Предыдущая публикация
27 декабря 1887 года, купив за три рубля на базаре в Казани тульский пистолет, 19-летний нижегородский цеховой Алексей Максимович Пешков выстрелил себе в сердце из-за несчастной любви.
И промахнулся.
Позже он стал великим писателем Максимом Горьким. Горький был самым издаваемым в СССР советским писателем: за 1918—1986 годы общий тираж 3556 изданий составил 242,621 млн экземпляров.
Он создал Союза писателей, из-под его пера вышли произведения: Старуха Изергиль, На Дне, Детство, Песня о Буревестнике и др.
Его имя увековечено в тысячах памятников, улиц и других объектов в пределах бывшего Советского Союза. Его именем ещё при его жизни назвали город, в котором он родился. Такой чести не удостаивался ни один писатель. На похоронах писателя урну с его прахом нёс лично Сталин.
«Доказывать человеку необходимость знания — это все равно что убеждать его в полезности зрения», - М.Горький.
Следующая публикация
Комментарии 35
— У меня, — ответил Горький: — я никогда не мог с ней расстаться. Даже в Петропавловской крепости вместе со мной был. Все вещи отобрали, а его оставили. Приходите завтра ко мне, в кабинет: я вам его покажу. Я пришел в полдень, перед завтраком. Горький работал с утра, лицо у него было утомленное, глаза помутневшие, "выдоенные". Он знал, что я пришел смотреть дьявола и показывал мне его, видимо, не с легким сердцем.
Дьявол был запрятан между книгами, но Горький четко знал его место и достал дощечку моментально, И он, и я, — мы оба, неизвестно почему, испытывали какое-то непонятное волнение.
Наконец, дьявол — в моих руках и я вижу, что человек, писавший его, был человеком талантливым. Что-то было в нем от черта из "Ночи под Рождество", но было что-то и другое и это "что" трудно себе сразу уяснить. Словно в нем была ртуть и при повороте света он, казалось, то шевелился, то улыбался, то прищуривал глаз. Он с к...ЕщёИван Сургучев:"— А где же теперь эта вещица?
— У меня, — ответил Горький: — я никогда не мог с ней расстаться. Даже в Петропавловской крепости вместе со мной был. Все вещи отобрали, а его оставили. Приходите завтра ко мне, в кабинет: я вам его покажу. Я пришел в полдень, перед завтраком. Горький работал с утра, лицо у него было утомленное, глаза помутневшие, "выдоенные". Он знал, что я пришел смотреть дьявола и показывал мне его, видимо, не с легким сердцем.
Дьявол был запрятан между книгами, но Горький четко знал его место и достал дощечку моментально, И он, и я, — мы оба, неизвестно почему, испытывали какое-то непонятное волнение.
Наконец, дьявол — в моих руках и я вижу, что человек, писавший его, был человеком талантливым. Что-то было в нем от черта из "Ночи под Рождество", но было что-то и другое и это "что" трудно себе сразу уяснить. Словно в нем была ртуть и при повороте света он, казалось, то шевелился, то улыбался, то прищуривал глаз. Он с какою-то жадностью, через мои глаза, впитывался в мой мозг, завладевал в мозгу каким-то местом, чтобы никогда из него не уйти. Он сразу поравнялся с теми впечатлениями, которые я имел от неаполитанской цыганки Корреджио, от человека с перчаткой Тициана, от комнаты Ван Гога... Российский дьявол этот, пожелал вселиться в меня и я чувствовал, что тут без святой воды не обойтись и что нужно в первую же свободную минуту сбегать в собор, хотя бы и католически
— Нравится? — спросил Горький, неустанно следивший за моими впечатлениями.
— Чрезвычайно, — ответил я.
—. Вот тебе и Россиюшка-матушка, обдери мою коровушку. Хотите подарю?
И тут я почувствовал, что меня словно кипятком обдало.
— Что вы, что вы, Алексей Максимович? — залепетал я: — лишать вас такой вещи?..
Я чувствовал, что в моем голосе звучат те же ноты, которые звучали у гоголевского бурсака, когда он, в "Вие", не хотел оскоромиться.
— Ни за что, ни за что, — лепетал я: — да потом, признаться сказать, я его и побаиваюсь...
Горький, казалось, добрался до моих сокровенных мыслей, засмеялся и сказал:
— Да, он страшноватый, Чорт Иванович.
Горький снова запрятал его между книгами и мы пошли завтракать."
Дюма поссорился с одним из знакомых, но так как дуэли были запрещены, они решили тянуть жребий, для того чтобы один из них застрелился сам. Роковой билет достался Александру Дюма. Он взял пистолет и удалился в соседнюю комнату. Секунданты с мрачными лицами очень долго ждали печального исхода. Тянулись минуты, но ничего не происходило. Наконец раздался оглушительный выстрел, и спустя несколько мгновений перед присутствующими появился живой-невредимый улыбающийся Дюма.
— Господа, я стрелялся, но, увы, промахнулся! — так объяснил случившееся хороший писатель и очень плохой стрелок Александр Дюма. После чего с нескрываемым удовольствием выпил бокал шампанского.