Великий немецкий поэт Генрих Гейне дружил и часто встречался с поэтом Морицем Гартманом, который имел большой успех у женщин и любил рассказывать другу о своих интимных приключениях. Однажды, в разговоре о женщинах, Гейне сообщил Морицу: - А меня сегодня утром посетила одна прекрасная дама, дорогой Гартман. Причем это, видимо, единственная неизвестная вам дама. - О боже, Генрих, я сгораю от нетерпения узнать, кто же эта дама? - Милый мой Мориц, – сказал с лукавой улыбкой Гейне, – это была МУЗА. ***** Однажды Генрих Гейне встретился со своим однокашником, который очень недолюбливал евреев и при каждом удобном случае допускал антисемитские шуточки. Зная, что Гейне еврей, однокашник, рассказывая о своем путешествии на Гаити, заметил: - Знаешь, Генрих, что меня больше всего удивило, когда я приехал на Гаити? - Что же тебя так удивило? – полюбопытствовал поэт. - А удивило меня то, что я там не встретил ни одного еврея и ни одного осла. Гейне насмешливо посмотрел на путешественника и сказал: - Разве? А что бы ты рассказал своим единомышленникам, если бы мы оказались на Гаити с тобой вдвоем? ***** Будучи уже в преклонном возрасте, Генрих Гейне продиктовал нотариусу свое завещание: «Все свое состояние и все гонорары за будущие издания моих произведений оставляю своей жене при условии, что она снова выйдет замуж». - Но зачем вы ставите такое условие? – спросил удивленный нотариус. - Я хочу, чтобы хоть один человек на земле всегда вспоминал меня с большой благодарностью, – ответил поэт. ***** У Генриха Гейне однажды спросили: кто лучший пианист – Тальберг или Лист? Поэт сразу же ответил: - Шопен! ***** На встрече поэтов зашла речь о гениальности в поэзии. Один из присутствующих на встрече поэтов спросил у Генриха Гейне: - Как вы считаете, гениальность – это болезнь? - Безусловно! Но, к сожалению, это очень редкая болезнь и, увы, совершенно не заразная. ***** Однажды Генрих Гейне прогуливался в парке, недалеко от своего дома. На узкой дорожке, где мог пройти лишь один человек, великий поэт встретил ортодоксального критика, который постоянно критиковал его стихи. В момент встречи одиозный критик грубо заявил: - Я никогда не уступаю дорогу бездарным и глупым людям! - А я наоборот, – ответил Гейне и, улыбаясь, сделал шаг в сторону. ***** Как известно, Генрих Гейне был атеистом. Во время болезни поэта его навестил приятель, который, будучи религиозным человеком, долго уговаривал Гейне вернуться в лоно церкви и заслужить прощение у Бога. - Бог и так меня простит, ведь это его ремесло, – ответил поэт. ***** Встретив в парке двух ссорящихся приятелей, Генрих Гейне сказал им: - Из двух ссорящихся виноват всегда тот, кто умнее. И оба приятеля тут же помирились. ***** Во время званого обеда один из гостей проглотил рыбную косточку и ужасно испугался. Рядом с этим гостем сидел Генрих Гейне. Поэт решил успокоить гостя и авторитетно ему сказал: - Не волнуйтесь! Это не страшно, так как за 2-3 часа ваш организм все переварит. Затем Гейне подумал и добавил: - Все, кроме неприятностей. ***** У Генриха Гейне была одна очень недалекая и назойливая поклонница, которая часто ему докучала, навязывая свое общество, свои восторги и влюбленность. Упрекая поэта в том, что он не разделяет ее чувств, она сказала: - Я отдала вам мои мысли, душу и сердце. - Я это понимаю, - с улыбкой сожаления ответил Гейне, - но от маленьких подарков неудобно было отказываться. ***** На дверях своего дачного дома Гейне повесил подкову, которая якобы приносит счастье. На эту подкову обратил внимание его гость и спросил поэта: - Неужели вы верите, что эта подкова приносит счастье? - Нет, - ответил Гейне, - конечно, я не верю, но думаю, что она приносит счастье даже тем, кто в это не верит. ***** На встрече Генриха Гейне с друзьями обсуждали деятельность очень плодовитого журналиста N, который постоянно публиковал свои статьи по любым вопросам во многих журналах и газетах. Гейне, участвуя в дискуссии, сказал: - У этого журналиста материал никогда не иссякнет, так как он пишет только о таких вещах, в которых ничего не смыслит. ***** Жена Генриха Гейне была подругой очень красивой молодой женщины. А супруг этой красавицы был близким другом Гейне. Однажды Гейне зашел навестить своего друга и, увидев его красивую жену, решил сделать ей комплимент: - Вы сегодня очень хорошо выглядите и вызываете мое восхищение! Красавица была польщена вниманием знаменитого поэта и воскликнула: - Милый Генрих, спасибо за ваши добрые слова и чувства, но я никогда не слышала от вашей супруги и моей подруги, чтобы вы ей говорили что-нибудь подобное. - Я виноват, - ответил Гейне, так как, к сожалению, схож со многими мужчинами, которые редко одаривают своих жен комплиментами, но очень стараются понравиться красивым женам своих друзей. ***** В последние дни жизни Генриха Гейне пришел навестить его друг и увидел, как две сиделки перекладывали больного поэта на другую постель - Как дела, дорогой Генрих? – спросил с участием его друг. - Недурно, – прошептал еле живой поэт, – как видишь, женщины все еще носят меня на руках.

