Предыдущая публикация
Брошенные заводы Урала.
Взлет и падение Старой Утки
Меньше чем в 100 км от Екатеринбурга есть поселок с необычным названием Староуткинск. Как и многие уральские населенные пункты, он вырос вокруг завода. А дело было так.
На Урале много рек. И обычных названий для них не хватает. Поэтому в том, что недалеко от Екатеринбурга протекает река Утка, нет ничего странного. Она впадает в Чусовую — в старые времена вполне себе судоходную реку. Старообрядцы, которые мигрировали из центральных губерний России, появились здесь во второй половине XVII века — во избежание споров с официальной церковью. Но жилось им не очень спокойно: разнообразный лихой люд время от времени грабил и убивал раскольников, да и государственные люди были не так уж далеко. Так что староверы, по преданиям, изрыли все окрестности реки Утки тайными убежищами, чтобы было где хоронится от неприятных визитеров. Так и жили — то на земле, то под землей.
Тем временем, в стране и на Урале набрали вес олигархи Демидовы, ковавшие свои капиталы металлургическим способом. А чтобы в их печах не переводилось сырье, они отправляли по всему Уралу геологоразведчиков. Одна из таких разведгрупп однажды забрела на берега Утки, в том месте, где речка впадает в Чусовую. Месторождений железной руды они не нашли, но отметили удобное место для причала. А потом и полезные ископаемые обнаружились — в 14 верстах от будущего Староуткинска.
Для постройки завода в те времена требовались:
река — так как заводские механизмы работали за счет энергии бегущего потока;
месторождение железной руды;
лес — под вырубку на топливо.
В 1726 году Акинфий Демидов получил у государства разрешение на строительство завода на реке Утке. 1 сентября 1729 года завод был запущен. Как-то совпало, что и годом рождения поселка тоже стал 1729 — населенный пункт, как это часто бывало на Урале, вырос вокруг завода.
На предприятии имелось четыре молота, которые ковали железо из чугуна, доставлявшегося с тагильских заводов, также принадлежавших Демидовым. В год производилось по 32 тысячи пудов полосового железа в год. Это такой полезный материал, что-то вроде металлического проката, из которого во времена Демидовых делали, например, ободы для бочек.
В общем, когда староверы в очередной раз вылезли из своих нор, они увидели кучу незнакомых мужиков.
— Вы кто? — недоверчиво спросили староверы.
— Мы заводские рабочие, — ответили мужики.
— А где ваш завод? — ухмыльнулись староверы.
— Завод будет, главное не бояться, — философски заметили мужики.
Они действительно были заводские. Для того, чтобы новому заводу работалось бодрее, Демидовы прислали сюда работяг с других своих уральских предприятий, например, из Нижнего Тагила и Невьянска. Заодно тут же неподалеку начали делать простенькие деревянные суда, чтобы сплавлять железо потребителю. Поселок вокруг этого промышленного бума начал разрастаться — надо же пролетариям где-то жить. Звался лаконично — Старая Утка. Прирост населения обеспечивали как труженики завода, так и сплавщики, бороздившие уральские реки на судах, груженных металлом. По легенде, одна из улиц поселка — Вятская (ныне Кирова) названа так оттого, что там селились экипажи речных рудовозов, происходившие, в основном, из Вятской губернии.
Потом было наращивание производства. К 1760 году завод выпускал уже 111 тысяч пудов железа в год. При этом на производстве горбатилось 233 крепостных работника — собственность Демидовых. В ту пору считалось, что заводчанин должен быть непременно крепостным, фактически рабом. А то ведь свободный пролетарий, как обучится работе, может и к другому хозяину уйти, стервец. Так что лучше крепостные (читай, рабы) — оно и дешевле. Кроме непосредственных тружеников завода, имелся еще обеспечивающий персонал: дровосеки, заготовщики угля, сплавщики и извозчики, переправляющие готовое железо. Всего 533 человека. Все эти вольные и невольные труженики металлургической отрасли и составляли население поселка.
