Предыдущая публикация
— В ВОЛЧЬЕЙ ШКУРЕ — [игровая тема клана Рокко]
※ ВРЕМЯ СОБЫТИЙ: Осень 803-го года.
※ МЕСТО ДЕЙСТВИЯ: Ульвен и его окрестности.
※ ТЕМП ОТПИСИ: На отпись поста отводится три дня. Если пост не появляется в течение указанного времени, очередь пропускается. В таком случае пропустившему пост Игроку необходимо в следующем ходе описать действия своего персонажа с момента пропуска и до текущего момента игры.
※ ВАЖНО: Очередь отписи будет обновляться по ходу сюжета.
※ ОЧЕРЕДЬ ПОСТОВ:
○ Анджерона
○ Виттория
○ Икар
Следующая публикация
Комментарии 32
⠀
Миновало более трёх месяцев с момента, когда Йордис Стэнфорд свергла хёвдинга, властвовавшего на территории Ульвена. За годы своего правления Сигерд привёл в закоченение не одно лишь становище рокковцев, но и их собственное сознание, в котором исчезли любые цели и надежды на иную жизнь. Йордис, не без помощи своих дочерей и остальных хэльвардов Эллириума, сумела поработить жестокость Сигерда и поднять с колен надломленный дух хэльвардов, однако очень скоро долгожданный покой был нарушен.
⠀
Со стороны заморских земель безудержно доносились ужасающие рёвы диких животных. Неспокойно стало и в лесах Ульвена, а Йордис, внезапно пропавшая на месяц, внезапно возвратилась, сама на себя не похожая. Из-за недуга матери, младшая дочь – Виттория – будучи лекарем, изъявила необходимость отправиться на другие территории в поиске целебных трав, что на острове не произрастало. Кейт Карлайл, приближённая Йордис, осталась следить за становищем, пока Анджерона приняла реше...ЕщёОстров Ульвен, Сёр-Трёнделаг.
⠀
Миновало более трёх месяцев с момента, когда Йордис Стэнфорд свергла хёвдинга, властвовавшего на территории Ульвена. За годы своего правления Сигерд привёл в закоченение не одно лишь становище рокковцев, но и их собственное сознание, в котором исчезли любые цели и надежды на иную жизнь. Йордис, не без помощи своих дочерей и остальных хэльвардов Эллириума, сумела поработить жестокость Сигерда и поднять с колен надломленный дух хэльвардов, однако очень скоро долгожданный покой был нарушен.
⠀
Со стороны заморских земель безудержно доносились ужасающие рёвы диких животных. Неспокойно стало и в лесах Ульвена, а Йордис, внезапно пропавшая на месяц, внезапно возвратилась, сама на себя не похожая. Из-за недуга матери, младшая дочь – Виттория – будучи лекарем, изъявила необходимость отправиться на другие территории в поиске целебных трав, что на острове не произрастало. Кейт Карлайл, приближённая Йордис, осталась следить за становищем, пока Анджерона приняла решение сопровождать младшую сестру в поисках лекарств. Так они с несколькими хирдами покинули Ульвен, потеряв ментальную связь с собратьями и матерью.
⠀
На чужой земле девушкам удалось случайным образом повстречать хэльварда, незнакомого да отчасти потерявшего голову. Общение не задалось и превратилось в столкновение Анджероны со Скегги – оборотнем, не умевшим контролировать своё волчье начало. Однако же после нанесённых увечий разговор их состоялся в людском обличье и привёл к небывалым открытиям: мужчина был обращён, да и не по воле собственной. Какой хэльвард позволил себе сотворить подобное, он выяснить не смог, да и подноготная сей истории всё ещё была покрыта густым туманом. Сёстры не позволили себе оставить собрата на произвол судьбы. Безудержное желание противиться силе полной луны и последствия самоуничижения могли привести Скегги к гибели, оттого и сёстры нацелены были вернуть хэльварда туда, где ему место. На рассвете вместе со Скегги они отправились обратно на Ульвен, найдя необходимые ингредиенты для лечения матери.
⠀
Тем временем на острове всё пуще стал распространяться беспричинный гнев, многие рокковцы не слушали глас разума, а болезнь Йордис отступать не норовила. Необъятная тьма поселилась на Ульвене. Отсутствие травницы не обнадёживало – многие стали чувствовать себя хуже, кто-то терял рассудок от нескончаемого воя по ту сторону моря. Природные треволнения не оставили выбора, посему Йордис и Кейт собрались с силами, отправившись в беспокойные края. Анджерона и Виттория прибыли в Эллириум, так и не встретившись с матерью.
Тишина ночи едва ли способна была успокоить разбуянившееся состояние. Мышцы тянуло, голова, даже в волчьем обличье, стала такой тяжёлой, будто вот-вот грозилась рухнуть наземь и потянуть за собой ослабевшее тело. Анджерона сетовала на гневное настроение и перебранку с младшей сестрой, однако ссоры с семьёй для неё — привычное дело, не способное воздействовать на самочувствие. Одно неясно, как Виттория, ненавидевшая любые стычки, так резко рассорилась со старшей сестрой.
Тяжесть на сердце не давала покоя, хотелось взвыть и потеряться в тусклом лунном свете, что исчезал за чёрными тучами над Ульвеном. Являться на ужин гидья не собиралась: не было ни аппетита, ни желания с кем-либо контактировать. Близкий рассвет, однако, очень скоро заставил Анджерону перемениться в суждении провести день в одиночестве, нутро почуяло возвращение собрата на священную территорию хэльвардов.
Вернувшись вскоре в Эллириум, девушка, не обращая внимание на лёгкое головокружение,
...ЕщёТишина ночи едва ли способна была успокоить разбуянившееся состояние. Мышцы тянуло, голова, даже в волчьем обличье, стала такой тяжёлой, будто вот-вот грозилась рухнуть наземь и потянуть за собой ослабевшее тело. Анджерона сетовала на гневное настроение и перебранку с младшей сестрой, однако ссоры с семьёй для неё — привычное дело, не способное воздействовать на самочувствие. Одно неясно, как Виттория, ненавидевшая любые стычки, так резко рассорилась со старшей сестрой.
Тяжесть на сердце не давала покоя, хотелось взвыть и потеряться в тусклом лунном свете, что исчезал за чёрными тучами над Ульвеном. Являться на ужин гидья не собиралась: не было ни аппетита, ни желания с кем-либо контактировать. Близкий рассвет, однако, очень скоро заставил Анджерону перемениться в суждении провести день в одиночестве, нутро почуяло возвращение собрата на священную территорию хэльвардов.
Вернувшись вскоре в Эллириум, девушка, не обращая внимание на лёгкое головокружение, поспешила встретиться с хирдманом, чьё присутствие уже было замечено остальными. Толпа народу окружила мужчину, чьё имя было Орм, задавливая огромнейшим количеством вопросов уставшего хэльварда.
— Расступитесь, — велела девушка, после чего высоченные лбы совсем иными глазами посмотрели на её тёмный силуэт. Неловкость и осадок после вчерашнего не иссякли до сих пор.
Орм склонил голову и как-то сжал губы, будто бы сдерживая поток слов, который вот-вот вылился бы наружу. Анджерона взглянула на него непонятливо и подняла одну бровь, указывая на нежелание долго ждать известий.
— Почему ты возвратился один?
Гидья готова была спорить, что он не собирался радовать хэльвардов новостями.
— Меня послала Кейт, — начал он неохотно, но слова звучали столь отточено, будто Орм готовился произнести их целую вечность, — На том берегу мы повстречали иных оборотней, Волкоголовыми себя зовут.
— Волкоголовыми? — повторила Анджерона, нахмурившись и представив, в какую облаву могла попасть мать в нынешнем болезненном состоянии, — Кто они? Чего хотят?
— Страданье в той же мере окутало и их дом. Утверждают, что враждовать не намерены. Но есть иная напасть, важнее любых распрей.
— Хватит уже медлить, коли не хочешь гнева моего, — гаркнула Анджерона в нетерпении. И без того тяжко ныне хэльвардам, не хватало нажить больших бед на свои головы.
