу.
– Тебе кто-нибудь понравился?
– Угу.
– А кто?
– Те, которые постились.
– А-а, то есть я и Софа.
– Девушки, которые постятся, излучают чистоту и сияние.
«Да, у него, как у Чехова, непонятно: то ли ветер свистит, то ли он говорит едва слышно: “я люблю тебя, Наденька!”»
– Я вчера почитал немного молодых наших авторов, и то, что мне попалось, отбило у меня охоту читать незнакомых писателей. Копаются в дерьме в прямом и переносном смысле… На том свете меня и тебя, Евфросинья Вячеславовна, черти будут жарить на костре.
– Почему?
– За то, что мы закопали свой талант.
– Хорошо, что мы не живем в средние века.
– Почему?
– Потому что, если бы мы жили в средние века, ты бы, Александр Константиныч, стал великим инквизитором и сжег бы неугодные книги в придачу с их авторами.
Герой на экране уже вошел в роль супермена. Ему удалось соблазнить подругу коварного барона и получить ценные сведения о его планах на акционерном рынке. Пылающий камин и плачущий ливень были не в силах заглушить жаркие поцелуи.
– А с тобой бывает так: в груди огонь, и хворост дымит, и ищешь чистую воду, находишь ее и хватаешься за нее.
– Нет, не бывает… Кошмар какой!
– Что кошмар?
– Хворост дымит.
«Чистая вода — это я. Он похоже, не в шутку собирается претворять в жизнь позднепушкинский подход — жена-святыня — которым восхищался в прошлый раз. А вот мне вовсе не хочется, чтобы мне били поклоны как истукану! Чистая вода хороша до тех пор, пока ее не превращают в стерильную».
– А наши предки берегли огонь, как зеницу ока. Потеря огня была равна гибели. Но нет такого огня, который бы не угасал.
– Неправда, есть. В средние века византийцы в морских сражениях использовали огонь Калинника, который невозможно было погасить водой.
Герой верно рассчитал все козни врага и победил в решающей партии преферанса. На апельсиновом лимузине он решил въехать в новоприобретенный замок.
«Она сказала, что любит фильмы о Бонде… Значит, она мечтает о такой жизни… Мои доходы за эти полгода возросли в три раза. При такой тенденции моя зарплата через полгода превысит президентскую… У нее нежные и белые пальцы, губы розовые – цвета невинности, и шея как столп Давидов в «Песне песней»…»
Взрыв на экране прервал ход его мыслей. Это была далеко не первая серия популярного боевика, безоблачные хэппи-энды наскучили зрителям, и режиссеры решили пощипать под конец нервы не в меру капризной публике… Радиоуправляемая мина неожиданно детонировала под безоблачным небом, публика замерла. В день своего триумфального въезда в замок герой все-таки потерял свою возлюбленную.
«В феврале истекает срок моего контракта. А вдруг из меня ничего не получится, она во мне разочаруется… Нет, никогда не хватит у меня духу».
Когда из кинотеатра вышли на залитую светом площадь Азнавура, Фросе хотелось плакать: «Наверно, я некрасивая, все говорят, какой замечательный у меня характер, как интересно со мной. Но никто не воспринимает меня всерьез».
***
Дома все были заняты новогодними приготовлениями. Пятилетний племянник Костя пытался самостоятельно зажарить поросенка и получил трепку от матери.
– Малыш, ты чего плачешь?
– А ты расскажи мне сказку, и я не буду плакать.
– А какую тебе рассказать? С хорошим началом или с хорошим концом?
– С хорошим началом и хорошим концом.
– Ну ладно, слушай мою сказку. Много-много лет назад жил в некотором царстве, некотором государстве маленький принц. Он всегда и во всем слушался своих родителей, и поэтому быстро вырастал. Все вокруг любили его и восхищались им. Он понимал язык птиц и зверей и дружил с ними. Но однажды злые люди его околдовали, и он превратился в некрасивого и злого тролля. Мрачный и угрюмый, злобно оскалившись, он бродил по лесу и все звери и птицы убегали от него и кричали: «До чего же он страшный! До чего он мрачный!» Однажды по лесной тропинке прогуливалась прекрасная царевна со своими подругами, а тролль искал самый тонкий ручей, чтобы выпить воды, не видя своего изображения. Услышав о приближении тролля, все подруги царевны убежали, а она подвернула ногу и села на пенек. «Почему ты не убежала от меня, разве ты не боишься меня?» – спросил её тролль. «Нет, я знаю, что ты не злой. Ты сердишься, потому что у тебя в левом глазе заноза и тебе больно». И царевна вынула занозу из глаза тролля. Тролль знал, что, если его поцелует царевна, он снова превратится в принца…
— Мама, мама! Дядя Саша плачет!
***
P.S: Вот так трагикомически, на восклицательных знаках и заканчивают свои рассказы все нормальные писатели. Но мне не хотелось выставлять своего друга посмешищем. Я не знал, как окончить свой рассказ и обратился за помощью к самому Шурику. Он сначала сказал, что ужасно занят и что не стоит забивать головы читателей такой ерундой. Однако, видя мою настойчивость, отписал-таки несколько строчек.
С тех пор прошло десять лет. Евфросинья Вячеславовна теперь растит моих детей. Она пополнела, стала еще белее и румяней. Но походка у нее, когда она несет гостинцы малышам, такая же стремительная, как и десять лет назад. Мы живем мирно и почти никогда не ссоримся. А когда по субботним вечерам Общественное телевидение показывает очередную серию «Агента 006», я с ворчанием старого брюзги говорю детям: «Уберите этого фата! Достаточно, сколько я терпел его из-за вашей мамы!» Дети ничего не понимают, а Фрося на их недоуменные взгляды, улыбаясь, отвечает: «Ваш папа в молодости ужасно любил фильмы о Бонде. Он настолько ими увлекался, что никого вокруг не замечал».
© Все авторские права сохранены
При цитировании указание источника обязательно
авто рассказа Константин Мартиросян
28 ИЮНЯ, 2011 Правмир
Следующая публикация
Нет комментариев