Предыдущая публикация
⛪🥀6 ноября исполняется два года со дня гибели протоиерея Михаила Васильева.
Вечная память!🕊
«ОН ВСЕГДА БЫЛ ВЫШЕ СТРАХА»
«Батюшка ВДВ», как его называли, побывал практически во всех горячих точках современности, где только воевали русские воины: в Косово, Боснии, Абхазии, Киргизии, на Северном Кавказе, в Сирии... – у него более 30 таких командировок. В Приштину въезжал на броне БТР. В одной только Чечне крестил более трех тысяч молодых солдат.
Иерей Павел Князькин, помощник командира бригады 31 гвардейской десантно-штурмовой бригады:
– Отец Михаил всегда и во всем был примером, показывал, как надо поступать, как проповедовать. Учил мужеству – не уклоняться от поездок в горячие точки. В нем самом всегда была такая тяга быть там, где ты нужнее всего, где тяжелее, где некому больше помочь. Помню, он поздравлял нас с Днем ВДВ: «Отцы, – говорит, – давайте не будем пятисотиться!» Напомнил: «Не забывайте: жизнь Отечеству, вера – Богу, честь никому. И нет ничего страшнее, чем потерять свою честь». И из его уст это звучало особенно сильно, – он же и это обращение записал, сам будучи на фронте.
Помню, как он в качестве поощрения за количество военных командировок, совершенных за один год, выбивал нам поездку в Иерусалим. Вот это было отдохновение! Так он еще и сам приехал проводить в аэропорт, а потом, когда мы возвращались, – нас там, в том паломничестве, было несколько военных священников, – он еще и встретить нас опять приехал. Он для всех нас был и остается настоящим любящим отцом. Именно благодаря таким самоотверженным людям любовь в этом мире и преумножается.
А как его военные любят! Он и для них являл этот образ совершенно бесстрашного воина Христова. Страх – это естественное чувство, но отец Михаил человек невероятной выдержки. Он всегда был выше страха, жил идеалами служения Богу и Отчизне, и умел поднимать на эту высоту тех, кого наставлял.
«Вот как плохо без рясы с самолета прыгать»
– Вместе с отцом Михаилом мы на Власихе, в военном гарнизоне штаба Ракетных войск стратегического назначения, в середине 1990-х строили храм Преподобного Илии Муромца с приделом Великомученицы Варвары – покровительницы РВСН. Когда мне только поручили это строительство, протоиерей Димитрий Смирнов, ответственный тогда от Церкви за взаимодействие с Вооруженными силами России, привел еще совсем молодого отца Михаила. Но сразу было видно, что это неординарный человек. Смелый. Когда он только появился в нашем гарнизоне, – тогда, в развальные 1990-е годы, в армии был разгул дедовщины, – так первое, что он сделал, – это сам пошел в казармы. Раньше командиров приходил на подъем. Знал каждого, кто обидел. Звал каяться. И у него слово всегда такое было четкое, конкретное, со властью. К нему прислушивались. Удивительно, но после его прихода дедовщины не стало. Он обладал колоссальной энергией! И всю ее отдавал на служение. И так умел людей убеждать!
Очень много отец Михаил потрудился на строительстве нашего храма в честь Святых Илии Муромца и великомученицы Варвары, хотя за свою жизнь он не один храм воздвиг – строил, возрождал церкви Пророка Илии в Сокольниках – патриаршее подворье при штабе ВДВ; иконы Божией Матери «Благодатное Небо» – в Кубинке; Святой Троицы – в Омске, где часто бывал на сборах и учениях РВСН и т.д. – еще об одном храме супруга расскажет. Так потому он всё это и построил, что помню, как на стройке нашего храма он с утра до самого вечера сам пахал вместе со строителями, тесно общался с ними, делил с ними и труды, и трапезы, сам во все вникал, подбадривал, молился, – дело спорилось. Ребята-мастера обо всем ему первым докладывали: какие узлы надо сделать, что где не получается и т.д. Проекта не было, строили с листа, мы сами были и заказчики, и архитекторы, и строители. Так что каждый вечер, часов в 8–9, он стоял, помню, как штык, около моего кабинета с перечнем первоочередных для решения на тот момент вопросов. Он так нам и объявлял, еще таким командным голосом: «Господа офицеры, пока мы все вопросы как следует не решим, вы домой не пойдете». И у него, кстати, всегда было много нестандартных решений. И вот так мы в рекордные, особенно по тем временам, сроки, за 9 месяцев, храм и возвели.
