Предыдущая публикация
"Не отдавай меня врагу", - плакала княжна
Брат расплатился ею за свой престол. И всю ночь напролет проплакала молодая тверская княжна. Глаза ее покраснели, веки опухли… Накануне она узнала, что ее участь решилась. «Не отдавай меня врагу», - плакала Мария. Но князь Всеволод холодно ответил: будет так, как он сказал.Ордынцам кланялись в ножки уже сотню лет. Зависели русские князья от прихотей чужеземцев… Княжна Мария знала об этом лучше, чем кто-либо: в Орде был казнен ее дед, а потом отец и старший брат. Ненависть расцветала в ее сердце, гнев застилал глаза.
«Женская доля – покоряться, - тихо говорила Марии ее мать, - а строптивым в наш век не выжить».
Вот и князь Всеволод, брат Марии, тоже покорился. В нужный момент уехал в Москву, к тамошнему князю. А ведь это был еще один враг Твери! С помощью московского князя Всеволод добился встречи с ханом Джанибеком, принес ему дань, а взамен получил ярлык на княжение. Теперь именно он стал господином в Твери, и мог не бояться притеснения со стороны другой родни.
Московский князь Симеон Гордый считал Всеволода мягким и податливым, словно воск. Такой сосед был ему выгоден – послушный, готовый пойти на уступки. А чтобы укрепить союз с Тверью, предложил Всеволоду: пусть отдаст ему в жены свою сестру?
«Не отдавай меня врагу», - плакала княжна.
«Женская доля – покоряться, - тихо говорила Марии ее мать, - а строптивым в наш век не выжить».
Вот и князь Всеволод, брат Марии, тоже покорился. В нужный момент уехал в Москву, к тамошнему князю. А ведь это был еще один враг Твери! С помощью московского князя Всеволод добился встречи с ханом Джанибеком, принес ему дань, а взамен получил ярлык на княжение. Теперь именно он стал господином в Твери, и мог не бояться притеснения со стороны другой родни.
Московский князь Симеон Гордый считал Всеволода мягким и податливым, словно воск. Такой сосед был ему выгоден – послушный, готовый пойти на уступки. А чтобы укрепить союз с Тверью, предложил Всеволоду: пусть отдаст ему в жены свою сестру?
«Не отдавай меня врагу», - плакала княжна.
Напрасно Мария лила слезы и взывала к небесам. За нее уже все давно решили. Ради этого выгодного брака, который гарантировал Москве спокойствие, Симеон даже отослал прочь свою венчанную супругу.
Об этом много потом говорили, да придумывали разные версии. Дескать, «была княгиня порченая». А кто-то пустил слух, что подверглась княгиня воздействию злых чар… Так или иначе, но Симеон снова был холост. И с нетерпением ждал, когда прибудет его невеста.
Свататься к Марии князь отправил боярина Андрея Кобылу – потомка прусского короля Видевута, и тысяцкого Алексея Хвост-Босоволкова. Дело это было, скорее, формальное, для соблюдения традиций. Все понимали, что сговор состоялся заранее… Вот и Всеволод, важно кивнув прибывшим московским сватам, да усадив их за стол, внимательно выслушивал – зачем приехали? Ну а потом, также важно раздувая щеки, дал согласие на брак своей сестры. Решили, что жениху и невесте медлить нельзя.
Их обвенчали в домовой церкви, в присутствии князей и бояр. Мария – бледная, потерянная, плакать уже не могла. А затем был свадебный пир.
«Длится пир. Звучат заздравные клики… Мария кормит его с ложки: берет понемногу обрядовой каши, поднося ложку точно ко рту, сама опускает глаза. Теперь он должен сделать то же самое. Симеон зачерпывает, кашу, отбавляет. Рука у него неприметно дрожит… Мария ест, не глядя на него, неловко вытягивая вперед шею, видно, что исполняет обычай, точно заданный матерью урок…»
Д.Балашов «Симеон Гордый»
Об этом много потом говорили, да придумывали разные версии. Дескать, «была княгиня порченая». А кто-то пустил слух, что подверглась княгиня воздействию злых чар… Так или иначе, но Симеон снова был холост. И с нетерпением ждал, когда прибудет его невеста.