— Ваша мать в недобром здравии, — произнёс Орм, качнувшись бессильно и переступив с ноги на ногу, — Вас и Витторию Кейт просила как можно скорее пересечь море и проститься с хёвдингом.
Уложив свой полевой журнал в сумку, целительница с грузной головой поднялась с пола и с трудом выбралась с корабля. Все силы будто бы покинули тело Витты, она еле переставляла ноги. К моменту, как врачевательница добрела до становища, рассвет полностью разошёлся. Подобравшись к резным мрачным домикам, малышка хотела незаметно проскользнуть в свою хижину, но её внимание при...ЕщёПредыдущий день был крайне насыщенным и тяжёлым для Виттории. Девушка и сама не заметила, как провалилась в сон, расположившись прямо посреди полупустой каюты заброшенного корабля отца. Проснулась блондинка резко, словно по щелчку, на мгновение забывшись, кто она и где находится, а потом взгляд упал на неаккуратные недавние рукописи, и картины вчерашних событий сами по себе начали всплывать в памяти. Травница предложила ввести запрет на мясо, а её собственная сестра пренебрегла мнением младшей. Недавняя обида вновь проснулась внутри, и Виттория твёрдо для себя решила, что будет всячески избегать встречи с Анджероной.
Уложив свой полевой журнал в сумку, целительница с грузной головой поднялась с пола и с трудом выбралась с корабля. Все силы будто бы покинули тело Витты, она еле переставляла ноги. К моменту, как врачевательница добрела до становища, рассвет полностью разошёлся. Подобравшись к резным мрачным домикам, малышка хотела незаметно проскользнуть в свою хижину, но её внимание привлекло столпотворение хэльвардов, ставшее редкостью в последнее время. Среди собратьев Тори также заметила и сестру, что отбило всякое желание разбираться, в чём дело неожиданной суеты, но затем голубые глаза выделили в толпе хирдмана, который отплывал в другие края вместе с матерью и Кейт.
— Должно быть, вернулись... — пробормотала Тори, издалека оглядев возвратившегося. Выглядел тот совсем не так радостно, как должен выглядеть вернувшийся домой человек.
Виттория неслышно подошла к неровному кругу из соклановцев, стараясь не привлекать лишнего внимания. Девушка определённо упустила какую-то важную часть рассказа Орма, поскольку царила гробовая тишина. Целительница покосилась на старшую сестру, но так и не смогла понять её эмоцию.
— Что случилось? — прервала-таки молчание Витта, уже с тревогой глядя на прибывшего домой хэльварда. От взглядов, брошенных в этот момент на девушку, по коже пробежал холодок.
Из того, что ей начал рассказывать Орм, Виттория уловила только то, что её мать при смерти, а дальше уши как будто заложило, и она слышала только учащённое неровное биение собственного сердца. Дышать стало трудно, а ноги сами собой подкосились, и лекарша медленно осела на землю, беспомощно глядя перед собой. Всё внутри неё словно рухнуло в пропасть, она не верила собственным ушам.
Оборотень большую часть времени ошивался среди толпы, что собралась вокруг неизвестного ему мужчины. Хирдман, ушедший вместе с хёвдингом - все, что ему удалось узнать о нём. Безусловно, оборотню стала интересна неизвестная персона. Все таки ...ЕщёЖизнь имеет свойство кардинально меняться. После того, как Скегги начал впервые обращаться в дикого зверя, жаждущего плоти и крови, он странствовал по континенту, стремясь найти помощь. Но "помощь" сама нашла его - две сестры из неизведанной земли. Они объяснили ему, что мужчина наделен даром превращаться в хельварда и это отнюдь не болезнь, как он ее называл. С тех пор, новым местом жительства стал остров Ульвен, где живут такие же оборотни, что и он сам. Скегги был рад познать новый быт, пусть это и означало отринуть свое прошлое и жить по новым законам. На острове он считался чужаком или же, он сам считал себя таким. Ему нравилось новое место, прикладывал усилия, чтобы увереннее использовать новые способности. Но это было лишь началом.
Оборотень большую часть времени ошивался среди толпы, что собралась вокруг неизвестного ему мужчины. Хирдман, ушедший вместе с хёвдингом - все, что ему удалось узнать о нём. Безусловно, оборотню стала интересна неизвестная персона. Все таки он воин, стало быть один из самых опытных на острове, раз отправился в столь опасное странствие. И звали его просто - Орм. Быстро запомнить множество новых имен всегда было проблемой, особенно если они непривычные для мужчины, но имя хирда казалось не таким сложным.
Приход Анджероны заставил толпу быстро расступиться. Тело машинально двинулось вслед за людьми, стараясь сильно не привлекать ничье внимание, полагая что все сейчас и так на нервах, так еще и сам Скегги оставался чужаком для большинства. Но сейчас, вероятно, был наиболее интересный момент - Орм озвучит новости, с которыми пришел.
Волкоголовые, "тот берег" - это еще что? Во время своих скитаний, мужчина повидал многое, даже начинал считать, что знает этот мир, но как тогда, под носом у всех людей, живут столько народов со своими особенностями? "Звучит как настоящее чудо" - пролетало в голове. И все таки, когда речь зашла про болезнь хёвдинга, оборотень напрягся. Скрестив руки на груди, продолжая слушать рассказ хирдмана, пальцы начали нервно постукивать по предплечью. Скегги не столько напрягла сама новость о том, что хёвдинг больна, сколько напрягло то, что он услышал от толпы.
"Йордис". До ушей докатилось это имя. Благодаря несложным умозаключениям, мужчина пришел к выводу, что так зовут хёвдинга, чье имя он до этого момента не знал. Но почему оно ввело в такое состояние?
Хоть и оставалось маленькое желание остаться и дослушать реакцию толпы и сестёр, Скегги решил аккуратно уйти. Неловкие короткие шаги повели его к ближайшим постройкам. Спрятавшись за одним из домов, подальше от чужих глаз, он устремил свой взор к небу. Душу поглотила необычайная тоска и сожаление.
- Йордис... Неужели?... Все это время... Это не можешь быть ты. - тихо прошептал мужчина и сел на землю, словно силы покинули его ноги.
Анджерона никогда не мнила себя посредственным или непутёвым ребёнком, всегда помня о собственном происхождении: рождённая от двух разных оборотней и выкованная из стали. Лишь небольшой промежуток времени девушка прожила подле отца, с ним всегда было спокойно, он понимал с полуслова. И даже когда мужчина застал первое обращение дочери, он сделал всё возможное, чтобы с ранних пор научить совладать с собственным нутром. Смешанная кровь двух родов несколько отличала её от остальных хэльвардов. Даже от родных матери и сестры. Непременно, было что-то, что роднило её с Ульвеном, но другая часть – совсем иная и не похожая на всё окружающее ныне.
Однако практически всю жизнь девушка провела рядом с Йордис, научилась у неё и хорошему, и плохому. Анджероне приходилось порой раздумывать, как бы жила она, погибни мать в том пожаре или при иных обстоятельствах. Остались бы они с сестрой одни, а что же далее? Раздумывать о таком становилось сложно, поскольку ей не приходились по ду
...ЕщёАнджерона никогда не мнила себя посредственным или непутёвым ребёнком, всегда помня о собственном происхождении: рождённая от двух разных оборотней и выкованная из стали. Лишь небольшой промежуток времени девушка прожила подле отца, с ним всегда было спокойно, он понимал с полуслова. И даже когда мужчина застал первое обращение дочери, он сделал всё возможное, чтобы с ранних пор научить совладать с собственным нутром. Смешанная кровь двух родов несколько отличала её от остальных хэльвардов. Даже от родных матери и сестры. Непременно, было что-то, что роднило её с Ульвеном, но другая часть – совсем иная и не похожая на всё окружающее ныне.
