Предыдущая публикация
Случайная находка (продолжение)
Михаил Иванович Батьянов, мой новый дядя, был одним из самых высокопоставленных генералов в России, награжден всеми самыми престижными медалями. Он родился в Бессарабии, которая является частью Румынии, и не был чистокровным русским. Он был отправлен в военное училище и в шестнадцать лет стал офицером, защищая Севастополь во время Крымской войны.Ему было под семьдесят, тете Лидии, должно быть, за тридцать. Красивый мужчина, темноволосый, подвижный, с мягкими манерами, обаятельный, невысокого роста, генерал вызывал всеобщее уважение. Он был большим любителем женщин, женился на тете Лидии, которая стала его третьей женой. У него было восемь детей от двух предыдущих жен, обе из которых умерли. (Позже, когда умерла моя тетя Лидия, а ему было около восьмидесяти, я слышала, что он хотел жениться снова. По нашим церковным законам, трехкратный брак - это предел, для четвертого брака он должен был просить особого разрешения у императрицы, а она отказалась его дать.)
Мне понравилась моя новая семья, но больше всего мне понравилась Мачута, дочь генерала от второго брака. У нее были большие голубые глаза, светлая кожа, каштановые волосы и спокойный характер - когда она говорила, что случалось редко, ее голос был мягким и мелодичным. Эта новая квартира была очень большой, одиннадцать комнат занимали весь этаж здания. У Мачуты, как и у моей тети, было две комнаты в полном распоряжении, и я каждый день навещала ее.
Несмотря на свой юный возраст, я вскоре поняла, что наше присутствие - мое и тети Лидии - вызывало неприязнь в большой семье Батьяновых. Не то, чтобы кто-нибудь так говорил, но чувствовалось определенное напряжение. Например, брат Мачуты Владимир, красивый курсант, младший лейтенант полка Ее Величества, служил в Петергоф. Он часто навещал нас, но никогда не скрывал своей радости по поводу возвращения в свой полк.
Моя тетя никому не разрешала курить за обеденным столом. Однажды, войдя в гостиную, я подслушала, как Владимир обсуждал план с нашим дворецким Василием. - Вы позовете меня к телефону, - сказал Владимир, - чтобы я мог покурить. И действительно, в тот день за ужином Василий отозвал его из-за стола после второго блюда, сказав, что Владимиру звонят из полка по какому-то срочному делу. Владимир извинился, встал и вышел из-за стола, а через несколько минут вернулся. И этот же сценарий повторялся каждый день, пока Владимир не вернулся в свой полк.
От первого брака генерала родились три дочери, у каждой из которых были свои дети. Одна из внучек, Леночка, рассказала мне, что они с мамой решили переехать из нашей большой квартиры. Каким-то образом в этой большой семье мы с тетей Лидией остались посторонними. Хотя поначалу мы ощущали себя желанными гостями, нам никогда не давали почувствовать, что мы свои.
Моим убежищем было мое воображение. Я представляла, что меня похитили цыгане, а потом, жалея себя, сидела и плакала. Летом мы все вместе отправлялись в большое поместье моего дяди в Сарнах, на Украине, и тогда я представляла себя исследователем, отправляющимся в неизведанное.
Сарны
Дом в Сарнах был большим и простым, ни в коем случае не роскошным, но удобным, с огромной столовой, в которой мы все - а в то первое лето, я думаю, нас было больше двадцати человек - сидели за одним большим столом. Мы привезли с собой семерых слуг и трех собак. Вся мебель была из ротанга, обитая ситцем, а наверху в каждой спальне было белое покрывало ручной работы. Мы спали с открытыми окнами, и по ночам пахло сиренью и слышалось пение соловьев.
Вокруг дома были свекольные поля. (Генерал зарабатывал на сахаре.) Перед домом была круглая подъездная дорожка, обсаженная розовыми кустами, и каждое утро перед завтраком я выходила и срывала розы для Мачуты.