Время шло, один олигарх Демидов сменялся другим, завод исправно делал металл. Наступил 1774 год. На Урал с гастролями прибыла большая группа беглых крестьян и казаков, заявившая, что они, мол, от императора Петра III. Вообще-то, государь к тому времени был давно мертв, а его имя присвоил казак Емельян Пугачев, чтобы было удобнее бунтовать. Он обещал всем рабочим, что примкнут к его армии, массу интересных вещей — от вздергивания на суках помещиков до всевозможных вольностей и денежных премий. Правда, сам Пугачев на Урал не пожаловал, прислал вместо себя одного из наиболее суровых своих командиров. И многие заводчане всерьез задумались над сменой менеджмента.
Но руководство демидовских заводов этого разгула демократии не оценило и начало сбивать крестьян в вооруженные отряды, чтобы дать отпор супостату. Штаб антипугачевского ополчения находился в Нижнем Тагиле, а отряды лояльных администрации мужиков возглавляли имевшиеся в наличии офицеры царской армии. Их, правда, часто не хватало. И тогда роль отцов-командиров приходилось выполнять приказчикам и сотрудникам администрации все тех же заводов. Как легко догадаться, сражалось это воинство так себе: ополченцы не прочь были дезертировать при первой возможности или просто отлежаться в овраге, вместо того, чтобы идти в атаку. Да и новоиспеченные командиры не всегда мечтали о геройских битвах. Тем же, кому хватало энтузиазма, часто не доставало опыта. Но все же со слаженными и уже обстрелянными и отрядами пугачевцев эти ополченцы сцепились всерьез. И битвы случались весьма кровавые.
Что касается Старой Утки, то труженики местного завода, радостно плюнув на домну, ушли тусоваться с пугачевцами против своих работодателей. Захватив для компании крестьян нескольких соседних деревень, они примкнули к повстанцам и весело двинулись воевать. Но на Урале бунтарям не повезло: их отряды были разбиты. Тех, кого не отправили на каторгу, выселили в предгорья Урала и лишили права иметь оружие (по тем временам — серьезное ограничение). А их семьи выслали в Сибирь.
Демидовы не очень переживали по поводу обновления трудового коллектива и быстро завезли новых рабочих. Завод продолжил свое развитие и к 1808 году здесь уже трудилось больше 1600 рабочих (из них около половины — крепостные). Компанию им составляли около 1200 женщин и 1800 крестьян. Тут подкрался 1812 год. И на российскую землю ровными рядами ступили солдаты, выступавшие под брендом коньяка, торта и императора Наполеона. Русские войска во главе с Кутузовым постоянно отступали, выжидая пока французы выдохнутся. Часть губерний была потеряна. И заводам в глубине страны пришлось вовсю налаживать производство боеприпасов. Староуткинский завод начал производить свинцовые сувениры для интервентов. И только в 1814 году вернулся к выпуску мирной продукции.
К 1848 году завод заметно поизносился. И Демидовы его передали обществу Суксунских заводов. Какое-то время производство росло. В основном, за счет нещадного использования и без того ветхого оборудования. Но потом все покатилось под горку: оборудование, время от времени, выходило из строя, рабочие устраивали волнения, требуя своевременной выдачи зарплаты и снижения налогового бремени. К тому же у поселка не было железнодорожного сообщения с другими городами — металл по-прежнему вывозили лошадки и речные суденышки. Все это всерьез мешало развитию предприятия. Готовая продукция могла лежать на складе около года. При этом местное железо считалось весьма качественным. Ближе к концу ХIХ века на заводе провели масштабную модернизацию. И примерно в то же время появляется новый владелец — граф Строганов.
Он закончил модернизацию и утихомирил заводчан. Работа понемногу наладилась. Но староуткинское железо получалось очень дорогим — руды и угля в окрестностях завода становилось все меньше, добывать их выходило все дороже. Хитрюга Строганов напрягал свои связи и получал государственные ссуды, поддерживая завод на плаву. К 1903 году он получил займов на 558 тысяч царских рублей — это около 300 миллионов современных. Но от промышленного кризиса, бушевавшего тогда в стране, эти деньги его не спасли.