Однако практически всю жизнь девушка провела рядом с Йордис, научилась у неё и хорошему, и плохому. Анджероне приходилось порой раздумывать, как бы жила она, погибни мать в том пожаре или при иных обстоятельствах. Остались бы они с сестрой одни, а что же далее? Раздумывать о таком становилось сложно, поскольку ей не приходились по духу перемены. Анджерона не верила, что момент расставания со столь близким человеком, которого она только недавно научилась прощать, настанет быстрее, чем даже Виттория перестанет быть простой девчонкой без клыков.
Гидья будто вновь оказалась под завалами горящего здания, которое полыхало и торжествовало смерть Сигерда: кругом огонь, невыносимо горячо, а лёгкие буквально скручивало невыносимой судорогой. Ощущение отвратительного животного жара окутало с головой, следовало Орму промямлить то, что не требовалось в повторении.
Проститься?
— Да как смеешь ты нести такую чушь! — тут же оскалилась Вайтер, схватив со всей силы хирдмана за короткие волосы на макушке и задрав громоздкую голову так, чтобы открыть шею, к которой тут же был приставлен острый клинок.
Вокруг раздался гул, который утих так же быстро, как бедолага Орм затаил дыхание. Он чувствовал каждой клеткой своего тела, как взгляд голубых глаз проникал под самую кожу и высасывал остатки остановившейся в ожидании крови.
Йордис при смерти?
— Как смеешь говорить про хёвдинга подобное?! Неужто ты чёртов выблядок Сигерда, сгинувшего от меча моей матери? Хочешь повторить его судьбу?
Обычно безразличный женский голос обрёл ноты не просто жестокости, а настоящего безумства, будто хирд был повинен во всех смертных грехах. Будто он — худшее существо здесь и сейчас, не заслуживающее пощады.
Она не верила. Невозможно.
Как могла мать слечь из-за какой-то болячки, чтобы так скоро покинуть дочерей, которых любила больше собственной жизни? Какая чума возьмёт тело хэльварда да извергнет из него остатки жизненных сил с такой немыслимой скоростью?
Лезвие крупно задрожало, царапая грубую кожу чужого горла, пока по руке проходили мелкие импульсы, напоминающие ползущие вдоль вен капли лавы. Как мог он говорить такое, будто бы Кейт действительно ждала их для того, чтобы попрощаться с матерью. Неужто правда всё, что он тут едва пробурчал…
Глаза засветили синим, осле
...Ещё— Как смеешь говорить про хёвдинга подобное?! Неужто ты чёртов выблядок Сигерда, сгинувшего от меча моей матери? Хочешь повторить его судьбу?
Обычно безразличный женский голос обрёл ноты не просто жестокости, а настоящего безумства, будто хирд был повинен во всех смертных грехах. Будто он — худшее существо здесь и сейчас, не заслуживающее пощады.
Она не верила. Невозможно.
Как могла мать слечь из-за какой-то болячки, чтобы так скоро покинуть дочерей, которых любила больше собственной жизни? Какая чума возьмёт тело хэльварда да извергнет из него остатки жизненных сил с такой немыслимой скоростью?
Лезвие крупно задрожало, царапая грубую кожу чужого горла, пока по руке проходили мелкие импульсы, напоминающие ползущие вдоль вен капли лавы. Как мог он говорить такое, будто бы Кейт действительно ждала их для того, чтобы попрощаться с матерью. Неужто правда всё, что он тут едва пробурчал…
Глаза засветили синим, ослепляя непонятливые взгляды хэльвардов, которые разбились на два лагеря: кто-то судорожно искал младшую дочь хёвдинга, а кто-то стоял в полном оцепенении от увиденного ужаса, исказившегося на лице девушки. Слишком поздно до сознания добирался тот факт, что тело стало против собственной воли менять обличье. И давалось всё настолько медленно, что, казалось, гидью поместили в вечную агонию, в самый страшный ночной кошмар, из которого не хватало сил выбраться. Каждый рокковец знал, Анджерона перевоплощалась быстрее любого хэльварда на Ульвене, но на сей раз ей случилось ощутить себя хуже, чем в первое своё обращение.
Скегги все еще был потрясен до глубины души, но все равно, по старым привычкам, встал, чтобы "идти вперед". Собравшись с силами и полностью наполнив легкие воздухом, он неспешными шагами двинулся в обратную с...ЕщёДаже будучи в отдалении от людей, что столпились вокруг прибывшего хирдмана, Скегги ощутил резкую головную боль, уши начали слышать звуки, которые поблизости никто не издавал. И самое главное - вспышку животного гнева, схожую с той, что испытывал мужчина, обращаясь в волка за пределами острова. В памяти сразу всплыли слова Анджероны, что каждый хэльвард связан мысленно и способен слышать мысли других. Неужели эта вспышка эмоций была настолько сильной, что даже оборотень, пробывший на острове меньше недели, почувствовал ее? Надо думать, произошло что-то совсем нехорошее и "новый знакомый" уже успел стать "мертвым новым знакомым". В любом случае, вопрос чужой жизни стоял не так остро, как вопрос того: что это за Йордис такая? Надо было идти разбираться.
Скегги все еще был потрясен до глубины души, но все равно, по старым привычкам, встал, чтобы "идти вперед". Собравшись с силами и полностью наполнив легкие воздухом, он неспешными шагами двинулся в обратную сторону, к толпе.
Добравшись, сначала мужчина увидел двух сестер: старшая обратилась, явно агрессивно настроеная против Орма, младшая же оказалась на земле, потрясенная новостями. Смерть родного человека - огромное потрясение для любого человека, от того Скегги понимал их состояние. Но даже понимая их чувства, он не знал, как может им помочь, если вообще способен это сделать. В остальном, в поле зрения попала лишь испуганная толпа, медленно отходившая в сторону.
Ему было необходимо отправиться вместе с сестрами к их матери. Логичнее всего было бы обратиться к Анджероне с этим вопросом, но с ее текущим состоянием, скорее всего, мужчина окажется без головы на плечах. Младшая сидит без чувств, окруженная толпой. Выход был только один: ждать, пока одна из них не придет обратно в чувства.
Она была в гневе. Ненавидела и готовилась порвать в клочья кого угодно, кто мог бы неверным словом сделать ещё хуже.
«Успокойся», — всегда взывала Йордис, пока старшая дочь так много лет жила, то и дело проглатывая любую эмоцию, не позволяя себе злиться на то, о чём всегда запрещалось разговаривать. Ведь злость, раздражение — не то, что должно её характеризовать. Не то, что должно находить выход. Не то, что можно было хоть раз показать без последующего осуждающего взгляда.
Анджерона ощущала себя камнем, который точили до идеальной формы, великолепного результата. Камнем, который можно было лишний раз бросить и пнуть ногой, когда вздумается. Столько раз кидать, поднимать, точить и кидать снова… Сколько раз пришлось это сделать, прежде чем гидья в действительности стала камнем? Непробиваемым, безразличным и молчаливым. Слушающим весь мир вокруг, но никогда не произносящим ни слова.
Она не понимала, что происходило с телом, почему контроль,
...ЕщёОна была в гневе. Ненавидела и готовилась порвать в клочья кого угодно, кто мог бы неверным словом сделать ещё хуже.
«Успокойся», — всегда взывала Йордис, пока старшая дочь так много лет жила, то и дело проглатывая любую эмоцию, не позволяя себе злиться на то, о чём всегда запрещалось разговаривать. Ведь злость, раздражение — не то, что должно её характеризовать. Не то, что должно находить выход. Не то, что можно было хоть раз показать без последующего осуждающего взгляда.
Анджерона ощущала себя камнем, который точили до идеальной формы, великолепного результата. Камнем, который можно было лишний раз бросить и пнуть ногой, когда вздумается. Столько раз кидать, поднимать, точить и кидать снова… Сколько раз пришлось это сделать, прежде чем гидья в действительности стала камнем? Непробиваемым, безразличным и молчаливым. Слушающим весь мир вокруг, но никогда не произносящим ни слова.
Она не понимала, что происходило с телом, почему контроль, взращиваемый годами, утерялся в один миг. Превращение стало настолько болезненным, что, казалось, это наказание за все детские пакости и неудачи, с коими приходилось вновь и вновь сталкиваться. И вот теперь, когда не осталось больше места в чаше терпения, множество капель превратилось в бурное море, способное накрыть собою целые земли.
