В день рождения Вениамина Борисовича Смехова, замечательного актера, человека и гражданина, позволю себе процитировать небольшой кусочек из его книги мемуаров "Жизнь в гостях" (Старое Кино, 2020), счастливым обладателем которой я являюсь (в Сети ее, кажется, нет).
Смерть Сталина и что из этого вышло
1950-е для меня начались не сразу, а ранним утром 5 марта 1953 года, когда из нашего черноухого репродуктора красивый баритон Ю.Б. Левитана повернул страницу жизни всех трудящихся СССР, и нашу тоже. Мой сосед по парте и друг на всю жизнь, Андрей Егоров, и я долгие часы после уроков изучали новости по газетам и слухам. У нас, начитанных пацанов, рождались самые удачные планы перемен в Кремле и вокруг него.
Но Хрущев нарушил их — и правильно сделал. Говорили, что его самого напугала собственная смелость: такого допуска свободы большевики еще себе не позволяли. Возвращение из лагерей недопогубленных жертв Сталина и Ленина... Реабилитация кибернетики, генетики, социологии. Тема в главных разговорах: в войне победили не благодаря Сталину и советской власти — а вопреки им!
Хорошие новости пошли косяком.
1, Соединили в школах детей обоего пола. Мы с Андреем перешли в бывшую женскую, № 235: из 7-го «А» — в 8-й тоже «А». В параллельном классе, между прочим, училась Нина Шацкая — будущая Маргарита у Ю.П. Любимова в булгаковском спектакле, где мне повезло состояться в качестве Воланда.
2. Скучные будни прекратили свое существование: уроки физкультуры начинались с бега по кругу, и я (самый длинный) украдкой упирался взглядом в самую миниатюрную, завершающую круг. Влюбился в нее, открыл в себе источник адреналина, стал сочинять прозу и стихи, подражая то Маяковскому, то Лермонтову, а то... Бичер-Стоу. Увлекся музыкой, и не столько занятиями с учительницей, сколько концертами в Консерватории и тем, что звучало по радио.
В то время я много занимался спортом, играл в волейбол и в шахматы, много читал и хорошо учился. А 25 мая 1956 года случайно попал на первую полосу газеты «Известия» как отличник. В этой же заметке имена моих одноклассников. <...>
3. На пороге 9 класса я был отправлен мамой в летний молодежный лагерь при Союзе композиторов СССР в Ольгино, под Ленинградом. Каждый вечер картинка такая: мальчишки стоят по стенкам, а девчонки танцуют танго. Однажды меня пригласила на танец дочь композитора Василия Павловича Соловьева-Седого — очень красивая и, увы, глухонемая девушка. Первые два-три шага она шла за мной. А потом вдруг уверенно повела меня сама с безошибочной чуткостью прирожденного музыканта. И вот с этих пор и в этот танец, и в этот город я влюбился на всю жизнь. От красоты Питера я, москвич, получил эстетический ожог. И память навсегда сохранила те вечера, когда я вместе со всем лагерем впадал в танцевальное неистовство: под рентгеновские пленки-диски мы учились реабилитированным танцам — танго и фокстротам!
4. Меня с опозданием принимали в комсомол, и секретарь райкома неожиданно посекретничал: «Запомни этот день — 14 февраля 1956 года: всю жизнь будешь гордиться датой в своем билете. Сегодня начинается рассвет надежды нашей родины». Это был день открытия ХХ съезда КПСС, и секретарь райкома уже знал о предполагаемом выступлении Хрущева и разоблачении культа личности Сталина.
5. А дальше... Запрещенное — разрешено! Возвращается джаз: в парке им. Баумана — сам Эдди Рознер! Шанхайцы Олега Лундстрема! Молодой Алексей Козлов! Страшное «дело врачей» названо вредительством, врачи на свободе!
Обогревались души, дома, из черно-белого окружающий мир превращался в цветной. С опозданием открывались плоды цивилизации: телевизор, общение материков, разнообразие одежды, отличие мужчин от женщин, американское трофейное кино («Джон из Динки-джаза», «Индийская гробница»), затем итальянский неореализм. Затем танго и фокстрот, Есенин, Ильф и Петров. И, наконец, концерты Ива Монтана: Москва, Ленинград, Киев — и фестиваль молодежи 1957 года. На этом фоне и носились мальчишки со скоростью мотоциклов, а жадность всепознания была подогрета тонусом общества.
Подосокорский