Масла в огонь подлила революция 1905 года — часть пролетариата уходила в города на более крупные заводы, другие вместо того, чтобы работать, читали революционные брошюрки. Потом была Первая мировая война, очень плохо сказавшаяся на всех предприятиях, что не получили оборонный заказ. Староуткинский завод на военную промышленность не работал. И в 1916 году постепенно стал останавливаться.
Тут настал 1917 год. О Строганове быстренько забыли, передав власть советам. До 1922 года завод жил ни шатко, ни валко. Потом здесь отремонтировали доменную печь. И он опять заработал, понемногу увеличивая объемы производства. Наладился выпуск массы полезных предметов — сковородок, жаровен, печек, втулок и другого металлического ширпотреба. Затем подошли к концу тридцатые годы, накатила волна репрессий и многие руководители предприятия умчались в мрачную неизвестность на «черном воронке».
После репрессий завод не умер. Напротив — новое руководство добилось восстановления металлургического производства. В мире пахло войнами — Красная армия принуждала к миру маленькую, но гордую Финляндию, а в Европе диктаторствовал Адольф Гитлер. Все это намекало на то, что скоро СССР понадобится очень много металла даже от небольших заводов. Так и получилось — с началом Великой Отечественной войны провозгласили лозунг «Металл любой ценой». В Старой Утке стали производить чугун для переработки в броневую сталь. И, наконец-то, проложили железную дорогу, пока только узкоколейную.
После войны на заводе запустили несколько новых производств, новые руководители внедряли новые технологии. Завод развивался, вместе с ним рос и поселок — Дом культуры, многоквартирные жилые дома, социальные объекты. Была построена ветка нормальной (а не узкой) железной дороги, до поселка дотянулись магистрали ЛЭП. Объемы производства росли, руководители получали ордена Трудового Красного знамени и другие награды. По разнарядке из металлургических вузов приезжали новые инженеры. В общем, типичная жизнь промышленного советского поселка.
Но еще до краха СССР — к 1987 году — на заводе начались серьезные проблемы. На домне сломалась газоочистка, в результате производство стало выпускать в староуткинское небо газ из печи. Воздух в поселке насытили весьма вредные для людей химические элементы. Поскольку во всей стране царила перестройка и неопределенность, перспективы староуткинского завода тоже выглядели размыто. А раз так, то и чинить систему очистки никто не торопился. Тем более, что и директора у завода какое-то время не было — старый ушел на пенсию, а занять его место посреди царящего бедлама никто не спешил. Кое-как заводу нашли нового босса, который умудрился наладить производство, заодно проведя процесс акционирования.
Но, как и многие советские предприятия, Староуткинский завод после распада СССР не смог вписаться в новые рыночные отношения и постепенно угас.
Сейчас завод напоминает груду развалин. Долгое время шли разговоры о том, чтобы сделать промышленный музей — здесь остались старые фрагменты строений еще с демидовских времен. Да и основное здание завода, чей остов до сих пор высится над староуткинской плотиной, выглядит весьма интересно — высокие арки, металлические завитушки, старинная кладка. Даже в своем нынешнем жалком состоянии оно напоминает замок. Однако разговоры о создании музея закончились. Главное здание разрушается. Из него давно вытащили все, что могло бы пригодится на даче или в пункте сдачи металла. Да и само сооружение все больше напоминает нагромождение конструкций неопределенных годов и предназначения.
Но не все тут мертво. На территории бывшего демидовского завода действует весьма небольшой Староуткинский металлургический завод, производящий в основном разную дробь и металлический песок. Тут же по соседству разместились какие-то заготовщики леса. Говорят, что было еще какое-то производство порошков.
Большинство же зданий исторического предприятия просто рассыпается на глазах. И надежды на то, что завод восстанет когда-нибудь в былом величии, сегодня ни у кого из староуткинцев уже нет.
Следующая публикация
Комментарии 16
Новиков В.Г. 1775год