Не хотелось искать решения. Не хотелось снова возвращаться в суровый холод, обращаться к голосу разума. Всё бесполезно, тщетно. Волчий вой заглушал всё вокруг, пока в глотке не появлялась чёртова резь, что останавливала от бесконечных животных криков. Отвратительное серое небо — вот, что волчица видела перед глазами, находясь уже далеко от становища. Она звала и звала, непонятно кого. Забывала себя саму, желая забыть и всё, что ей недавно довелось услыхать. Вызвать гнев небес, достучаться до самих богов, чтобы они прекратили эту нескончаемую агонию, которая разрывала изнутри, доводя до бешенства.
Анджерона всегда была сильной. Ей было подвластно всё, ведь девушка боролась. Всю жизнь боролась и побеждала. И вот случилось то, что сорвало с петель дверь к прочной выдержке и извечной храбрости.
Ведь смерть ей победить не удастся.
Прожив на Ульвене какое-то время, Виттория искренне поверила в то, что она ещё может быть счастливой. Пусть ей так и не удалось до сих пор овладеть её природным даром, в её жизни были и другие радости. Травница обзавелась новым другом, а также сильно сблизилась с семьёй. Может не всегда в этом краю всё бывало хорошо, но после смерти Сигерда клан действительно расцвёл, конечно же не без помощи её родных, которыми она сильно гордилась. И действительно юной лекарше стало легче дышать в новом месте.
И снова разочарование. И боль, которую невозможно унять. Виттория уже теряла близких, даже одного из родителей, что очень отразилось на и без того хрупкой девочке. Мысль о том, что можно лишиться ещё кого-то, ужасала, пугала. Только удалось выбраться из этой тьмы, оставить горе в прошлом, запрятав где-то в дальнем уголке внутри себя, и вот снова несчастье.
Травница сидела неподвижно, даже не плакала. Замерла, как каменная статуя, с пустой головой, словно на мгно
...ЕщёПрожив на Ульвене какое-то время, Виттория искренне поверила в то, что она ещё может быть счастливой. Пусть ей так и не удалось до сих пор овладеть её природным даром, в её жизни были и другие радости. Травница обзавелась новым другом, а также сильно сблизилась с семьёй. Может не всегда в этом краю всё бывало хорошо, но после смерти Сигерда клан действительно расцвёл, конечно же не без помощи её родных, которыми она сильно гордилась. И действительно юной лекарше стало легче дышать в новом месте.
И снова разочарование. И боль, которую невозможно унять. Виттория уже теряла близких, даже одного из родителей, что очень отразилось на и без того хрупкой девочке. Мысль о том, что можно лишиться ещё кого-то, ужасала, пугала. Только удалось выбраться из этой тьмы, оставить горе в прошлом, запрятав где-то в дальнем уголке внутри себя, и вот снова несчастье.
Травница сидела неподвижно, даже не плакала. Замерла, как каменная статуя, с пустой головой, словно на мгновение всё живое в ней умерло. Девушка не верила собственным ушам. Обхватив голову руками, сжалась в один комок и жалобно уставилась на сестру, будто бы та могла решить эту проблему или просто сказать, что всё неправда. Однако пока Виттория была где-то в глубине себя, старшая сестра, уже оставившая Орма в покое, обретала волчий облик, не видя и не слыша ничего вокруг, и, окончательно превратившись в зверя, с горьким воем скрылась среди тёмных деревьев.
И только теперь на Тори обрушилась вся эта гора печали в полной мере. Закрыв лицо руками, девушка зарыдала. Кто-то из жителей хотел попытаться утешить травницу, но ей не было слышно чужих слов. Она полностью погрузилась в своё горе, не сдерживая слёз. Однако какой-то хэльвард всё же помог целительнице переместиться хотя бы в её хижину, когда стемнело. Голос девушки уже сел от плача и превратился скорее в скулёж, а потом утих и он, а сама малышка снова застыла, пустыми глазами смотря куда-то в стену.
В мыслях металось постоянное: "что же мне делать?", сопровождаемое глазами, что бегали из стороны в сторону. Мужчина совсем не помнил как он справился со своей первой утратой родного человека, он даже не знал когда это произошло. Это была смерть родителя или кого-то другого из семьи Скегги? Быть может, воспоминание настолько болезненное, что само стерлось из головы, либо старость уже потихоньку стала одерживать победу над здоровьем оборотня.
Надо было действовать. Собрав всю свою растерянность в кулаке, уверенными шагами направился к Орму. Хирдмана немного потрепало, не столько физи...ЕщёКартина была не из лучших: Анджерона скрылась в неизвестном направлении, а Виттория явно потеряла голову. Скегги молча стоял среди толпы, явно потерянный от произошедшего. Взор был направлен сначала к одной половине толпы, что столпилась вокруг бедной девочки, явно не зная как ей помочь, затем глаза плавно стянулись к остальным зевакам, которые глядели в гущу леса и тихо шептали что-то непонятное.
В мыслях металось постоянное: "что же мне делать?", сопровождаемое глазами, что бегали из стороны в сторону. Мужчина совсем не помнил как он справился со своей первой утратой родного человека, он даже не знал когда это произошло. Это была смерть родителя или кого-то другого из семьи Скегги? Быть может, воспоминание настолько болезненное, что само стерлось из головы, либо старость уже потихоньку стала одерживать победу над здоровьем оборотня.
Надо было действовать. Собрав всю свою растерянность в кулаке, уверенными шагами направился к Орму. Хирдмана немного потрепало, не столько физически, сколько морально, но все же, к разговору он был готов. Недоверие к новому человеку в поселении очевидно мешало более информативному диалогу, но его убедило то, что чужой на Ульвен не попадет, а значит Скегги не враг. Основной и единственной целью разговора - стал вопрос того как мужчина сможет попасть к хёвдингу, вместе с сестрами. И единственным решением стало: поговорить с Анджероной.
Серьезность лица сменилась отчаянной улыбкой, настолько ситуация казалась безвыходной. Старшая сбежала в лес, предположительно по направлению, где чуть раньше столпились люди. Еще во время первой встречи, она показалась максимально сдержанным человеком и факт того, какую реакцию получила новость хирдмана оставлял максимально неутешительные ожидания от ближайшего разговора. Но у мужчины не было выбора: не пойти сейчас означало сдаться даже не начав.
Глубоко выдохнув и пожав руку Орма в знак благодарности, ноги понесли мужчину в сторону леса. Чем сильнее Скегги приближался к границе леса, тем чернее и гуще становилась вся атмосфера. "Главное не сходи с тропы, верно?" - донеслось с его уст. Каждый шаг давался с небольшим трудом: следовало ступать осторожно, не спугнув никого поблизости. Да и сама тропа казалась заросшей, сплетенной корнями деревьев. Он не знал что его ждет, когда лесная чаща полностью поглотит его. Наткнется ли он на волчицу и сможет ей помочь так же, как она уже помогла ему когда-то? Все что от него требовалось в данный момент: это просто идти вперед, по следу.
Всё слилось в один сплошной шум.
Словно застывшая гладь лесного озера казалась тканевым полотном, в которое волчица вглядывалась, пытаясь узреть ответы на собственные вопросы. Сознание постепенно приходило в норму, безумство сменила тяжёлая усталость, что так и тянула уснуть прямо в волчьем обличье, позабыв дорогу к становищу.
У озера Сварт Анджероне зачастую становилось легче, именно здесь хэльвард хуже слышал мысли собственных собратьев — то была единственная возможность побыть наедине с собой. Однако ныне гидья не могла распознать ни тишины, ни слов, ни эмоций. Будто бы сильный ветер гулял в её голове, завывая столь громко, что невозможно было расслышать даже собственные шаги.
Она не понимала, почему всё навалилось грузом на плечи, притаптывая к грязи и заставляя ощутить всю безнадёжность этого бытия. Мерзко. Обидно. Будто бы назло.
