Соглашаясь с моментами жизни, которые ни отменить, ни оспорить, удивляюсь уживаемости такого несовместимого внутри...

Чувствую себя черепахой, под панцирем которой умещается и долгая боль, и врождённая весёлость, и медленная вязкая лень, плотным киселём перекрывающая доступ въедливой суеты, и живость тех неопрокидываемых мыслей, что всегда добираются не просто до устойчивой надежды, но до почти дерзкой уверенности, обещающей скорую весну во всех своих смыслах.
Я смотрю на сминаемый солнцем февраль, о котором на этот раз так никто и не заплакал, достав чернил.
Вижу его усталость и готовность уйти, просевшие снега и предательские лужи, калейдоскоп изменчивого неба и застывшие в последней тишине деревья.
И слышу первые капели, звонко бьющие позывные к жизни о мой железный подоконник.
Мне кажется, что такова любовь, которую долго пытались сломить, но не смогли.
Любовь в целом, а не только в самом туннельном её значении, ограничивающем восприятие.
Любовь, над которой не властен ни одни человек. Ни один.
Любовь, оставляющая в живых даже тогда, когда кажется, будто тебя уже давно нет.
Лиля Град