Предыдущая публикация
КАК МНЕ ОФОРМЛЯЛИ ПАСПОРТ МОРЯКА ЗАГРАНПЛАВАНИЯ.
Было это совсем недавно – чуть более четверти века назад. Вернулся я в родной ВНИРО после службы на Балтийском флоте. И, фактически, сразу окунулся в суетную гражданскую жизнь. Со своими особенностями и, как оказалось, своими заморочками. Наш ВНИРО – «плавающая» научная организация. И масса сотрудников ходила в научные рейсы по всевозможным закоулкам Мирового океана на научно – поисковых и академических судах. Предложение пойти в 5 – месячный рейс по Тихому океану я воспринял с энтузиазмом. Но самое забавное выяснилось чуть позже. Оказалось что основной напряг - не само участие в рейсе, не ночные вахты на скользкой штормовой палубе, не выполнение рейсового задания и прочее, а всё, что предшествует этому увлекательному процессу.
Считалось, что если всю тягомотину с оформлением прошёл, то и сам научный рейс уже благополучно завершился. Оформление в каждый научный рейс занимало не менее 4 – 5 месяцев. Опытный экспедиционный народ ко всему привык и воспринимал это стоически, как неизбежное зло. У нас, во время службы на океанографических судах ВМФ, процесс этот проходил без особой суеты. Садили нас в просторной столовой команды и вручали анкеты для заполнения. Доброжелательный дядька мичман – особист дозором обходил ряды пишущих, по – отечески во всё вникал, проверял, поправлял и незлобно журил. Адское терпение надо было конечно иметь. Некоторые умельцы по 3 – 4 раза анкеты переписывали. Особенно литовцы почему то путались. Затем вся эта кипа анкет и стандартных характеристик укладывалась в здоровенный, необъятных размеров портфель дядьки – мичмана и следовала в нужном направлении.
Далее мы без проблем покидали любимый, ставший родным, г.Кронштадт и бороздили бурные просторы Северной и Тропической Атлантики без особого напряга и эксцессов. Такие мелочи как периодический мордобой среди нижних чинов (что вполне естественно в мужском коллективе в замкнутом пространстве). В расчёт не брались. Умельцы –мотористы как – то раз брагу изготовили и закачали её в штатный огнетушитель. Вот смеху то было когда во время учебной судовой плановой тревоги в ход запустили именно этот огнетушитель. Весь отсек заполнился бодрящей, ароматной пеной. Хотя , возможно, тушить настоящий пожар этим веселящим зельем было бы проблематично.
Опекал нас весёлый, общительный, розовощёкий особист в чине капитана – лейтенанта. Везде свой в доску парень, душа коллектива. Везде своим был, обожал в настольных играх участвовать. В общем , был друг, товарищ и брат. Пользовался всеобщим уважением и пиететом у простых и старших офицеров (вплоть до Капитанов 1-го Ранга). По доброй традиции называли его ласково «Щит и меч». Везде, в любом судовом закоулке появлялся он со своим неразлучным другом и спутником карликовой кудлатой собачёнкой. Никогда не лаяла, не кусалась, но всё запоминала и внимательно слушала, только ушки – локаторы еле заметно поворачивались в сторону говорившего. Кличку придумали ему подходящую: «Чекист».
Так что проблем с плавсоставом у нашего куратора не было, ни в открытом океане, ни во время увеселительных заходов в загранпорты. Человек потом на повышение пошёл. Значит дело своё делал по настоящему. Дай бог ему здоровья !
Но вернёмся к ВНИРО. Кандидат на участие в научный загранрейс (независимо от прошлых заслуг, стажа и подвигов) должен был заново заполнить в 3-х экземплярах убористым текстом здоровенную анкету из 46 пунктов. Не дай Бог помарку сделал или точку не там поставил, заставят всё заново переписывать. Но это ещё пол – беды.
Кандидату на работу за пределами нашей Родины требовалось ещё и утверждение характеристики в различных институтских инстанциях (по очереди): Лаборатория, Отдел, Партком, «Выездная комиссия ВНИРО». Как это ни странно, но находились такие умельцы, которых даже «Выездная комиссия» заворачивала обратно. Людей решали поберечь от полной неожиданностей и сюрпризов работы за границей и оставить в пределах родного Отечества. Видимо политически не созрели ещё. А ведь «созревать» можно долгие годы, если не всю жизнь.