Когда отцу Михаилу, помимо наших Ракетных войск, поручили как пастырю опекать еще ВДВ, он с большим энтузиазмом принялся за дело. Он еще и сам с молодыми ребятами, чтобы им не страшно было, с парашютом прыгал, – так порядка 300 прыжков совершил. Один из них, в 2007-м году, под Вязьмой, чуть не закончился трагически: у него не раскрылся парашют, – попал в зону турбулентности, купол закрутило, и вот он стремительно летит с 600-метровой высоты, земля приближается... «Страха не было, – рассказывал потом. – Несколько-то секунд оставалось...». И он не растерялся, – надо же иметь такое самообладание! Говорил, что, как учили, раскручивал почти погасший купол и молился. Тогда-то парашют и раскрылся на треть, и батюшка понял, что по крайней мере есть шанс выжить, так что в самый последний миг сумел как-то сгруппироваться, спружинить на ноги, хотя и все равно услышал хруст в позвоночнике... О компрессионном переломе он потом от медиков узнает, а тогда надо было быстро ретироваться с поля, так как вслед за солдатами сбрасывали бронемашины… Но он человек бывалый, к тому моменту он уже и до этого в сбитом ичкерскими террористами в Чечне вертолете падал, так что потом смеялся: стреляный, мол, воробей.
Мы его потом с женой в госпитале навещали. Пришли к нему посочувствовать, а он лежит там с переломанным позвоночником, у него боли адские, а он еще и отшучивается, чтобы никого не расстраивать: «Вот как плохо без рясы с самолета прыгать… Что же я рясу-то не надел? Была бы она на мне, раскрылась бы вместо парашюта». И вот так у него всегда – и сам не отчаивался, и всех вокруг готов был поддержать, воодушевить тех, кто из сил выбивается. Он для всех нас был примером мужества, самозабвенного служения и такой простой, понятной каждому человечности.
При том, что заканчивал философский факультет МГУ, аспирантуру, с каждым мог так просто по душам поговорить. А кстати, когда разговоры заходили о врагах России, он и нам, военным, фору давал, иногда его нам даже придерживать приходилось. Настроен был весьма решительно. И всегда действовал. Не словами бросался, а действовал. Считал, что не надо цацкаться с врагами, вести с ними эти бесконечные переговоры ни о чем. «Надо, – говорил, – показывать силу русского народа».
Вместе с отцом Михаилом мы построили и в Одинцово еще один храм – Преподобномученицы Елисаветы. Супруга там была старостой храма.
Он не жалел себя, и люди, глядя на него, тоже совершали то, что казалось нереальным
Светлана Олеговна Хворостянова, супруга генерала Андрея Ивановича Хворостянова:
– Отец Михаил – это человек невероятной силы и безграничной доброты. Такое сочетание может проявиться в личности только настоящего мужчины. Сам он был несгибаемым, с кавалерийским, как вспоминают про него, наскоком, был очень упорный в трудах, умел добиваться лучшего результата, – таким людям подчас трудно соответствовать, но он, при том, что был бесконечно требователен к себе, в отношении других всё покрывал своей необъятной любовью.
Помню, мы уже ждали приезда Святейшего Патриарха Алексия II для освящения храма на территории 25-го клинического госпиталя Ракетных войск, но у нас еще не была готова мозаика преподобномученицы Елизаветы над входом. Все, конечно, сокрушались, но делать нечего. А утром приходим загодя, чтобы подготовить всё ко встрече Патриарха, и – глаз не отвести! Над дверью в храм – просто неземной красоты голубая мозаика нашей небесной покровительницы... И отец Михаил, как всегда, – весь праздничный, улыбается! Вот как ему это удалось?! Буквально накануне ничего еще не было сделано. Сказано: праведный всё успеет (Пс. 1, 1–3). Для нас это было явное чудо. Он не жалел себя, и люди, глядя на него, тоже совершали то, что по законам этого мира казалось нереальным.