Анджероне не было присуще падать духом, но она летела в чёрную пропасть, забыв о вечном с
...ЕщёВсё слилось в один сплошной шум.
Словно застывшая гладь лесного озера казалась тканевым полотном, в которое волчица вглядывалась, пытаясь узреть ответы на собственные вопросы. Сознание постепенно приходило в норму, безумство сменила тяжёлая усталость, что так и тянула уснуть прямо в волчьем обличье, позабыв дорогу к становищу.
У озера Сварт Анджероне зачастую становилось легче, именно здесь хэльвард хуже слышал мысли собственных собратьев — то была единственная возможность побыть наедине с собой. Однако ныне гидья не могла распознать ни тишины, ни слов, ни эмоций. Будто бы сильный ветер гулял в её голове, завывая столь громко, что невозможно было расслышать даже собственные шаги.
Она не понимала, почему всё навалилось грузом на плечи, притаптывая к грязи и заставляя ощутить всю безнадёжность этого бытия. Мерзко. Обидно. Будто бы назло.
Анджероне не было присуще падать духом, но она летела в чёрную пропасть, забыв о вечном сопротивлении. Она ощущала себя брошенной, ненужной и сошедшей с ума. Никто в мире не был в силах понять её горя, хлынувшего через края собственных ожиданий о случившемся. Но в какой-то момент гидья стала приходить в норму, уже задаваясь вопросом о собственном поведении и столь пугающей реакции. Ни разу не доводилось ей вести себя, как обезумевшая шавка, лаявшая на всё, что шевелилось.
Путаница в голове не имела границ. Как кричала всегда миролюбивая Виттория, сцеплялись дружелюбные и терпеливые хэльварды, слабела на глазах вечно сильная Йордис, теряла контроль над эмоциями сдержанная Анджерона — всё это противоречило самому их существованию, и не было ни единого тому объяснения. Мир будто перевернулся с ног на голову, поменяв привычные законы природы и сбив с толку. Гармонии наступил конец, а в таком хаосе весь Ульвен обречён на погибель. Если для Рокко настанет вечное полнолуние, когда никто из них не будет в силах противиться звериному гневу, хэльварды переубивают друг друга.
Несмотря на полную отрешённость от окружающих звуков, волчица сумела распознать стойкий запах чьего-то присутствия. Около двух миль до плутавшего из стороны в сторону хэльварда. Всякое раздумье над превратностями судьбы тут же испарилось в потоке агрессии к тому, кто посмел побеспокоить гидью. Тонкая связь с разумом вновь исчезла.
Анджерона не думала, не пыталась вспомнить имя того, кто аккуратно приближался всё ближе и ближе. Оставалось лишь сорваться с места, чтобы преодолеть оставшееся расстояние и узреть вдалеке мужскую фигуру. Голубые глаза заискрились яростью в темноте густого Мафримиума, пока шерсть на загривке не вставала дыбом.
Сложно сказать, насколько долго врачевательница застыла, переваривая внутри новость о матери. Для самой Виттории время будто застыло, а слова Орма без остановки повторялись в голове, ведь в них было так трудно поверить. В отличие от своей младшей дочери, Йордис не была хрупкой и ранимой женщиной, скорее наоборот нелёгкая судьба закалила её и сделала крепкой духом и мудрой. Разве какой-то недуг мог свалить столь сильного человека?
Когда-то в прошлой жизни Виттория была не сильно близка к своей матери. Она мало чем с ней делилась, отдавая предпочтение в рассказывании секретов отцу, а всё своё время проводила с друзьями-лекарями и больными, которым помогала. Но после прибытия на Ульвен и смерти Сигерда, всё переменилось. Если в те прошлые времена Йордис неодобрительно относилась к лекарским способностям дочери, то на новом месте мать признала в Виттории целителя. Да и в целом мать и дочь стали больше общаться в свободные минуты.
Мысли о прошлом натолкнули
...ЕщёСложно сказать, насколько долго врачевательница застыла, переваривая внутри новость о матери. Для самой Виттории время будто застыло, а слова Орма без остановки повторялись в голове, ведь в них было так трудно поверить. В отличие от своей младшей дочери, Йордис не была хрупкой и ранимой женщиной, скорее наоборот нелёгкая судьба закалила её и сделала крепкой духом и мудрой. Разве какой-то недуг мог свалить столь сильного человека?
Когда-то в прошлой жизни Виттория была не сильно близка к своей матери. Она мало чем с ней делилась, отдавая предпочтение в рассказывании секретов отцу, а всё своё время проводила с друзьями-лекарями и больными, которым помогала. Но после прибытия на Ульвен и смерти Сигерда, всё переменилось. Если в те прошлые времена Йордис неодобрительно относилась к лекарским способностям дочери, то на новом месте мать признала в Виттории целителя. Да и в целом мать и дочь стали больше общаться в свободные минуты.
Мысли о прошлом натолкнули Витторию на очередную волну тоски. Они словно сами и понесли её в дом хёвдинга. Подобно неживому призраку, светловолосая проплыла на ватных ногах из своей хижины к мрачному зданию, в котором жила глава клана. Витта долго держалась за резную ручку, не в силах отворить массивную дверь. Девушка всё же потянула ту на себя и шагнула внутрь. Всё лежало на своих местах, кроме некоторого оружия, которое мать взяла с собой в плавание. Ужасно покидать родные края, не простившись и при этом не зная, что больше не вернёшься.
— Нет, это всё глупости какие-то! Она ещё вернётся, — возмутилась сама себе Виттория. Как быстро девушка смирилась с горем ещё при живой матери. Разве целитель она после этого? — Мы с Анджероной не зря плавали за ингредиентами. Я сделаю лекарство и верну нашего хёвдинга домой.
— Виттория? — неуверенно раздался голос из-за спины травницы, а следом в хижине появился Орм. Обычно крепкий и бодрый хирдман сейчас выглядел крайне слабым и испуганным. Он виновато склонил голову перед Витторией. — Простите, что потревожил, но я должен сообщить, что медлить нельзя. Вам следует отправиться на рассвете, иначе можете не успеть...
— Я передам Анджероне сама, — сдержанно кивнула врачевательница, очень больших усилий стоила эта сдержанность девушке, но теперь она была уверена, что поплывёт в чужие края вовсе не прощаться с матерью. — Ступай отдыхать, — подтолкнула к выходу травница и сама двинулась туда же.
Проследив за тем, чтобы потерянный Орм добрался до своего жилища, Виттория затворила за собой дверь и направилась в свою хижину собирать нужные снадобья. Йордис ещё вернётся домой и наведёт здесь порядок.
Каждым своим хрустом и шелестом, деревья, свисавшие над головой, все больше вгоняли мужчину в пучину обеспокоенности. Никогда в жизни так сильно не накрывала волна незащищенности от прогулки по лесу. Может из-за цели, с которой оборотень отправился вглубь? Еще один раз сражаться со старшей дочерью ему совсем не хотелось, он должен был избежать этой возможности.
Один неосторожный шаг, сопровождаемый хрустом сучка под стопой, крайне четко дал понять ситуацию, в которой находился Скегги. Его нутро почуяло волну дикой агрессии, словно чужой взгляд вгрызался в горячую плоть. Он не сомневался: этот взгляд принадлежал Анджероне. Возвращаться без какого-либо результата было бессмысленно, поэтому единственным принятым решением стало: продолжать путь, пока он ее не найдет.
Казалось, будто расстояние между ними стремительно сокращалось. Глаза начали улавливать легкие отблески вдали: вероятно, оборотень подходил к какому-то озеру.
Появилось стойкое желание подойти поближе, осмотретьс...ЕщёЛес устрашал.
Каждым своим хрустом и шелестом, деревья, свисавшие над головой, все больше вгоняли мужчину в пучину обеспокоенности. Никогда в жизни так сильно не накрывала волна незащищенности от прогулки по лесу. Может из-за цели, с которой оборотень отправился вглубь? Еще один раз сражаться со старшей дочерью ему совсем не хотелось, он должен был избежать этой возможности.