Собственно говоря, в «Выездной комиссии» были свои местные, доброжелательные люди: Дирекция, Начальник 1-го отдела, члены Парткома, Комитета ВЛКСМ, представители Совета ветеранов, профсоюзные активисты. По – доброму, по – отечески задавались простые, незамысловатые житейские вопросы: «Правильно ли Вы понимаете внешнюю и внутреннюю политику Партии и Правительства ?» (А что тут может быть сложного ? Это сейчас всевозможных партий как собак нерезаных).
«По своей ли доброй воле хотите пойти в загранплавание ?», «Готовы ли Вы с честью и достоинством нести высокое звание Советского человека за рубежом ?»
(Ну кто бы спорил ?). Почему – то для кого – то камнем преткновения становился вопрос о семейном положении и количестве детей. Ну чего проще ?
Одна угловатая, худощавая незамужняя девственница 48 лет, специалист по кальмарам и осьминогам, периодически раз в 2-3 года направлялась в загранрейс руководством своей Лаборатории. Дама как всегда приходила на «Выездную комиссию» в своём традиционном брючном костюме болотного цвета и с неизменным бантом в причёске. Но как только она являлась «на ковёр», с ней происходило что-то странное. Дама впадала в ступор. Ни на один безобидный наводящий вопрос не отвечала, замыкалась в себе. Минут 5 белела, краснела. Затем со слезами на глазах и громкими рыданиями убегала, как будто её оскорбили в самых лучших чувствах. Видимо очень крепко её уберегали «Всевышние Силы» от такого сомнительного приключения , как загранплавание.
Был ещё один оригинальный юноша, молодой специалист - ихтиолог. Вёл себя вызывающе. Отличался от окружающих людей резкостью суждений и нескромным взглядом. Гонял на крутом мотоцикле. Брил голову наголо, носил серьгу в ухе. Круглый год ходил в одном и том же прикиде: ковбойские полусапожки с настоящими шпорами, чёрные кожаные штаны и куртка с полсотней карманов и молний, кожаная шляпа ковбойского покроя с большим пером. Внешний вид дополнял муляж ковбойского кольта и кинжал в ножнах. Насмотрелся , по всей видимости, бедолага по видику контрафактных ковбойских и гангстерских фильмов. Подражал он, то ли героям Клинта Иствуда, то ли Брюса Виллиса. Детство наверно не перебродило в одном месте. На первые несколько наводящих вопросов юноша , сквозь зубы, ответил. Но когда коснулись семейного положения и почему он до сих пор не женат, юноша повёл себя довольно оригинально. Вытер нос рукавом кожаной куртки и сморозил петушиным голосом что-то наподобие : «Да с тёлками проблем нет ! Каждый день к себе вожу. А я с одной и той же по два раза не сплю !»…
Наступило неловкое молчание и замешательство. В общем, по единодушному мнению, решили его попридержать для работы в родном Отечестве. А через полгода он благополучно попал под сокращение штатов. Году в 1992г. решил он навестить приятелей во ВНИРО. С кем - то поссорился и устроил в коридоре пальбу из газового пистолета. Вызвали наряд милиции (благо Отделение в 200 м. от ВНИРО). Болезного обезоружили и скрутили. Сейчас, говорят, работает музыкальным критиком на одной из самых крутых молодёжных попсовых FM – радиостанций. Несёт культуру в массы.
Говорят, лет за 5 до моего появления во ВНИРО ещё один оригинал на выездной комиссии отличился. Молодой , щуплый человек, 30-ти лет, «ботаник» по внешнему виду, на безобидный вопрос: «Почему до сих пор не женаты ?», как то загадочно ухмыльнулся и ответил высокой комиссии буквально следующее: «А я мальчиков вожу.». Представительницы прекрасного пола густо покраснели. Особо негодовали грудастые дамы из профактива. И я с ними солидарен.
В последствии, как говорили, молодой человек ушёл из ВНИРО сам. Решил посвятить себя, по его словам, борьбе с организованной преступностью и устроился где – то в Москве участковым милиционером. Наверно до сих пор борется.