Свататься к Марии князь отправил боярина Андрея Кобылу – потомка прусского короля Видевута, и тысяцкого Алексея Хвост-Босоволкова. Дело это было, скорее, формальное, для соблюдения традиций. Все понимали, что сговор состоялся заранее… Вот и Всеволод, важно кивнув прибывшим московским сватам, да усадив их за стол, внимательно выслушивал – зачем приехали? Ну а потом, также важно раздувая щеки, дал согласие на брак своей сестры. Решили, что жениху и невесте медлить нельзя.
Их обвенчали в домовой церкви, в присутствии князей и бояр. Мария – бледная, потерянная, плакать уже не могла. А затем был свадебный пир.
«Длится пир. Звучат заздравные клики… Мария кормит его с ложки: берет понемногу обрядовой каши, поднося ложку точно ко рту, сама опускает глаза. Теперь он должен сделать то же самое. Симеон зачерпывает, кашу, отбавляет. Рука у него неприметно дрожит… Мария ест, не глядя на него, неловко вытягивая вперед шею, видно, что исполняет обычай, точно заданный матерью урок…»
Д.Балашов «Симеон Гордый»
Позже она сняла с него сапоги – как велел древний обычай. Покорилась мужу, которого считала злейшим врагом своей семьи. Повела себя так, как от нее хотели. И… с удивлением поняла, что не испытывает к Симеону ни отвращения, ни ненависти. В конце концов, разве они не заложники своей судьбы? Разве не прекратит этот брак долгую вражду между Москвой и Тверью?
Но митрополит Феогност был другого мнения. Он-то считал, что брак между Симеоном и Марией – незаконный. Еще была жива изгнанная жена, а при таком раскладе венчать князя было нельзя… Разозленный, что брак свершился без его благословения, митрополит повелел затворить ворота московских церквей.
Поутру пришли люди к храму, и в недоумении встали у ступеней: ворота заперты! Как молить бога? Как просить об отпущении грехов? Как крестить младенцев и отпевать усопших? Заволновался народ.
- Пощади, Феогност, - хрипло говорил Симеон, явившись на митрополитов двор.
Прищурился митрополит, хмыкнул:
- Отошли свою незаконную, тогда пощажу.
- Да не бывать этому!
Крикнул, плюнул сгоряча, да помчался домой. И не таких видывали! Месяца не прошло, как отправил Симеон щедрые подношения к Константинопольскому патриарху да свою нижайшую просьбу в грамотке: дескать он, московский князь, просит разрешить ему брак с княжной Тверской… Изложил все, что было. И про свою отвергнутую жену, и про вражду с соседями, каковую можно прекратить с помощью этого нового союза.
Но митрополит Феогност был другого мнения. Он-то считал, что брак между Симеоном и Марией – незаконный. Еще была жива изгнанная жена, а при таком раскладе венчать князя было нельзя… Разозленный, что брак свершился без его благословения, митрополит повелел затворить ворота московских церквей.
Поутру пришли люди к храму, и в недоумении встали у ступеней: ворота заперты! Как молить бога? Как просить об отпущении грехов? Как крестить младенцев и отпевать усопших? Заволновался народ.
- Пощади, Феогност, - хрипло говорил Симеон, явившись на митрополитов двор.
Прищурился митрополит, хмыкнул:
- Отошли свою незаконную, тогда пощажу.
- Да не бывать этому!
Крикнул, плюнул сгоряча, да помчался домой. И не таких видывали! Месяца не прошло, как отправил Симеон щедрые подношения к Константинопольскому патриарху да свою нижайшую просьбу в грамотке: дескать он, московский князь, просит разрешить ему брак с княжной Тверской… Изложил все, что было. И про свою отвергнутую жену, и про вражду с соседями, каковую можно прекратить с помощью этого нового союза.
…Потупив глаза, Мария сообщила ему, что ждет ребенка. Ах, как теперь ждали в Москве решения патриарха! И оно пришло, успело. Благословил Константинополь на брак Симеона и Марию. А 15 декабря 1347 года подарила княгиня своему мужу первенца – Даниила. Мрачному Феогносту пришлось отворить церковные ворота, да крестить младенца по всем правилам. Перескочили через его голову, да делать ему было нечего...