Среди миров мерцающих светил Одной звезды я повторяю имя. Не потому, что я ее любил, А потому, что мне темно с другими. И если мне на сердце тяжело, Я у нее одной ищу ответа. Не потому, что от нее светло, А потому, что с ней не надо света! Художник:Джон Ллойд Стревенс

В 1948 году Рыбников отправился завоевывать Москву. С первой же попытки он поступил в знаменитый ВГИК, попав в группу к С.А. Герасимову и Т.А. Макаровой. Его учителя вспоминали, что Николаю легко удавались самые сложные роли и типажи. Он с легкостью читал монологи шекспировских Гамлета и Ромео, пушкинских Дон Гуана и Бенкендорфа, но, к великому сожалению самого актера, ему доставались чаще всего роли удалых комсомольцев и сознательных бригадиров. Лучше всего удавалась Николаю роль Петра Первого, благодаря чему спектакль собирал неизменные аншлаги. Именно этот факт спас Рыбникова от отчисления из Всесоюзного государственного института кинематографии, которое чуть не произошло из-за любви молодого человека к розыгрышам. Николай умел пародировать голоса известных современников. И вот, во время одной из студенческих встреч, он спрятался в платяной шкаф, откуда голосом известного диктора Левитана сообщил, что постановлением правительства цены на продукты снижались в пять раз, на вино-водочную продукцию - в семь раз, а соль и спички вообще должны выдаваться бесплатно. Никто не заподозрил подвоха, все радостно закричали: "Ура товарищу Сталину!". После этого весь студенческий городок обсуждал новость, слухи дошли до компетентных органов. Инцидент вызвал большой резонанс, Рыбникова выгнали из комсомола и хотели отчислить из института, но руководство вступилось за своего студента, справедливо считая его одним из лучших своих учеников.

Попса дробит шрапнелью наши души, Ее за это не привлечь к суду. Часть поколенья выросла на чуши, И новое рождается в бреду… О, Солнышко лесное, чудо-песня! Как мы в неволе пели, чудаки! Пришла свобода, стали интересней Писклявые уродцы-пошляки… Слова — ничто, есть вопли вырожденья. Тот знаменит, кто больше нездоров. Кто выйдет петь без всякого стесненья, Без совести, без страха, без штанов. Где песня, чтобы спеть ее хотелось? Слова — где, чтоб вовеки не забыть? Ну, что горланить про кусочек тела, Который с кем-то очень хочет жить? С телеэкрана, как из ресторана, Для пущей важности прибавив хрипотцы Они пудами сыплют соль на раны, Как на капусту или огурцы. В халатике бесполая фигура Запела, оголившись без причин… Противно это. Спой нам, Юра, О женской теплоте и мужестве мужчин. Валентин Гафт