Один неосторожный шаг, сопровождаемый хрустом сучка под стопой, крайне четко дал понять ситуацию, в которой находился Скегги. Его нутро почуяло волну дикой агрессии, словно чужой взгляд вгрызался в горячую плоть. Он не сомневался: этот взгляд принадлежал Анджероне. Возвращаться без какого-либо результата было бессмысленно, поэтому единственным принятым решением стало: продолжать путь, пока он ее не найдет.
Казалось, будто расстояние между ними стремительно сокращалось. Глаза начали улавливать легкие отблески вдали: вероятно, оборотень подходил к какому-то озеру.
Появилось стойкое желание подойти поближе, осмотреться и понять свое местоположение, но едва успев сделать еще один шаг вперед, он ощутил тяжелый взгляд на своей спине.
Обернувшись, два синих волчьих глаза, будто залитые желанием крови, моментально приковали взор Скегги. Этот образ заставил задуматься, что и он сам выглядел таким же, до того как сестры оказали помощь.
И все таки, волчица была готова разорвать мужчину на куски. Оборотень слегка согнул ноги и вытянул руку вперед, стараясь показать дружлюбный настрой.
- Анджерона, послушай меня... Остановись, нам не нужно драться. Я не враг, помнишь? - с надеждой в голосе произносил мужчина, думая что это может помочь. Но она лишь постепенно шагала вперед, скалясь и облизывая клыки.
Когда расстояния между ними осталось в один прыжок, мужчина одним ловким движением отстегнул свой плащ и кинул в морду волчице, надеясь что это даст ему пару секунд. Скользнув за ствол дерева, Скегги впервые попытался обратиться в волка по собственному желанию. Ноги постепенно обрастали шерстью, привычные человеческие зубы заменили клыки. Перевоплощение впервые далось без потери контроля над своим разумом, вселяя некую уверенность в свои новые силы. В голове крутилось воспоминание того, как старшая из сестер рассказывала о волшебной связи хэльвардов, что позволяет им слышать мысли других оборотней. Этой связью он и хотел воспользоваться, чтобы достучаться до нее. Выскочив из-за ствола дерева, глаза судорожно забегали в поисках волчицы. Плащ валялся на земле, покрытый пылью и разодранный в некоторых местах. "Мне бы ее проворность в этом обличие. Куда она могла подеваться?". Ответ на вопрос был дан буквально через секунду. Она напрыгнула сзади, но благодаря хорошей реакции Скегги, промахнулась. Отбежав на безопасное расстояние, волк максимально сконцетрировался на своей задаче поговорить с ней. Мысленно выкрикивая имя, глаза с надеждой смотрели на нее, ожидая увидеть какую-то реакцию. Но его будто не слышали. Словно о скалу ударялись мысли, не доходя до сознания Анджероны. Это было бессмысленно. Никакого результата не дали еще несколько попыток, только наводя некоторую панику. Скегги не смог достучаться до гидьи и развернувшись, побежал к выходу из леса, стараясь избежать преследования.
Внезапное вторжение на миг отрезвило Анджерону, поскольку задней мыслью она всё же узнала удивлённое лицо недавно прибывшего на остров Скегги. Вот только соваться в темнеющий лес без возможности дать отпор обезумившему хэльварду — неосмотрительно.
Она напала со спины, хоть и редко позволяла себе подобную подлость, предпочитая идти в лобовую атаку. Впрочем, волчицу мало беспокоило то, как пройдёт потасовка, и к какой тактике придётся обратиться, чтобы прогнать прочь мужчину.
Оскал, сопровождаемый грудным рычанием ясно дал понять: на переговоры Анджерона не была настроена. Но, увидев, что оппонент, хоть и не безболезненно, принял волчий облик, гидья замолкла, став более бдительной. Они всё ещё не были на равных, Скегги абсолютно точно осознавал, насколько плохо ему придётся, попади он под раздачу.
В голове царил надоедливый шум, из-за чего волчица даже не пыталась поймать взгляд хэльварда, что пытался до неё докричаться. Она не слышала. Но
...ЕщёВнезапное вторжение на миг отрезвило Анджерону, поскольку задней мыслью она всё же узнала удивлённое лицо недавно прибывшего на остров Скегги. Вот только соваться в темнеющий лес без возможности дать отпор обезумившему хэльварду — неосмотрительно.
Она напала со спины, хоть и редко позволяла себе подобную подлость, предпочитая идти в лобовую атаку. Впрочем, волчицу мало беспокоило то, как пройдёт потасовка, и к какой тактике придётся обратиться, чтобы прогнать прочь мужчину.
Оскал, сопровождаемый грудным рычанием ясно дал понять: на переговоры Анджерона не была настроена. Но, увидев, что оппонент, хоть и не безболезненно, принял волчий облик, гидья замолкла, став более бдительной. Они всё ещё не были на равных, Скегги абсолютно точно осознавал, насколько плохо ему придётся, попади он под раздачу.
В голове царил надоедливый шум, из-за чего волчица даже не пыталась поймать взгляд хэльварда, что пытался до неё докричаться. Она не слышала. Но хотела бы? Вряд ли.
Прежде чем Анджерона выбилась из сил, Скегги сумел скрыться в бесчисленных ветвях деревьев, что из раза в раз задевали туловище, отвлекая на себя рассеянное внимание. Волчица отчётливо находила запах убегающего хэльварда, но догонять не стала из-за усилившегося головокружения, что заставило покачнуться и едва не свалиться наземь. Выносливость обратилась в прах, силы были на исходе. Гидья успела выставить ладони, чтобы не удариться головой и удержать корпус, но каждый последующий вздох отзывался болью в грудине.
Кажется, сам Мафримиум прогонял её обратно — столкнуться с неизбежным и навсегда попрощаться с тем, что дорого.
Собственный дом встретил Витторию необычайным унынием. Казалось, будто бы от её собственных слёз хижина настолько пропиталась горем, что все её запасы затухли или засохли. Но только казалось. Врачевательница всегда очень внимательно относилась к своим целительным сокровищам, а в особенности к тем, которые привозились из других мест. К ним и поспешила девушка, на ходу вспоминая самые действенные снадобья.
Пережитый шок давал о себе знать, поскольку мысли травницы путались, полезные знания терялись в печали и страхе за жизнь матери. Уверенность в том, что ещё не всё потеряно, и самый ужасный кошмар боролись между собой, не давая юной лекарше сосредоточиться.
Девушку начала одолевать лёгкая паника, ни один рецепт не мог удержаться на месте в её голове. Единственным разумным решением было взять по немного самого необходимого. Так она и поступила, распихав по несколько листков или стебельков в маленькие мешочки. Тори очень хотелось свалить всё, что у неё ест
...ЕщёСобственный дом встретил Витторию необычайным унынием. Казалось, будто бы от её собственных слёз хижина настолько пропиталась горем, что все её запасы затухли или засохли. Но только казалось. Врачевательница всегда очень внимательно относилась к своим целительным сокровищам, а в особенности к тем, которые привозились из других мест. К ним и поспешила девушка, на ходу вспоминая самые действенные снадобья.
Пережитый шок давал о себе знать, поскольку мысли травницы путались, полезные знания терялись в печали и страхе за жизнь матери. Уверенность в том, что ещё не всё потеряно, и самый ужасный кошмар боролись между собой, не давая юной лекарше сосредоточиться.
Девушку начала одолевать лёгкая паника, ни один рецепт не мог удержаться на месте в её голове. Единственным разумным решением было взять по немного самого необходимого. Так она и поступила, распихав по несколько листков или стебельков в маленькие мешочки. Тори очень хотелось свалить всё, что у неё есть, в один котёл, чтобы получилось лекарство от всего сразу, что исцелило бы не только Йордис, а всех, кому нужна была помощь, но так не бывает.
Безумная мысль резко всплыла в голове светловолосой девчонки. Есть всё же одно лекарство, которое может вылечить хэльварда практически от всего. И убить, если совершить хоть малейшую ошибку при приготовлении или использовании. Виттория слышала многое об аконите, знала, как правильно его собирать и заготавливать на хранение, но не никогда не могла быть уверена в этом необычном растении. И всё же она достала из укромного места тщательно обмотанный тканью свёрток и спрятала в свою сумку.