Он душу свою положил за всех нас.
«Сам безоружный, в петлицах – православный крест»
Генерал-майор Владимир Яковлевич Крымский, директор Первого Московского кадетского корпуса:
– С отцом Михаилом мы вместе уже лет 20 назад учились в Академии Генерального штаба и все эти годы дружим. После учебы мы с ним сталкивались в самых разных местах, где, как раньше я думал, священника быть не может. В основном в горячих точках. Где война, везде был он. Всегда на передовой – там ребята на грани жизни и смерти, и он с ними до последнего. Сам безоружный. Разве что в камуфляже без погон да в петлицах – не род войск, а православный крест. Сим победиши. Оружия батюшке не полагается. Всегда был сам в твердой вере и других утверждал, со светлым духом, и умел его распространять на тех, с кем общался. Впечатление от него всегда было такое, что рядом с ним должно чудо произойти. Не было в нем никаких крайностей, перекосов. Это был уравновешенный, трезвый, глубокой веры и большой отваги человек. И он эту веру нес, в ней мужество коренится. Умел найти нужное слово, солдатики наши его слушали, на цитаты расхватывая выступления.
Где война, везде был он. Всегда на передовой – там ребята на грани жизни и смерти, и он с ними до последнего
Хотя его слушали с изумлением и те, кто гораздо старше его. В той же Академии Генштаба собран цвет, и не только военных наук, – что ни степень, то докторская. А отцу Михаилу, когда мы там вместе с ним учились, было лет 30 с чем-то. И вот, помню, его просят выступить перед всеми этими светилами науки... Так они ведь там в итоге сидели, как первоклашки, пооткрывав рты. Мы-то, понятно, слушали сокурсника. Но в зале тогда собрались убеленные сединами, увенчанные всяческими наградами академики, и им было интересно! А он просто говорил за жизнь, про веру. Почему нам всем Бог Отец? А там атеистов, среди этой ученой интеллигенции, с выучкой еще при советской власти, полным-полно. Так, а встреча-то всё никак закончиться не могла, аудитория просто не отпускала отца Михаила. И разошлись все только тогда, когда поздно вечером замначальника Академии уже просто пообещал, что на следующей неделе назначат еще одну встречу. И когда на следующей неделе время уже подходило, все коридоры Академии выметало, наверно, силой Божией. Это было потрясающее зрелище: двери кабинетов распахивались одна за другой, все так степенно выходили, а потом просто бросались наперегонки – места занимать! Отец Михаил был очень умный человек. В нем была такая сила веры и убежденности! Он и сам жил так, как говорил.
Когда мы еще учились, он как-то настоял и сам провел нас, однокурсников, по всему храму Христа Спасителя – мы тогда побывали везде, и даже в трапезной. Я даже не могу всё это назвать экскурсией, слишком сухо. Это было такое погружение в таинство веры, – очень мощный, живой опыт. Да об отце Михаиле тысячи людей могут рассказать! Есть у меня такое убеждение, что про него еще напишут книги, снимут фильмы.
«На войну идут умирать, а не убивать»
Владимир Владимирович Нестеров, полковник, начальник отдела военного образования Ракетных войск стратегического назначения:
– Тяжело об отце Михаиле говорить как об усопшем. В нем столько было энергии, – он у меня живой так и стоит перед глазами. Вижу священников – и невольно начинаю среди них искать взглядом отца Михаила. Так хочется, чтобы его эта улыбка сверкнула вдруг! Умный, грамотный, авторитетный. С ним было безумно интересно общаться. Небесная Церковь приобрела воина, а мы потеряли. Мы на него как на святого смотрели. Хотя он умел вовремя и пошутить, и какой-нибудь нетривиальный пример из жизни привести – так, чтобы разрядить обстановку.
