Предыдущая публикация
Шкура - 155
Из ее глаз покатились слезы. Насте стало так жаль маму, что она обняла ее и крепко-крепко прижала к груди. Почувствовав дрожь в мамином теле, Настя отпрянула от нее:
— Ну что? Что ты, моя хорошая? Я здесь. Я о тебе позабочусь… — обернувшись, Настя с болью в глазах посмотрела на Алешу.
— Остаться хочешь? — догадался он.
— Напишешь заявление вместо меня? — тихо спросила Настя.
— На отпуск?
— Да.
— Конечно, напишу, — приподняв уголки губ, Алексей подмигнул любимой. — Не переживай, все сделаю, что нужно.
Через три часа вернулись Степа и ребята. Мальчики были довольны прогулкой, познакомились с местными ребятишками, пообщались. Степа показал внукам местные достопримечательности: реку, ферму, птичник, похвастался мужикам, с которыми плотно общался много лет назад, внуками. Сказал, что они приехали на все лето. Витя был рад остаться в деревне, а вот Саша пребывал в смешанных чувствах, вроде бы все ему понравилось, но домой все же тянет. Там же осталась Нюрка Белохвостова, которая жутко ему нравится. Раз уж Витька остается здесь, значит бояться нечего.
Пока хозяин дома отсутствовал, Алеша обновил перегородку стойла, где живут поросята, скосил за сараем бурьян, прибил пару досок, отвалившихся от забора и уже принялся за починку межкомнатной двери. Маня в это время сидела в комнате, слушая, как грозный мужик постукивает молотком. Страшно, аж сердце в пятки провалилось. Приперлись, только все планы спутали! Ох уж эта Настя со своим отцом, суют носы, чтоб им пусто было.
Настя успела постирать в стиральной машинке постельное белье, прополоскать вручную и развесить. Сварила для матери куриный бульон, накормила ее, подмела пол, вытерла пыль. Приготовила незамысловатый обед, чтобы накормить всю ораву. Алеша вышел во двор, на перекур. Разговорился со Степаном о жене и детях. Настя усадила сыновей за стол и отправилась звать племянников, чтобы те не сидели сиднем в комнате, а пообедали с ее мальчиками за компанию.
Когда Настя вошла в комнату, то увидела, что все трое, мать и дети, сидят на кровати и молчат. Настя пригласила одиннадцатилетнюю Верочку и четырехлетнего Юрочку за стол. Маня не стала сопротивляться, понимала, что ее дети голодные. Вера, услышав заветное «идите», подскочила и побежала кушать, а Юра встал и пристально посмотрел на строгую маму.
— Что надо? — рыкнула Маня. — Особое приглашение? Иди, ешь.
— За что ты так с ним? — спросила Настя, уводя зашуганного мальчонку.
— Не твое дело, — огрызнулась сестра.
— Сама-то поешь?
— Обойдусь.
Настя усадила на стульчик мальчика, дала ему ложку и погладила по голове. Юра неожиданно вжал голову в плечи и зажмурился.
— Ты чего? — испугалась Настя, видя, как мальчик бледнеет на глазах.
— Его мама лупит, — еле слышно прошептала Верочка.
— Постоянно?
— Всегда. Она его не любит из-за… — оглядевшись не подслушивает ли мама, Вера не стала продолжать. Она опустила пугливый взор на тарелку с едой и тяжко вздохнула.
— Кушай, не бойся, — ласково сказала Настя, нежно проведя ладонью по спине ребенка. — Тебя никто не обидит.
Дети быстро поели и ушли в комнату, к матери. Запомнив слова девочки, Настя решила сегодня же поговорить с сестрой и выяснить, почему она унижает собственных детей. Забыв о существовании старшего племянника, Настя вспомнила о нем лишь тогда, когда отец завел разговор о проводах в армию.
— Даже на прощание не позвала, — вполголоса говорил Степан, думая о старшем внуке. — Ванька тоже не пришел. Наверное, Маня запретила. Хотя… Валя звала, но вот Галина… — кивнул на дверь комнаты, где лежит жена, — тогда уже слегла. А один я не пошел. Ни к чему порознь на праздники являться. Люди не так поймут.
— Пап, завтра утром повезу маму в больницу. — Настя подала отцу хлеб. — Надо, чтоб ее обследовали.
— А смысл? Будут из тебя деньги тянуть. Отлежится и встанет.
— Пап, это не дело. Почему ты сам не отвез? Что за глупости? Или ты ждал, когда оно того…
— Ты языком мели, да не заговаривайся, — разозлился Степан. — Ничего серьезного у Гальки нету. Мало ли, мозжечок отбила, с кем не бывает.
— Так месяц прошел, — глаза Насти округлились. — Ты посмотри на нее, слабая какая. Фельдшер тоже чудна́я, не видит очевидного.
— И что? Я со своим усохшим задом годами живу и ничего. Хожу, сижу, от боли не вою. Каждому свое. Свой срок отмерен. А ты не боись, мы — люди старой закалки, еще и вас…
Тут он запнулся. Хотел сказать «переживем», но вовремя замолчал. Плохая шутка, неуместная.
— Как хотите, а я маму завтра везу в больницу.
— Ай, — махнул рукой Степан и ссутулился. — Как хочешь.
Когда все поели, Настя убрала посуду, помыла и решила навестить Ефима Петровича. Давненько она его не видела, надо бы узнать, как он и его жена поживают. Застала она председателя в столовой, когда он обедал. Сначала хотела зайти в дом, но по дороге встретила знакомую женщину, которая подсказала, что председатель теперь приходит на обед в здание общественного питания. В столовой, на раздаче, Настя заметила двух одноклассниц, работающих поварами. Поздоровалась с ними немного поболтала, а затем, дождавшись, когда Ефим Петрович закончит трапезу, подошла к нему. Разговор женщина начала издалека: спросила, про тетю Алену, узнала, что она давно умерла. Посочувствовала горю, извинилась за то, что ей никто не сказал об этом, а потом Ефим и Настя вышли на улицу.
— Что-то Галина совсем разболелась, — сказал Ефим, закуривая сигарету. — Пару раз навещал ее, а потом не смог. Заходил сегодня утром, Маня сказала, что Галя не хочет меня видеть.
— Угу, понятно, — слушала Настя и злилась на сестру.
— Сама-то, где пропадала столько времени? Совсем мать позабыла, — покосившись на Настю, Ефим выдохнул едкий дым.
— Пропадала… А теперь приехала, — она не желала мусолить эту тему. — Ефим Петрович, — глядя в его грустные глаза, она надеялась на помощь. — Надо маму завтра в больницу отвезти, поможете?
— Хуже ей стало?
— Не знаю. Мне кажется, у нее что-то с сердцем.
— Я говорил с нашим фельдшером. Она утверждает, что Галя — симулянтка. Не стал дергать ее. Думаю, пусть отлежится, сколько надо, а потом на работу выходит.
— Я, извините, не доверяю местному лекарю, — Настя высказалась нелестно о пожилой женщине. — Мама не может выговаривать слова. А ваш лекарь…
— Как я понял, у нее было какое-то потрясение. Поэтому упадок сил и нежелание вставать. Нервы. Женщины, они ж ранимые, принимают все близко к сердцу.
— Слушайте, да как вы можете? Откуда такое безразличие? — вспылила Настя. — Она же ваша дочь!
Следующая публикация
Комментарии 1