- В жизни надо не коптить, а гореть. И твёрдо знать, чего хочешь. - В жизни бывают минуты, когда человеку никто не может помочь. Рождается сам и умирает сам. - Часами смотрю на воду (разлив большой), а жить не хочется. Это не фраза кокетничающего юноши. Нет. Просто не вижу смысла. Раньше хотелось достать клочок земли, построить халупу своими руками. Где-то у воды, в лесу. А сейчас даже этого не хочется. Что-то вроде робота… …А когда кончится эта война, вернёмся мы сюда, пройдём по этим местам, кто остался в живых… — И соберём лучший симфонический оркестр. Во фраках. Выйдет дирижёр. Я подойду и скажу ему… — Пусть они нам сыграют! — Нет, ты знаешь, я сам. Я скажу: «Извини, маэстро, дай я!..» И как вжарим «Смуглянку», от начала — и до конца! - Никаких оркестров, Дома кино и надгробных речей, а то я встану и уйду — получится конфуз. Пусть кто-то один скажет слово „прощай“, и всё. Не надо цирка, называемого почестями. После этого „дерболызните“ кто сколько может. А потом пусть 2-я эскадрилья врежет „Смуглянку“ от начала и до конца… вы заметили, что режиссёр я не по диплому, а по призванию? Даже свои похороны режиссирую. Во даю. Спасибо и пока… (Из завещания Леонида Быкова) .