Травница глубоко засела в раздумьях, соображая, что ещё может ей понадобиться с собой, поэтому внезапный шум у входа в хижину заставил её вздрогнуть.
— Кто там? Войдите, — произнесла Витта, несколько растерянно обернувшись к двери и неосознанно передвинув наплечную сумку себе за спину, будто боясь, что кто-то может отнять у неё возможное лекарство.
Подобравшись к выходу из леса, Скегги попытался вернуть свое человеческое обличие. Далось это дело с болью и не так быстро, как ему хотелось бы, но он был рад тому, что у него это хотя бы получилось. Разгуливать по селению без одежды было как минимум неудобно, поэтому оборотень аккуратно проскользнул к себе в лачугу и там забрал другое одеяние: темное, простое и легкое, почти такое же, что и было на нем до сего дня. Выскочив обратно, встал посреди дороги, оперев руки о свои бока. В душе присутствовало замешательство, даже паника. Он должен был срочно продумать план действий, не дать сестрам уйти к их матери без него. До гидьи достучаться не получ...ЕщёКазалось, будто оставлять Анджерону одну среди леса - большая ошибка. Хоть она и имела больше опыта, и провела на острове гораздо больше времени, чем Скегги, совесть шептала вернуться, хотя разум в это же время отвечал: "Если сделаешь это, то она тебя загрызет.". Жизнь научила, что в некоторых ситуациях стоит прислушиваться к разуму.
Подобравшись к выходу из леса, Скегги попытался вернуть свое человеческое обличие. Далось это дело с болью и не так быстро, как ему хотелось бы, но он был рад тому, что у него это хотя бы получилось. Разгуливать по селению без одежды было как минимум неудобно, поэтому оборотень аккуратно проскользнул к себе в лачугу и там забрал другое одеяние: темное, простое и легкое, почти такое же, что и было на нем до сего дня. Выскочив обратно, встал посреди дороги, оперев руки о свои бока. В душе присутствовало замешательство, даже паника. Он должен был срочно продумать план действий, не дать сестрам уйти к их матери без него. До гидьи достучаться не получилось, оставалась Виттория, которая, в момент их последней встречи, была не в состоянии разговаривать. Но попробовать все равно стоило.
Направившись в сторону дома целительницы, ноги быстро несли оборотня по вытоптанным дорожкам, словно он несся по ветру. В голове пролетала веселая мысль: "Это от первого обращения или от волнений?". И все же, оказавшись перед дверью чужого дома, легкое волнение начало брать верх, от чего стук оказался неспециально громким и сильным. "Надеюсь не спугнул" - сразу же пронеслось в голове. Когда до ушей дошло приглашение войти в дом, переживания сразу же сошли на "нет". Шанс все таки есть. Мужчина отворил дверь и аккуратно переступив порог, постарался сразу же ее закрыть, хоть и получилось это слегка неуклюже.
- Виттория, выслушай меня пожалуйста. Это дело необычайной важности. - договорив, он подпер плечом стенку здания, стараясь подобрать лучшие слова для изъяснения. Хоть он и понимал, что скорее договорится с младшей сестрой, чем со старшей, но и она могла отказать ему.
- В общем...Это прозвучит странно с учетом всех событий, но я обязан поехать с вами. Ты понимаешь, возможно, мне станет известно чуть больше о всей ситуации, что сложилась в моем прошлом. И если мои подозрения подтвердятся, я смогу ответить на все вопросы, что возникнут. Расскажу все, не скрывая ни единой детали. Только прошу. Сейчас мне нужна помощь с тем, чтобы отправиться с вами. Надежда только на тебя, Виттория.
Оборотень сложил руки крестом у себя на груди и отведя взгляд к полу, видимо стал ждать отрицательного ответа на свою просьбу.
Лес отозвался гробовой тишиной, которая показалась слишком устрашающей после накатывающего на барабанные перепонки шума. Руки испачкались в пыли от мхов, смягчивших падение уже не волчицы, а девушки. Переводя дыхание и настороженно оглядываясь по сторонам, Анджерона медленно приходила в себя, пока перед глазами проносились её стихийные попытки разорвать соклановца на куски.
Она вспомнила их разговор за пределами Ульвена. Как Скегги описывал напасть «проклятия» на собственное тело. Видать, заразу передал паршивец, коль сама гидья потеряла рассудок. До полной луны ещё десяток мирных ночей, а Анджерона уже рвала и метала.
Хаос царил не только в её голове, но и на острове. Он витал непонятным смрадом гнили, напряжением хэльвардов, что перекатывалось от одного оборотня к другому, заражая гневом или липким испугом.
Девушка обнаружила не так далеко валяющийся плащ, который помешал в очередной раз напасть на Скегги, и накрыла материей нагое тело,
...ЕщёЛес отозвался гробовой тишиной, которая показалась слишком устрашающей после накатывающего на барабанные перепонки шума. Руки испачкались в пыли от мхов, смягчивших падение уже не волчицы, а девушки. Переводя дыхание и настороженно оглядываясь по сторонам, Анджерона медленно приходила в себя, пока перед глазами проносились её стихийные попытки разорвать соклановца на куски.
Она вспомнила их разговор за пределами Ульвена. Как Скегги описывал напасть «проклятия» на собственное тело. Видать, заразу передал паршивец, коль сама гидья потеряла рассудок. До полной луны ещё десяток мирных ночей, а Анджерона уже рвала и метала.
Хаос царил не только в её голове, но и на острове. Он витал непонятным смрадом гнили, напряжением хэльвардов, что перекатывалось от одного оборотня к другому, заражая гневом или липким испугом.
Девушка обнаружила не так далеко валяющийся плащ, который помешал в очередной раз напасть на Скегги, и накрыла материей нагое тело, размышляя над собственным возвращением. Виттория явно чувствовала себя не лучше сестры, поскольку её перепады настроения, истерики и нескончаемые раздражающие крики совсем не напоминали травницу.
Паршиво. Вайтер чувствовала себя неимоверно паршиво. Нужно было выдвигаться как можно скорее. Время утекало подобно воде в реке Гёкотта, что шумела неподалёку. Упасть бы туда да отрезвить разум ледяной водой, что вдруг покрылась россыпью мелких капель из-за нагрянувшего ливня.
В Эллириум Анджерона вернулась уже в сумерках. С сырых чёрных волос стекала вода, а потухшие радужки не выражали ничего, кроме безразличия и усталости. Она добрела до собственного дома, когда её встретил один из подопечных, что боязливо опускал взгляд и подавал выпавший из её рук кинжал во время превращения. Видимо, бедолаге поручили весь день сидеть и дожидаться возвращения гидьи.
— Доложи Орму, что мы выдвигаемся на рассвете. Пусть позаботится о подготовке драккара и всего необходимого, — бросила девушка, уже развернувшись и толкнув ногой дверь в собственное убежище, но вдруг остановилась на пороге, — Где сейчас новоприбывший?
— Вероятно, ужинает вместе со всеми. Видел его в становище не так давно, — ответил русый парень.
— Виттория тоже в зале?
— Она собирает вещи. Просила не беспокоить.
Анджерона презрительно фыркнула и закатила глаза, взбесившись от напускной просьбы. Пусть хоть подавится требуемым покоем. Гидья ответила что-то вроде «свободен» и хлопнула дверью прямо перед чужим носом, не желая более разговаривать.
Появление мужчины в целительской хижине удивило девушку. Пока Скегги суетился с закрытием двери и собирался с мыслями, Виттория сняла и отложила сумку в дальний угол стола, а затем снова повернулась к неожиданному гостю, чтобы внимательно его выслушать.
— Тебе бы отдохнуть, — произнесла травница, подметив взволнованное состояние мужчины. — Могу предложить ароматный травяной чай, который поможет заснуть.
