«Ах, Володя, напиши мне лояльную песню»

Абрамова признавалась Валерию Перевозчикову, что по-настоящему стала понимать Высоцкого с годами. Не потому что сама стала старше, а потому что «стала старше на восемьсот Володиных стихотворений». И страшно долго доходило то, чему она была свидетелем, когда ей было 23 года: «Тогда я ничего не понимала – я была счастлива! Наверное, так и нужно... Быть счастливой и не анализировать!»

«Он перестал быть весёлым, перестал быть смешливым»

Всякий раз поражает, какой жизненный и творческий рывок сделал за не такой, в общем, и большой отрезок времени Высоцкий. По мнению Людмилы Абрамовой, круг его общения, круг друзей менялся не потому, что как-то портились отношения с людьми – точнее, не только поэтому. Просто люди зачастую оставались на месте – а Высоцкий шел дальше:
Есть словарь Пушкина, есть словарь Толстого. Когда-нибудь будет словарь Высоцкого до 1966-го и после 1966-го, и тогда мы поймем, что ему дала роль Галилея, роль Хлопуши, что ему дало общение с интеллигентнейшим худсоветом Театра на Таганке. Просто разговоры с этими людьми, просто присутствие в этих компаниях. На

«Это я буду петь Лужиной, к которой буду приставать (по фильму, конечно)»

И еще одно письмо. Со съемок картины, которая сделает Владимира Высоцкого по-настоящему не только знаменитым, но и узнаваемым. А его песни после «Верикали» – хотя бы некоторые, хотя бы на миньонах – но выйдут огромными тиражами.

«Я теперь чувствую, что буду бороться за мир, за счастье детей и за нравственность...»

Через три недели у Высоцкого и Абрамовой родится второй сын Никита. А съемки все продолжаются.

«Так что всё в порядке, и скоро меня посадят как политического хулигана...»

В те ранние годы еще нет у Высоцкого и заметных ролей в кино – какие-то второстепенные, эпизодические, как в фильме «На завтрашней улице». Зато какие прекрасные письма были написаны тогда Высоцким жене из Латвии, где снимали эту картину!