"Я думаю, каждый человек вспоминает свое детство как счастливую пору жизни. Ведь все люди живут воспоминаниями детства и черпают оттуда самое хорошее. Трудности забываются... Я родился в 1941 году в городе Чите. Война, потом нелегкое послевоенное время. Жили впроголодь, везде сажали картошку. Даже улицы, пустыри были засажены. Летом - рыбалка, купание, солнце. Зимой - санки. Кроме радио, ничего тогда не было, и я заслушивался радиопостановками. Мы жили в одной комнате. Чтобы никому не мешать, я приставлял радиоприемник к уху, как наушник, сидел на пианино и часами слушал". О ХУЛИГАНСКОМ ДЕТСТВЕ "В детстве я был импульсивным, поддающимся настроению, очень нетерпимым, агрессивным, считал плохими тех, кто был не похож на меня. В детстве сразу многим хотел заниматься: несколькими видами спорта плюс еще играл в драмкружке и, мечтая о карьере певца, собирал различные ансамбли. Время было забито, но творить всевозможные безобразия успевал, например, таскал огромные сочные огурцы со школьного огорода. По-разному хулиганил"…. О СВОЕМ ХАРАКТЕРЕ "Судьба человека - это нрав его. Мне не хватает авантюризма, нахальства, риска". ОБ АКТЕРСКОЙ ПРОФЕССИИ "Каждый актер, по крайней мере мне известный, постоянно ждет точной оценки своей работы. Не похвалы (хотя и похвалы тоже), а той ответной реакции, по которой бы он мог убедиться, что понят... Не образ, который ты пытался сыграть, создать, а именно ты... Я хватаюсь за каждое слово обо мне: иногда начинаешь слишком острить и горевать на боль и оскорбления, поэтому от хорошего закрываешься, переходишь в глухую защиту и долгие дни перекатываешь каждое слово, как горячие угли, из ладошки в ладошку, пока не остынут, пока не привыкнешь. А иногда хочешь зацепиться за эти слова и не можешь, как будто о другом говорят". О ПРОФЕССИИ РЕЖИССЕРА "Заработка здесь нет никакого и не будет никогда в нашей стране. Но вот у меня так сложены мозги, что ли, что придумываю все время. Мне интересно. Мне процесс репетиции интересен, мне интересно заниматься профессией…" "Раз в пять лет я ставлю, мне кто-то подсчитал. Да слава Богу, что раз в пять лет дают, а то бы могли и вообще не давать, сказать: "Ты кто такой-то, что вообще здесь расставился? Это национальный театр все-таки, у тебя диплома нет никакого, и играй себе что дают и, помалкивай!". О МАЛОМ ТЕАТРЕ "Я хочу именно в Малом театре делать спектакль, я его суть, я его продолжение, это также и мой театр, и мой смысл жизни". "Я, очевидно, прихожу в то время, когда мало лиц в театре, - часа в 3, в 4, и у меня всякий раз возникает ощущение, что меня выжимают из этого пространства, с которым я связан тридцатью с лишним лет работы. Мучительных и радостных. В основном мы побеждаем, и театр был полон зрителей: "Не все коту масленица", "Летние прогулки", "Горе от ума", "Заговор Фиеско в Генуе", "Живой труп", "Мой любимый клоун", "Ревизор", "Мамуре", "Дикарка", "Дядя Ваня", "Свадьба Кречинского". О СЪЕМКАХ В КИНО "29 вечером ждал звонка из группы о времени съемки "Остановки по требованию", учил слова. И вдруг в половине одиннадцатого ко мне закралась мысль: "А вдруг я оказался стар, при просмотре это выяснилось, и они не знают, как мне сказать о том, что я снят с роли". Холодок побежал внутрь. Меня раз сняли на "Городском романсе", где мы встретились с Машей (Марией Леонидовой - будущей супругой Виталия Соломина - "РГ"). Неделю молчали, а потом пришло письмо от Тодоровского, что он видит другую пару. Ну что же, хорошо, - сказал я себе тогда и начал играть каждый день в теннис в спортзале у стены. Так продержал мяч до утверждения в "Даурии". "Сейчас, наверное, позвонят, может и режиссер, он достаточно интеллигентен, или помощник режиссера скажет сформулированные несколько фраз, и внутри холонет, и я отключу грудной регистр, просто скажу: "Понятно. Хорошо". И как мне потом сказать Маше? Нехорошо стало... И текст я отложил, что я, как дурак, буду учить. Да и расхотелось напрягаться". Раздался звонок. Не тот. Я дернулся. Потом другой. Я уже спокойно подошел. "Репетиция завтра в 9.45 на Северном речном вокзале". - "Хорошо". Я еще некоторое время сидел и додумывал придуманный исход, и свою реакцию, и причину испуга". О РЕШЕНИЯХ И ПОСТУПКАХ "Я свободный человек, хотел бы этого или нет. Если я делал попытку ссучиться - я заболевал. Сильная головная боль правого полушария. Если я не решаю делать то, что нужно, я перестаю спать. А когда засыпаю от корвалола и снотворных, то просыпаюсь рано и с той же мыслью, которая мучила меня ночью..." О ВАСИЛИИ ЛИВАНОВЕ "Мы на самом деле с Василием Борисовичем познакомились на кинопробах. Человек он контактный, мы очень подружились. Ливанов - человек с большим вкусом, которому я доверяю. Редко находишь человека, который очень точно может сказать о твоей работе: не просто "нравится - не нравится" - это любой зритель может... Но есть немногие, которые говорят точно, почему нравится и почему нет. Это очень для меня важно. При его (Ливанова) огромной памяти и вкусе с ним можно советоваться на многие темы. У меня впечатление, что он про все знает и все помнит". О ЖИЗНИ "…Я как-то спросил свою старшую дочь, что такое жизнь. Она ответила: "Это наш круг на Земле". Это очень точно. Сцена Малого, мои близкие - все это мой круг на Земле. И те места, где меня встречают с любовью, - тоже мой круг".

Жан Маре был кумиром миллионов кинозрителей и любимцем женщин. А сам, наверное, больше всех любил одно существо, своего лучшего друга и товарища, спутника многих лет жизни. Друга звали Мулук.

"У стихотворения «Жди меня» нет никакой особой истории. Просто я уехал на войну, а женщина, которую я любил, была в тылу. И я написал ей письмо в стихах."