Ну да Бог с ними, с этими замечательными чудаками и оригиналами. У каждого свой сложный, непостижимый для посторонних внутренний мир. Всех под одну гребёнку не расчешешь.
Далее следовала самая крутая инстанция, где утверждались характеристики и прочие выездные документы – Сокольнический Райком КПСС (теперь в этом здании масса коммерческих фирм и офисов). Явка строго по записи на организации за месяц вперёд. Великое множество разношерстной публики, жаждущей посетить зарубежные страны. Масса командировочных и организованных отпускников по линии «Интуриста» и молодёжного «Спутника» , немало артистов и спортсменов. Никого из жаждущих не миновала чаша сия, даже для поездки в дружественную, безобидную Болгарию. Видел хоккейную команду «Спартак» в полном составе с многочисленной обслугой. Говорят, что мелькала в коридорах неразлучная парочка Ширвиндт – Державин, хотя мне казалось, что они к другому району должны были быть прикреплены. Кто – то из коллег по ВНИРО видел раньше Народную артистку СССР
Л.Зыкину с двумя неразлучными баянистами (прилепившимися к ней на много десятков лет). Была публика и попроще. Рядом с нами сидели два симпатичных пузатых дядьки лет за 50, представители пролетариата, в неглаженных штанах, кепках и байковых рубашках. В окружающем воздухе витал неистребимый запах солярки и «Беломора». В ожидании выхода «на ковёр» разговорились. Мужички оформлялись на 1 год водителями самосвала на какой – то карьер в Алжире по линии «Зарубежгеологии». Считалось, что им очень подфартило. В плане оформления у них, по идее, никаких напрягов быть не должно. У нас ведь всё таки было государство рабочих и крестьян. Тем более оба партийные. А вот представителей научной и творческой интеллигенции иногда попридерживали, обычно 10-15%.
Надо было предстать пред светлыми очами специальной комиссии (человек 20. мягко говоря немолодого возраста, за огромным столом с зелёной скатертью) и ответить на 5 – 6 вопросов по текущим реалиям общественно – политической жизни и международному положению. Иногда вопросы были довольно дурацкие.
При мне выскочила после 20 минутного пребывания в этом кабинете, безутешно рыдающая девчушка лет 17. Должна была через пару месяцев поехать с девчачьим хореографическим ансамблем на какой-то конкурс в Париже. А высокая комиссия решила, что она ещё политически незрелая и рановато ей ещё за рубеж ехать.
Буквально сходу спросили у неё: -«Какой вопрос рассматривался на последнем Пленуме ЦК КПСС ? ». Девчушка растерялась, захлопала ресницами и расплакалась.
И, сидящие за столом доброжелатели (ну прямо отцы родные !), пояснили неразумной , что последний Пленум был посвящён усовершенствованию сельского хозяйства, дальнейшему улучшению работы колхозов и совхозов (ну сколько же улучшать можно ?). Далее. С душевной теплотой и по отечески, было высказано буквально следующее: -«Девушка ! Ну вот представьте , приехали Вы во Францию. И на улице, стонущие от капиталистического рабства, простые французские рабочие, крестьяне и представители трудовой интеллигенции (а есть ещё и нетрудовая интеллигенция ?) обращаются к Вам, как к представителю нашей великой Родины, строителю коммунизма с конкретным вопросом (с ножом к горлу что ли ?) : - «А вот доложьте нам, какие последние меры предпринимает Ваша партия и правительство по дальнейшему усовершенствованию сельского хозяйства ?». «А Вы ничего не сможете им ответить. Рановато ещё Вам представлять нашу великую Родину за Рубежом». И жаждущие получить ответ на свой вопрос уйдут разочарованные по своим домам к постылым мужьям и жёнам. Без смеха не могу себе представить такую дурацкую картину на гипотетической Парижской улице. Им что делать нечего?
Представляю, какую реакцию эти поучения в крутом кабинете вызвали бы сейчас у какой-нибудь нашей эмансипированной дамы - путешественницы… Наверно послушала бы всю эту абракадабру и объявила бы их всех душителями демократии и гражданских свобод. Да ещё бы пощёчину влепила бы председателю этого сборища.