Оборотень пропустил слова Витты мимо ушей, а то, что он сказал дальше, не просто шокировало юную лекаршу, но и ввело в ступор. Если бы девушка не чувствовала беспокойства со стороны мужчины, то посчитала его предложение насмешкой над её горем. Сама просьба взять с собой только присоединившегося к хэльвардам хирдмана звучала совершенно безумно.
— Если это шутка, то она очень жестокая, и я буду вынуждена... — Виттория хотела сказать, что пожалуется на мужчину сестре, но его взгляд красноречиво говорил о серьёзности намерений. — Ты же понимае
...ЕщёПоявление мужчины в целительской хижине удивило девушку. Пока Скегги суетился с закрытием двери и собирался с мыслями, Виттория сняла и отложила сумку в дальний угол стола, а затем снова повернулась к неожиданному гостю, чтобы внимательно его выслушать.
— Тебе бы отдохнуть, — произнесла травница, подметив взволнованное состояние мужчины. — Могу предложить ароматный травяной чай, который поможет заснуть.
Оборотень пропустил слова Витты мимо ушей, а то, что он сказал дальше, не просто шокировало юную лекаршу, но и ввело в ступор. Если бы девушка не чувствовала беспокойства со стороны мужчины, то посчитала его предложение насмешкой над её горем. Сама просьба взять с собой только присоединившегося к хэльвардам хирдмана звучала совершенно безумно.
— Если это шутка, то она очень жестокая, и я буду вынуждена... — Виттория хотела сказать, что пожалуется на мужчину сестре, но его взгляд красноречиво говорил о серьёзности намерений. — Ты же понимаешь, что я не в силах помочь с этим? Тем более, что ты даже не можешь сейчас объяснить мне причину.
— Как ты вообще можешь меня о таком просить? Скегги, лучше уходи, — девушка печально вздохнула и шагнула в сторону выхода, чтобы открыть дверь. — Да и что я бы сказала Анджероне? Она ни за что не согласилась бы.
Виттория была готова выпроводить мужчину, но отчаяние в его глазах заставило травницу так и замереть, взявшись за дверную ручку. Она прекрасно понимала, что ей за это сильно достанется, но что-то внутри, какое-то чутьё, подсказывало, что так будет правильно поступить.
— Хорошо. Я помогу, — сказала Тори, в глубине души надеясь, что не пожалеет об этом решении. — Но я всё равно не могу просто провести тебя на драккар вместе со мной. — Девушка бегала глазами по хижине, надеясь найти какой-то ответ, и действительно нашла. Её взгляд упал на сумку с лекарством. — Тебя я может провести не смогу, но кучу моих снадобий... Если куда-то тебя спрятать, то может получиться.
Стоило ей сказать, что она поможет, как Скегги почувствовал, как с его сердца упал огромный "камень" беспокойства. Волнение ушло, освободив больше места для надежды. Он слегка улыбнулся, но затем снова погряз в раздумьях. Нужно было экстренно придумать способ попасть на корабль.
- Ты хочешь сказать, что мне придется лезть в ящик? - с недопониманием произнес оборотень.
- Я все понимаю, конечно, но в моих годах, гибкость уже почти вся ушла. Нам придется поискать что-то вытянутое...Есть идеи? - докончив фразу, мужчина нахмурил брови в знак того, что он думает. Эта привычка часто сбивала с толку окружающих, которым казалось...ЕщёПервая реакция Виттории безусловно ввела в ступор. Мужчина не знал что ему делать, так как вся его надежда была на младшей из сестер. С ней, ему казалось, было проще всего договориться, но даже она ему отказала. Он уже было собрался выходить за дверь, но ему повезло, что как минимум половина его эмоций отражалось на его лице. Это и помогло переубедить девушку.
Стоило ей сказать, что она поможет, как Скегги почувствовал, как с его сердца упал огромный "камень" беспокойства. Волнение ушло, освободив больше места для надежды. Он слегка улыбнулся, но затем снова погряз в раздумьях. Нужно было экстренно придумать способ попасть на корабль.
- Ты хочешь сказать, что мне придется лезть в ящик? - с недопониманием произнес оборотень.
- Я все понимаю, конечно, но в моих годах, гибкость уже почти вся ушла. Нам придется поискать что-то вытянутое...Есть идеи? - докончив фразу, мужчина нахмурил брови в знак того, что он думает. Эта привычка часто сбивала с толку окружающих, которым казалось, что он злился. Начав отстукивать носком обуви по полу, Скегги вновь продолжил через несколько секунд:
- Нужен или какой-то ящик длинный, или...сундук? Я мог бы поместиться и в бочке, если так подумать. Что ты чаще всего используешь для перевозки своих снадобий и растений?
Задав этот вопрос, взгляд ушел в сторону, словно мужчина хочет что-то сказать, но ему сложно это выговорить. Но все же..:
- Слушай, Виттория, я крайне сильно благодарен тебе за помощь. Если что-то пойдет не так, то всю вину я беру на себя. Анджероне скажешь, что ты не знала ни о чем.
Ему казалось, что это сейчас необходимо сказать лекарше. И все же, почувствовав облегчение на душе, он вновь вернулся мыслями к делу:
- Я не знаю сколько у нас остается времени до вашего ухода. Нам нужно торопиться.
Ночь прошла беспокойно. Анджерона едва сомкнула глаз, как почувствовала на собственном лице блуждающий солнечный блик, что пробился сквозь её собственный сон о матери. Гидье редко приходили сновидения, она запоминала лишь вещие, и в собственной памяти отложился лишь взгляд хёвдинга.
Вставать с твёрдой кровати было тяжелее, чем даже приходить в себя. Солнце только встало, а значит, пора выдвигаться. Девушка привыкла просыпаться с первыми лучами, но сегодня ей хотелось к чёрту накрыть светило плотной материей, чтобы оно не беспокоило раздражённое зрение и не смело даже напоминать о себе.
Собрав необходимое оружие и соизволив перекусить овощами, о чём позаботилась прислуга, Анджерона вспомнила об отсутствии мяса в блюде, а потом и о недовольной физиономии Виттории. Возможно, Вайтер, как старшая сестра, должна была попросить прощения за свою халатность и первой пойти навстречу, но любая мысль об этом заставляла гнев разливаться по уставшему телу.
...Ещё</
Ночь прошла беспокойно. Анджерона едва сомкнула глаз, как почувствовала на собственном лице блуждающий солнечный блик, что пробился сквозь её собственный сон о матери. Гидье редко приходили сновидения, она запоминала лишь вещие, и в собственной памяти отложился лишь взгляд хёвдинга.
Вставать с твёрдой кровати было тяжелее, чем даже приходить в себя. Солнце только встало, а значит, пора выдвигаться. Девушка привыкла просыпаться с первыми лучами, но сегодня ей хотелось к чёрту накрыть светило плотной материей, чтобы оно не беспокоило раздражённое зрение и не смело даже напоминать о себе.
Собрав необходимое оружие и соизволив перекусить овощами, о чём позаботилась прислуга, Анджерона вспомнила об отсутствии мяса в блюде, а потом и о недовольной физиономии Виттории. Возможно, Вайтер, как старшая сестра, должна была попросить прощения за свою халатность и первой пойти навстречу, но любая мысль об этом заставляла гнев разливаться по уставшему телу.
Они встретились прямо посреди Эллириума, когда несколько хэльвардов вытаскивали из лекарского домика громадный сундук, оснащённый, судя по лицам бедолаг, непомерным грузом, а Виттория требовала обращаться поделикатнее с такой важной ношей.
— Переезжаешь? — без особого интереса фыркнула Анджерона, подойдя к уже собранной сестре и глядя на неё свысока, однако не встретила хоть какого-нибудь энтузиазма, — быть может, объяснишь, на кой чёрт тебе столько поклажи? Надеюсь, ты не забыла, что мы отправляемся на территорию чужих оборотней, о которых ничего не знаем.
Она сложила руки на груди, дожидаясь объяснений со стороны Виттории. Не хватало ей забот ещё возиться с чужим добром, от которого и толку-то мало.
— Я надеюсь, это всё твоё барахло, — из вредности добавила гидья, — Нам уже пора отплывать.