Даниил – так ребенка окрестили в честь Даниила Московского. А вот второго сына назвали Михаилом, в честь деда Марии, благоверного князя, убитого в Орде. Небеса благословили княжескую чету и еще двумя детьми – Иваном и Семеном. Четыре сына! Теперь у Симеона был еще один повод для гордости. Будет крепнуть династия.
Сложился за это время и еще один выгодный союз – младшая сестра Марии, Иулиания, пошла под венец с великим Литовским князем. Укреплялись связи Москвы, уверенно смотрел вперед Симеон, строил планы на будущее.
Но великое бедствие четырнадцатого века, чума, добралась до Москвы в 1353-м. Днями и ночами молилась Мария Тверская, но не сумела спасти младших княжичей. Словно два птенчика лежали они на ее руках, а она, едва сдерживая рыдания, пела им последнюю колыбельную… Такая же участь постигла Даниила и Михаила – а ведь ребят считали такими крепкими и сильными!
Мрачно звенели колокола.
- Плохо мне, Машенька, - в апреле 1353 года бормотал Симеон.
Даниил – так ребенка окрестили в честь Даниила Московского. А вот второго сына назвали Михаилом, в честь деда Марии, благоверного князя, убитого в Орде. Небеса благословили княжескую чету и еще двумя детьми – Иваном и Семеном. Четыре сына! Теперь у Симеона был еще один повод для гордости. Будет крепнуть династия.
Сложился за это время и еще один выгодный союз – младшая сестра Марии, Иулиания, пошла под венец с великим Литовским князем. Укреплялись связи Москвы, уверенно смотрел вперед Симеон, строил планы на будущее.
Но великое бедствие четырнадцатого века, чума, добралась до Москвы в 1353-м. Днями и ночами молилась Мария Тверская, но не сумела спасти младших княжичей. Словно два птенчика лежали они на ее руках, а она, едва сдерживая рыдания, пела им последнюю колыбельную… Такая же участь постигла Даниила и Михаила – а ведь ребят считали такими крепкими и сильными!
Мрачно звенели колокола.
- Плохо мне, Машенька, - в апреле 1353 года бормотал Симеон.
Было ему тридцать шесть, когда его душа отлетела к небесам. Сжимая в руках его духовную грамоту, Мария почувствовала, что ей все равно. Завещал он ей треть от своих московских доходов, обойдя братьев. Завещал Коломну и Можайск… зачем ей это все? Нет детей, нет мужа. Как она ненавидела его когда-то, как умоляла брата не отдавать ее врагу. И вот его уже нет, а на душе – пустота.
Она приняла решение уйти в монастырь. Постриглась под именем Фотинии и сорок с лишним лет возносила молитвы о своих детях и муже. 17 марта 1399 завершился ее век, после чего Марию Тверскую с почестями перенесли в Спасо-Преображенский собор Спасского монастыря.
А в Государственном историческом музее хранится пелена княгини Марии – она приказала создать ее в память о величайшем сражении XIV столетия, о Куликовской битве, и в память о князе Дмитрии Донском. Считается, что ее изготовили в 1389 году, за десять лет до кончины супруги Симеона Гордого.
Она приняла решение уйти в монастырь. Постриглась под именем Фотинии и сорок с лишним лет возносила молитвы о своих детях и муже. 17 марта 1399 завершился ее век, после чего Марию Тверскую с почестями перенесли в Спасо-Преображенский собор Спасского монастыря.
А в Государственном историческом музее хранится пелена княгини Марии – она приказала создать ее в память о величайшем сражении XIV столетия, о Куликовской битве, и в память о князе Дмитрии Донском. Считается, что ее изготовили в 1389 году, за десять лет до кончины супруги Симеона Гордого.
Следующая публикация
Комментарии 84
истории и за то, что делитесь ими с такой большой аудиторией!!! Умница! Успехов!!! Ждём новых встреч! С новым годом!!!
Очень интересно