Но это сейчас мы можем над всем этим посмеяться. Тогда надо было пересилить себя и включиться в эту игру по их правилам, зря что ли анкеты по многу раз заполняли и переписывали, и во всей этой тягомотине увязли ? Дошёл черёд и до меня. Для разогрева сначала последовали стандартные вопросы по текущему международному положению (напряг то усугублялся, то несколько размягчался) и дальнейшим мерам по укреплению обороноспособности нашей страны и стран социалистического содружества. На дворе тогда декабрь 1984г. был. Разрядкой, перестройкой и ускорением в воздухе ещё и не пахло. Надо сказать, что тогда довольно существенно подлил масла в огонь инцидент на Дальнем Востоке. Когда наши истребители пустили на дно Южно-Корейский авиалайнер, нарушивший границу. Затем мне был задан вполне невинный вопрос (и на этот раз вполне конкретно по делу): -«В каких районах океана будет Ваша экспедиция и какие государства будете посещать: капиталистические или социалистические ?».
«И тут Остапа понесло !». Надо отдать должное, после службы в Морфлоте у меня появились ранее совсем не свойственные мне , по природе, качества : напористость и наглость. В разумных пределах конечно, и если обстановка требует.
Насколько это было возможно, я взял на себя инициативу и, по мере возможностей, осветил данный вопрос со всей многогранностью. В конце концов интересующаяся сторона получила исчерпывающий ответ. Рейсовое задание (океанологи поймут), утверждённое Минрыбхозом СССР, предполагало работу в течение 5 месяцев в Юго-Восточной (вблизи экономических зон Перу и Чили) и Северо- Восточной частях Тихого океана, две комплексные океанографические съёмки в районе Калифорнийского течения (аккурат вблизи экономической зоны США – рассадника имприализма),переход из Тихого в Атлантический океан через Панамский канал, Центральную Атлантику, Средиземку и Чёрное море в родной и любимый до слёз порт Керчь. Наша славная научная посудина называлась НПС «Профессор Месяцев». Во время переходов (более 60% всего рейсового времени) предполагалось совершать попутные работы вплоть до Гибралтара с помощью трудяги-ветерана доброго отечественного «Батитермографа» (я сделал смысловое ударение на слове «отечественный», при этом члены высокого собрания несколько размякли и подобрели). Предполагается посетит порты трёх иностранных государств (так от рейсовой работы не хочется отвлекаться, но вынуждены !) : Перу, Панама и Канада (г.Ванкувер). Крутых революций, на манер нашей Октябрьской у них , к сожалению, ещё и не приключилось. Поэтому к социалистическим эти страны отнести никак нельзя. Чтобы добраться до судна, ожидающего нас на рейде Перуанского порта Кальяо, мы вынуждены вместе с экипажем совершить 24-часовый перелёт на ИЛ-86 из Москвы в Лиму с промежуточными посадками: Люксембург, Шеннон (Ирландия), Гандер (Канада), Гавана, Кингстон (Ямайка). Предстояло после каждой посадки покидать родной самолёт и находиться во враждебном окружении среди сверкающих витрин и «Фри-Шопов» в зале для транзитных пассажиров, пить бесплатное пиво (или на выбор Кока-Колу. Кто хочет), которое полагается каждому временно прибывшему. Особенно умиляло то, что в зале аэропорта Шеннон , при желании можно было даже душ принять. Так и жди провокаций ! Ну как же без них ? Несколько забегая вперёд, во время стоянки в социалистической Гаване, местные уборщики , в наше отсутствие, утащили из салона всё. что плохо лежало : фотоаппарат, колоду игральных карт и несколько шариковых ручек, опрометчиво оставленных на креслах. А Перуанский Кальяо – это вообще жуткое место, где собираются самые отъявленные подонки и отпетые головорезы со всего Тихоокеанского побережья обеих Америк, которые так и мечтают провокацию устроить против Советских моряков. Хлебом не корми ! Поэтому (тут я развил свою мысль), заходы в загранпорты – это баловство , но мы вынуждены их делать для пополнения топлива, продуктов и питьевой воды. Да и после дальних океанских походов на службе в составе экипажей океанографических судов, опыт вынужденных заходов у меня есть: Фарерские острова (Дания), Ирландию, Исландию. Кубу. Другие суда и Африку посещали частенько. На Кубе нам тоже особенно расслабляться было нельзя, агенты Американского и Канадского империализма так и шкерятся на каждой пальме. Чего . хотя бы, одна высадка на Плая – Хирон стоила в 1961г. ? Правда, во время нашего захода в кубинский Сьен-Фуэгос , до прямых провокаций так и не дошло. А то бы мы всем дружным экипажем такой отпор бы дали, что этого негодяя мать родная бы не узнала. Короче, я осознаю всю меру ответственности и (почти как по Жванецкому) : - «Беру на себя и с честью несу !». Члены высокой комиссии одобрительно кивали головами. Председательствующий, после 10-секундного совещания , встал и по отечески пожал мне руку, пожелал всяческих успехов и выразил уверенность, что я оправдаю высокое доверие партии и народа. Разве я против ? В конечном итоге, через такую же экзекуцию успешно прошли остальные 11 моих коллег по будущему рейсу. Как будто бы многотонный груз свалился с плеч.