Небесная Церковь приобрела воина, а мы потеряли
Любил возиться с десантниками: «Если попали в десантники, – говорил, – гордитесь. А не попали… радуйтесь». И всегда у него такие были неожиданные обороты, речевки, когда всем весело. Сам не унывал и никому не давал киснуть, делился бодростью. Во многом благодаря ему я и пришел в храм, и остался, стараясь не пропускать служб. У него были очень содержательные проповеди, и всегда в них присутствовала четкая привязка к текущему моменту, – он как по полочкам все происходящее с точки зрения евангельского осмысления раскладывал. Слушая его проповеди, я всегда ощущал свою греховность, – как-то он умел вот так трогать сердца. Не так, чтобы служба идет, и вроде это всё к тебе не имеет никакого отношения. Он доносил до нас самую суть, умел влиять на души своим словом, примером. Как-то сподвигал к изменениям, хотя сам ничего от нас не требовал, не назначал никаких епитимий. Но давал очень четко понять: все мы грешные, но если мы прямо сейчас же не задумаемся о своей душе, не прикладывая никаких усилий к внутреннему восхождению, можно только в ад скатиться. А там хорошо не будет. Он умел вот так, ребром поставить вопрос, так что тебе уже не до размышлений было: а точно ли, мол, надо воцерковляться?
Это был очень неравнодушный человек, у него было много дел и вне его церковных послушаний. Я начальник отдела военного образования Ракетных войск стратегического назначения. Мы вместе с ним устраивали невероятно интересные мероприятия по окормлению наших курсантов, которые учатся в Академии, в филиале Академии, особенно тех, кто еще только поступил, учится на младших курсах. Мы начали готовить специалистов по военно-политической работе, он стал проводить с ними отдельные занятия, читал им лекции, делился с ними всем, что сам знал, умел: как общаться с людьми, как убеждать, как вести за собой. Давал основы мировоззрения. Именно следование Истине и делает человека убедительным, цельным в словах, поступках. Мы даже не знаем, как мы дальше будем без него продолжать эту работу. Нам так его не хватает.
Это просто Златоуст: мог поговорить с любой аудиторией. До молодежи донести евангельские смыслы на простом современном языке и так ненавязчиво всё актуализировать. Для молодых это важно. В его опыте Слово Божие было живо, действенно. Он на каждую литургию привлекал наших власихинских солдат, у них было и свое место в храме. Даже мы, офицеры, его не занимали, знали: там место для солдатиков. Кто-то здесь впервые и приобщался церковного опыта. Отец Михаил мог привлечь и этих совсем еще мальчишек, и нас, тех, кто постарше. Был очень мудр, даже чисто по-житейски опытен. Многое ему довелось пережить, – много рассказывал о своем участии в боевых действиях. Заботился о том, чтобы объяснять людям, зачем они идут на войну. Он умел, как никто, это донести: «На войну идут умирать, а не убивать», – говорил. И все переживал, чтобы подготовить тех, кто отправляется на фронт, объяснить им, за что мы полагаем там свои жизни.
Человек-праздник
Александр Александрович Тихонов, полковник, начальник отдела «Освещение боевой подготовки из жизни войск» редакции газеты «Красная звезда»:
– Отец Михаил оставил впечатление человека спокойного, основательного. Всё он делал очень тщательно, рачительно. И того же самого, пусть и в мягкой форме, но требовал со всех своих подчиненных – помощников и из духовенства, и из церковнослужителей. А в общении с мирянами он был сама доброта. Помню, на Крещение иордань во Власихе всегда освящали днем, и тогда же, уже в сам день праздника, 19-го числа, окунались. «Ну, ничего, прохладненько, конечно, – подбадривал. – Но мы окунемся». И от этого юмора всем сразу теплело. А после проруби всегда ждал горячий чаек, – всё с такой заботой было устроено.
И вообще, всегда и всем создавал праздничное настроение! В храм-то мы часто приходим такие серьезно-сосредоточенные, смотрим на лики икон. А в нем какое-то ликование было: «Это же праздник! Значит, настроение должно быть праздничное!» Он и сам был такой человек-праздник. Подзаряжал всех бодростью и оптимизмом. Его бодрости хватало, чтобы как настоятелю задать этот радостный тон всему приходу и т.д.
продолжение - https://pravoslavie.ru/149378.html
Следующая публикация
Нет комментариев