В Сарнах каждый был предоставлен самому себе, мог делать все, что ему заблагорассудится, и меня это устраивало. Там у меня была своя жизнь. Я бродила по всей территории, "находя" слуг на кухне, клубнику в саду - мы называли ее "ананасной" из-за ее цвета, зеленовато-желтого с розоватым оттенком с одной стороны. Каждый день в двенадцать я отправлялась к священнику, который учил меня читать, а потом, после урока, шла смотреть, как работают крестьяне и доят коров. Там были корты для тенниса и лужайка для крокета, лошади, небольшая речка, где можно было искупаться, огород, коптильня, гнездо аиста - я должна была посетить все.
Однажды, во время одной из своих экспедиций, я обнаружила дом, где обедали все фермеры. Я села с ними за длинный деревянный стол и тоже поела. В центре стола стояла большая миска, наполненная варениками - равиоли с начинкой из белого сливочного сыра - национальным блюдом Украины. Мы обмакивали вареники пальцами, без серебра, в сметану. Это было восхитительно.
Последней и любимой остановкой во время моих ежедневных обходов был курятник, где я наблюдала, как пожилая женщина в шесть часов кормила уток и цыплят. Я была слишком любопытна. К тому времени как я успевала обойти всех и вся, был уже вечер. По мере того, как тянулся день, сюжет моей маленькой личной драмы усложнялся, и я воображала, что потерялась в этом мире. Затем, как раз к ужину, я находила дорогу домой.
Единственным законом этого дома, установленным моей тетей, было то, что мы должны приходить к столу вовремя. Обед подавали в два, ужин - в восемь, а гонг звучал за пятнадцать минут до этого. Опоздавшие, которые являлись как раз к десерту, получали только десерт, и ничего больше.
Мой "двоюродный брат" Сомарипа, племянник тети Лидии, приезжал и проводил лето с нами в Сарнах. Он оказывал Мачуте особое внимание. Утром в день своего рождения она спустилась к завтраку и обнаружила, что он полностью покрыл цветами ее стул. Мачута была очень аскетичной женщиной, и это зрелище ее застало врасплох. Ей не нравилось, когда кто-то из-за нее суетился. Теперь я понимаю, что он был влюблен в нее, но она никогда не отвечала ему взаимностью. На самом деле, она часто пыталась избегать его, потому что была влюблена в другого мужчину, который не был влюблен в нее. Я знала его, он часто бывал у нас дома. Мне казалось, что ему нравились гламурные красотки, а Мачута была для него слишком невзрачной. Мне никто этого не говорил, но таково было мое мнение.
Старшего сына генерала Батьянова, который никогда не приезжал к нам в гости в Санкт-Петербург, звали Петр, и именно он присматривал за Сарнами, этим большим поместьем. День Петра и Павла был его именинами, а также большим религиозным праздником в России. В Сарнах утро начиналось с особой выпечки, называемой крендель, испеченной в честь Петра. Затем мы все отправлялись в церковь в местной деревне. Крестьяне были одеты в национальные костюмы, на головах у них были венки из живых цветов, на главной улице деревни пели и танцевали. И в этот особенный день днем деревня выглядела как ожившая картина: солнце казалось ярче, краски - насыщеннее. Перед каждым домом с белеными стенами, которые белили каждую субботу, и соломенной крышей был разбит небольшой садик, где росли мальвы и вишневое дерево, внутри дома стоял буфет, полный посуды, а в углу, слева от двери, всегда висела икона, задрапированная у основания длинным полотенцем, вышитым красным и черным крестиком. Кровать, стоявшая в углу комнаты, была огромной, застлана лоскутным одеялом, подушки были сложены почти до потолка, наволочки были отделаны кружевом ручной работы. Пол в доме был земляной. Все это произвело на меня глубокое впечатление.
В честь Дня Петра и Павла наш дом был украшен маленькими фонариками, подвешенными на проволоке между деревьев. После ужина был устроен фейерверк. В деревне крестьяне танцевали под аккомпанемент губных гармошек, перепрыгивая через костры, разведенные на главной улице. Этот день показался мне волшебным.
Следующая публикация
Комментарии 1