Можно было считать, что научный рейс, фактически ещё не начавшись, уже успешно выполнен. Выйдя на вечернюю морозную улицу, многие невольно оглянулись назад. Была сильная декабрьская метель. Все окна этого солидного 4-этажного здания были ярко освещены. Чем - то оно напоминало печально известный пароход «Титаник» перед отплытием в свой последний рейс. Забегая вперёд, надо отметить, что в Кальяо был анекдотический эпизод, который, при желании, можно было отнести к разряду провокаций. В порту на причале при посадке на рейдовый катер нас встретила толпа из двух десятков местных оборванцев и мамаш цыганистого вида с младенцами на руках. Толпа держала какие то самодельные плакаты и что то вразнобой скандировала. Кое-кто из экипажа, утомлённый суточным перелётом, подумал, что местный народ по своей доброй воле и инициативе приветствует посланников нашей Родины, строителей коммунистического общества. Дошло даже до братаний с дружескими обниманиями и рукопожатиями, чему местные мачо были крайне удивлены. Действительность оказалась гораздо более прозаичной. Кем то нанятый народец протестовал против промысла иностранных судов в Перуанской экономической зоне. Наверно выдали бедолагам по доллару, чтобы целый день горло драли, судов на рейде навалом было. А объяснять бестолковым . что мы сегодня же снимаемся с рейда и уходим в открытый океан было некогда, да и вряд ли поняли бы. И что у нас нет желания обрекать на голодную смерть семьи местных рыбаков, промышляющих в массовом количестве, на своих судёнышках ловлей анчоуса (а в условиях Перуанского апвеллинга, анчоуса тут тьма-тьмущая).
Далее нам предстояло по плану захватывающее мероприятие – инструктаж в ЦК КПСС в здании на Старой площади. По сравнению с тем, что уже было пройдено, это была ангельская музыка со звоном хрустальных бокалов. Вежливые, аккуратно причёсанные, деловитые прапорщики на входе, сверяющие паспортные данные каждого посетителя (списки тоже за месяц подавались). Затем последовал сам инструктаж. Ну совсем «один в один» как в знаменитой песне Высоцкого. Зашли всей компанией (как 12 апостолов) в строгое , без фривольных излишеств помещение с большим столом и многопудовым сейфом. Встретила нас необычайно строгая и ответственная дама неопределённого возраста с неистребимыми ефрейторскими складками на лице. Можно было с успехом дать ей и 45 и 55 лет. Дама была одета в тёмно-синий женский костюм, белую накрахмаленную рубашку с кружевным воротничком и с брошкой в придачу, и без малейшего намёка на косметику. Наверно с поклонниками у неё проблемы были. Один из наших часто плавающих коллег пытался было пошутить, мол не прошло и года, мадам, а мы с Вами опять встретились в том же месте. Ответственная дама таким его взглядом одарила, что ему мало не показалось. Далее из сейфа, как по мановению волшебной палочки, были извлечены и выданы под роспись 12 штук (по числу инструктируемых) книжиц в дивном тёмно-сером переплёте «Правила поведения Советского человекам за рубежом» с грифом «Для служебного пользования». Содержание пересказывать не буду, обратитесь к вышеупомянутой песне Высоцкого. Особое умиление вызвал один пункт, согласно которому: советский человек, находящийся за рубежом, при поездке в купе поезда, обнаружив что в этом же купе едет лицо противоположного пола, обязан обратиться к начальнику поезда и категорически потребовать отселения этого лица из купе или предоставить другое , свободное купе. Ну чем мирно едущая , бедная иностранная гражданка виновата ? Вопрос чисто риторический. Может быть она совершенно равнодушна к лаврам Маты Харри. И на конечной остановке её супруг с букетом цветов встречает, и диктофон с мини-фотокамерой у неё в нижнем белье не припрятан.
