Предыдущая публикация
😂Забавная история от известного писателя-либерала.
Забавная она тем, что по мнению либералов, мы живём прошлым, ноем и всегда чем-то недовольны, а они живут правильно и настоящим или будущим. Мало того, это ещё и набожный человек (опять же, который живёт будущим😂), но очень важное место в его жизни занимает толстовка "Юникло", за которой он не поленился отправиться в Лобню, и это путешествие принесла ему целый букет отрицательных эмоций.😂 Мне, ноющему по мнению либералов, его история почему-то кажется смешной. Я бы за толстовой "Юникло" поленился ехать в Лобню, хотя периодически и так езжу туда по другим делам, и настолько тяжёлых эмоций поездки в Лобню мне почему-то не приносит. Наверное, потому что живу неправильно...
_______________________________________________
ТОЛСТОВКА
Побывал в Лобне. Нашел на Авито любимую толстовку «Юникло», новую, мой размер.
Вещь из прошлого. Довоенная. Досанкционка. С биркой.
Продавец сказал, что исключительно за наличные и при встрече.
Еду на электричке. От станции пешком дворами. Оттепель. Празднички. Мусор. В переулках полно каких-то хмырей, все поддатые.
И все что-то оживленно обсуждают. Пятиэтажка среди разноцветных пятиэтажек. Звоню.
Поднимайтесь, квартира 34. Железная дверь. За ней лысый коренастый коротышка с круглой рожей и выпученными глазами. Заходите. Торопливо запирает за мной дверь на оба замка. Узкий коридор. Полумрак, хлам по углам. Рваные серые обои. Под ними видны старые рыжие обои в мелкий цветочек. Под которыми, вероятнее всего, газеты.
Раздевайтесь, говорит, а то запачкаетесь. Я повесил пальто на пыльную деревянную вешалку. Идите за мной. Иду. Открывает дверь. Вот здесь, говорит, заходите сюда, вот тут оно. Заглядываю туда, стараясь не выпускать коротышку из поля зрения, вдруг у него молоток в руке за спиной. За дверью сортир. Голубенькая советская плитка местами отвалилась, местами треснула, загаженный дочерна унитаз. На полу стеклянная баночка с окурками. Рядом мешок с цементом и ведро.
Смотрю на коротышку. Вот здесь вы будете работать, говорит он с воодушевлением.
Уважаемый, отвечаю, я за толстовкой пришел. И добавляю, чтобы не осталось сомнений: я не буду здесь работать. И на всякий случай делаю немного такую зверскую рожу. Ой, извините, я как раз мастера ждал, а его тоже Олегом зовут, засуетился мужик, извините, ремонт делаю, пойдемте вниз, толстовка в машине.
Спустились во двор. Коротышка открыл багажник старой японской машины.
Она! Черная. На меху. С капюшоном. Удобнейшая. Та самая. Лежит в крафтовом фирменном пакете даже. Только пакет помялся за эти годы.
Даю мужику три тыщи. Хороший у вас тут воздух, говорю.
Хуёвенько мне, отвечает он, болею, чего мне воздух, а толстовку я сыну три года назад купил, сын ее хранил, а потом еще больше растолстел, никуда не выходит, сидит.
Иду обратно другой дорогой. Ветер. Кусты. Рябь на лужах. Решетки на окнах первых этажей. Снег стремительно тает. Непрерывный гул самолетов, рядом Шереметьево.
Молодой киргиз смотрит волком, сидя на лавочке у подъезда. Немолодой узбек курит за рулем своего такси во дворе. Поддатый бомж поет военную песню возле железнодорожного перехода, держится свекольной ладошкой за металлический поручень.
Прошел навстречу, шатаясь, пьяный бородатый цыган в раритетной, с золотыми пуговицами, генеральской шинели нараспашку.
Котиков нет, мокро, прячутся по подвалам, где же они еще. Ворона от нечего делать клюет сугроб. Или что-то там спрятала.
Станция. Обилетился. Сел у окна. На платформе юродивый в красной курточке зачем-то несколько раз осеняет крестным знамением отходящую электричку.
Автор: Олег Зоберн
Следующая публикация
Комментарии 4