"А ребеночка лучше продай", - говорили Глаше

- Украла ребенка! – громко провозгласил обвинитель. Молодая женщина, закрывая лицо руками, сидела на скамье. Она молча всхлипывала, пока вокруг нее бушевала буря. В начале зимы 1883 года в Самаре судили вдову Аглаю Кондратьеву, двадцати девяти лет. Она была виновата в том, что украла собственное дитя…

Десятью годами ранее маленькая пекарня отца Аглаи сгорела за пару часов. Не выдержав этого удара, Семен Егорович Евсеев слег и вскоре скончался. Вдова осталась одна с пятью детьми. Два старших мальчика, по счастью, уже учились и вскоре поступили на службу. А вот дочь, красавица Прасковья, за которой ухаживали полгорода, явно свернула не на ту дорожку. Пошла в содержание к купцу первой гильдии, так что в осиротевшем доме Евсеевых о ней старались больше не говорить.

- Надо бы, Глашенька, тебе мужа подыскать, - бормотала несчастная мать. Она держала на руках меньшого сына, Мишу, крикливого болезненного мальчика.

К бесприданнице не выстраивалась очередь из женихов. Пекарня сгорела, остались долги… Вдове Евсеевой пришлось продать их крепкий семейный дом в два этажа – первый, каменный, второй – деревянный. Такие часто строили купеческие семьи. Теперь они ютились в квартире из двух комнат, и однажды Глаша с ужасом поняла – еще немного, и они начнут голодать.

Вот поэтому весной 1873 года дала согласие первому, кто посватался – офицеру Кондратьеву. Звание у него было невеликое, но зато Глаша избавляла мать от необходимости кормить ее… Скромная тихая свадьба прошла в Самаре незамеченной.

Петр Кондратьев был старше Глаши почти на десять лет. Он был хорош собой и показался Глаше добрым человеком… По крайней мере, пока он недолго ухаживал за ней, Кондратьев вел себя чрезвычайно учтиво. Но, вступив в права мужа, переменился резко и сразу.

Никогда прежде Глашу не наказывали ни мать, ни отец. Бывало, что сердились за мелкие детские шалости... Но чтобы поднимать руку... Однако новообретенный муж считал необходимым сурово обходиться с ней за малейшую провинность. Он называл это "учить жену". Взвизгивал в воздухе ремень с тяжелой пряжкой. Иногда в ход шла хворостина… Она терпела, стискивала зубы. Да и кому пожалуешься? Куда пойдешь?

- Я тяжелая! – закричала однажды Глаша, не выдержав.

И только тогда муж опустил кулак. Шесть месяцев спустя на свет появился их первенец – Семен, названный так в честь покойного отца Глаши. А еще спустя полгода она осталась круглой сиротой: мать, чье здоровье подточили переживания, тихо умерла в своей квартирке. Заботу о болезненном Мише взял на себя старший, к тому времени женатый брат.

- Я тоже буду помогать, - бормотала Глаша.

Но родня с жалостью смотрела на нее. Синяки скрывать ей особенно не удавалось. А куда идти? Да и развестись под предлогом такого обхождения мужа было невозможно. Оставалось стиснуть зубы и тянуть свою лямку. Тем более, что вскоре появился еще один ребенок. А потом еще… В двадцать четыре года у Глаши было уже трое детей.

На службе дела Петра Кондратьева шли из рук вон плохо. Его вздорный характер привел к увольнению. Он пытался устроиться чиновником, задействовав свои знакомства, но и там не выходило задержаться. Злой и раздавленный неудачами, муж Глаши принялся за бутылку. А однажды не вернулся вечером домой… Только утром Глаше сообщили – нашли его возле какого-то трактира. То ли подрался, то ли еще что. Но пора было надевать черное платье.

Родня пыталась ей помочь, но и они не могли сделать слишком многое. Глаша была одна с детьми, их надо было чем-то кормить. Вот поэтому, вспомнив о своей старшей сестре, вдова приняла ухаживания человека, который не собирался становиться ее мужем. Об этом поступке моментально стало известно семье, и братья единодушно осудили Глашу.

- Не появляйся больше у нас, - строго сказали ей. – Таким как ты – не место среди порядочных людей!

Положение Глаши ухудшилось еще больше, когда она узнала, что ждет ребенка. Содержатель, прежде столь любезный с ней, потребовал, чтобы Глаша никогда не попадалась ему на глаза. Отчаяние несчастной вдовы могло привести ее к самому крайнему шагу, но искусительный голос одной из соседок прозвучал в эту минуту:

- А ребеночка ты лучше продай!

Она изумленно слушала, что говорит эта женщина. Что есть в Самаре богатые и бездетные пары, или те, у кого поумирали собственные детки… И они с радостью примут ее ребенка, когда он родится. Надо только поискать. Заплатят, конечно же, за такую радость. И тогда Глаша сможет жить какое-то время, пока не сумеет найти работу или найдет еще какой выход…

Малыш родился в 1882 году, в середине лета. Бездетная состоятельная пара с радостью приняла ребенка Глаши – чудесного мальчика с ясными голубыми глазёнками. Отдавая ребенка, бедная мать заливалась слезами. Жаль ей было малыша, ещё больше - жаль себя...

Она думала, что ей позволят хотя бы изредка видеть мальчика. Но семья, взявшая к себе малыша Глаши, наотрез отказалась пускать ее на порог. Женщине объяснили: для ребенка будет лучше, если он никогда не узнает, кто его мать. Да и к чему ему такая мать!

Денег ей заплатили предостаточно. Их хватило, чтобы Глаша могла спокойно восстановиться после рождения мальчика. А потом молодая женщина пошла учиться на швею, и пристроилась работать помощницей к одной мастерице… Иногда, проходя мимо дома, в котором воспитывался ее сын, Глаша бросала тоскливый взгляд на окна. Ждала, что вдруг увидит хоть мельком!

Позже говорили, что она действовала под влиянием одной отчаянной минуты. Как-то сумела подговорить прислугу, пробралась через кухню… Сынишку своего Глаша забрала, и, прижимая его к себе, неслась, как безумная домой.

- Мой! Мой! – повторяла она.

Конечно же, ее быстро нашли. И начался суд. Кража ребенка – страшное нарушение закона. Обвинение требовало для Глаши самой суровой кары. Но адвокат – молодой и перспективный, взявшийся защищать Глашу исключительно ради приобретения опыта в своей профессии – тоже не отставал.

Он рассказал на суде всю нехитрую историю Глаши. Историю бесконечной череды несчастий, которая толкнула бедную мать на продажу своего ребенка.

- Ее сердце не переставало болеть за него, - говорил он, - разве мы можем осудить порыв, продиктованный материнской любовью?

И ее оправдали. Более того, история приобрела заметный резонанс, так что после этого Глаше стали помогать люди, прежде ей совершенно незнакомые. Ей нашли новое жилье, ее младшего малыша оставили с нею, ей приносили детские вещи, продукты… Потихоньку Аглая Кондратьева встала на ноги.

Все ее дети сумели выучиться, всех она воспитала и успела увидеть, как они выросли и обзавелись собственными семьями. Она закрыла глаза навеки в 1914-м году. А эту историю неоднократно пересказывали друг другу местные жители...