Ну в общем, что сделано, то сделано. Немного о самом рейсе. К счастью обошлось без человеческих жертв. Если не считать одного бедолагу – электрика, лет под 40. На третий месяц рейса поехала у парня крыша. Стал он жить в своём иллюзорном мире. Народ стал замечать. Что человек уединяется в своей каюте и ведёт задушевные беседы с электророзеткой. Спорил, задавал какие - то вопросы, изливал душу. Сосед по каюте первый забил тревогу. В общем, когда в открытом океане подвернулась оказия (в виде идущей на Родину Севастопольской плавбазы «Звезда Азова» ), бедолагу скрутили и с помощью судовой кран – балки со специальной корзиной на гаке передали на сопредельный борт. При этом его сопровождали судовой врач и дюжий боцман (из бывших морских пехотинцев Северного флота).
Во время захода в Панаму чуть было ещё одного члена экипажа не лишились. Тут мой приятель судовой врач Коля учудил. Стояли мы последний день в Пуэрто Де Бальбоа (южный пригород Панама – Сити). К вечеру уже должны были сниматься и заходить, согласно очерёдности, в зону Панамского канала, а доктора Коли всё нет и нет. И вот, когда уже все мыслимые и немыслимые сроки вышли, когда по разрешению портовых властей мы простояли лишний час и уже начали поднимать парадный трап, увидели бегущего по причалу взбаламошенного виновника всего этого переполоха. Доктор Коля, периодически спотыкаясь и падая через каждые 10 метров, тащил 5 или 6 увесистых пакетов с подарками и сувенирами. Какой – нибудь пакет выскальзывал, падал, и из него вываливалось содержимое. И так до самого трапа судна. За всем этим , стоически, и без всяких эмоций наблюдал с мостика капитан Хван Демьян Петрович (из Казахстанских корейцев). Совершенно спокойным и ровным голосом кэп изрёк: - «Ну что ж, если доктор думает, что он полрейса просидел в капитанской каюте и пил капитанский спирт, и ему всё позволено, то он глубоко заблуждается». Кэпа и помполита большие неприятности в Союзе ожидали бы. В последствии, кто то говорил, что доктор Коля устроился терапевтом в Симферопольскую психиатрическую больницу.
На этом неожиданности не закончились. Вместо 5 месяцев плавания, получились все 6.
На подходе к Гибралтару приняли радиограмму с требованием срочно следовать в юго – западном направлении на помощь аварийному буксиру Керченской приписки. Должны они были в Сенегальском порту Дакар потрудиться. Но, как видно не судьба. Оказалось, главный движок накрылся. Окончательно и бесповоротно. Наш доблестный научный пароход оказался единственной оказией. Нашли этих бедолаг, подцепили на свой буксирный конец (который всё лопнуть норовил, натягивался как гитарная струна). И как по заказу: встречный ветер и стабильные 6 баллов волнения (и это в июле – августе). Казалось, ласковая Атлантика просто над нами потешалась.
Скорость в три раза упала. Зато мы были в гордом статусе «спасателей». Нам то ничего с нашим тоннажём А их судёнышко постоянно в волну до самого ходового мостика зарывалось. Так и кувыркалось всю дорогу до Гибралтара. Средиземка оказалась более лояльной и сговорчивой. Говорят, вся посуда у них перебилась. Обходились сухим пайком. Хлебнули ребятки вдоволь моряцкого счастья. Августовская Керчь встретила спасителей и спасённых традиционным маршем «Варяг» в исполнении духового оркестра. До сих пор приятно !
А с 1986г. времена помягчали. И вопросов в Анкете стало раза в два меньше. И утверждение в Райкоме партии тихо упразднили. Да и в самом ВНИРО всё упростилось. Всё как – то общим списком , автоматом проходило. Теперь занимало всё это 2 – 3 недели. Всегда бы так !
Следующая публикация
Нет комментариев