Предыдущая публикация
НАДЕЖДА.
Поезд медленно подползал к перрону Белорусского вокзала. Большинство пассажиров уже толпилось в тамбуре с сумками и чемоданами. Люда с сыном Данилой были налегке и сидя в купе терпеливо ждали когда же торопыги покинут вагон.
Ранее утро осенней Москвы было прохладным, но солнечным.
- Может зайдём в церковь? - спросила Люда сына.
- Как хочешь, мам, - отозвался он.
Они покинули вагон последними и медленно зашагали по привокзальной площади.
Даня долговязый, худой подросток четырнадцати лет, с русыми до плеч волосами и серо-зелёными глазами, обрамлёнными невероятно длинными ресницами, совсем не мальчиковыми, уже на пол головы выше своей матери Людмилы. Она худая, миниатюрная женщина в джинсах и длинной майке, глядя на них со спины, можно подумать, что это подростковая пара, а не мать с сыном. Её выдают только глаза, такие же серо-зелёные как у сына, но полные опыта, грусти и какого-то старческого смирения. Их походка сразу выдаёт провинциальность, городские торопятся, бегут, а они медленно движутся к церкви через площадь. Данька шаркает по асфальту ногами,не жалея купленные перед поездкой в столицу кроссовки, руки в карманах ветровки, в ушах- наушники.
В церкви пахнет ладаном и краской, недавно отреставрированные стены блестят белой невинностью, идёт утренняя литургия, народу не много, но присесть негде. Люда завязывает платок на бёдра, чтобы скрыть джинсы и на голову, зажигает две свечи у образа Богоматери и встаёт в уголок, Даня оглядевшись по сторонам опускается в позе Будды на пол. Женщина, в белом платочке с блаженным до этого лицом, бросает на них недовольный взгляд и качая головой продолжает покрывать себя крестным знамением и низкими поклонами. Людмила, закрыв глаза, наслаждается кристально чистыми голосами женского церковного хора, в голове никаких мыслей, в душе умиротворение. Как вдруг шипящий голос, вернул её к реальности. Блаженная в белом платочке с лицом фурии качала за плечо Даньку и шёпотом бормотала что-то про акафист Богородице и о том, что не положено Даньке сидеть на полу в «позе басурманина». Мальчик медленно поднялся на ноги, Люда взяла сына за руку и они молча покинули храм Божий.
- Ну, что, Басурманин? - шутит Люда- На метро или на автобусе?
- Мне всё равно...- вздыхает Даня.
Длинный автобус, расписанный рекламой, поражает своей новизной, в их городе таких нет. Да и Москва меняется стремительно, каждый приезд с Данькой в столицу оставляет незабываемые впечатления. Люда смотрит в окно, за ним мелькают небоскребы, эстакады, новенькие дорогие автомобили. Кто-то из пассажиров выходит, кресло у окна освобождается.
- Садись, - шепчет Людмила сыну.
Тот отрицательно мотает головой, «Садись, я сказала!» - настаивает она. Сидящая рядом старушка громко вздыхает и произносит:
- Что ж,Вы Мамаша, так настаиваете. Здоровый парень- постоит. Вырастят «Мимоз» на свою голову, а потом в старости и воды некому матери подать.
Тут же в разговор включается дядька, на вид лет сорока пяти с видом школьного физрука: «А в армию пойдёт! Портянки мамку позовёт наматывать? Кому Родину защищать-то ? Этим хлюпикам-пижонам?»- он смотрит на худощавого Даньку насмешливым взглядом и его лицо перекашивает самодовольная улыбка.
Люда покорно садиться, в душе она рада, что у сына уши заткнуты наушниками и в них поёт на всю катушку его любимая «Гречка».
К полудню они выходят на конечной остановке: Научный Центр Сердечно-Сосудистой Хирургии Им. А. Н. Бакулева. Проходная, пропуск выписали быстро, лифт на третий этаж, длинный коридор и до боли родной кабинет.
Марина Николаевна приветливый и светлый человек, кандидат наук, обнимает Даню, с восторгом говорит как он подрос, осматривает его и отправляет их в другой кабинет на УЗИ.
- Как закончите, сразу ко мне. Профессору сообщила, он придёт.
В коридорах центра полно детей разных возрастов и национальностей, есть родители с младенцами на руках, здесь царит негласное согласие, никто не возмущается сидя в очереди. Новички видны сразу. Они мечутся меж кабинетами, они не скрывают страха, спрашивают рядом сидящих: «вам давно ЭТО обнаружили?».
- Ну что друг любезный? - рассматривая цифры на цветном листке узистки,говорит профессор. - Что-то синеват, ты, парень.
- Устал, - вмешалась Люда- мы утренним поездом приехали, всю ночь в пути.
- Понятно, понято. Сколько времени прошло после последней коррекции? - обращается он к Марине Николаевне.
- Месяцев семь-восемь.
- Препараты всё те же?
- Да.
- Неплохо, совсем даже не плохо. Продолжаем всё то же, через полгода жду вас сново,- он встаёт и уходит.
Это уже не первые полгода, каждый раз Люда хочет услышать, что они у цели, что больше сыну ничего не угрожает. Десять лет назад, когда она узнала диагноз сына, весь мир изменился, кардиологи удивлялись и недоумевали, все в один голос твердили: «время упущено, исправить ситуацию нельзя, за вас никто не возьмётся». Именно тогда неразговорчивый профессор дал им с Данькой шанс, сказал что попробует.
За эти годы у них были три операции- коррекции на сердце. Впереди надежда на радикальную операцию и жизнь, жизнь полная любви, смирения, счастья и радости каждому дню, который им подарил Создатель!
ПС: Даньку прооперировали к шестнадцати годам. Чудо произошло, безнадежный по всем врачебным прогнозам диагноз сдался.
А Люда учится спать по ночам, не прислушиваясь к дыханию сына, ведь всему остальному она уже научилась за эти двенадцать лет.
NinoKacharava
Следующая публикация
Нет комментариев