Её большие зелёные глаза казались ещё ярче из-за загара. Сейчас эти глаза выражали негодование, направленное в сторону одного из мальчишек - лопоухого Саньки. У Вари было обострённое чувство справедливости, и, заметив, что мальчик мухлюет, она даже ножкой топнула.
-Это нечестно! Так нельзя!
Санька растерялся от того, что его поймали и разозлился на Варю одновременно.
-А ты вообще, "балласт" - ляпнул он! - Балласт никто не спрашивает. Радуйся, что мы с тобой хоть играем!
-Молчи, олух, - отвесила затрещину братишке старшая сестра Санька.
Ей было уже двенадцать и она единственная во всей компании понимала, как обидно сейчас Варе. Видела, как задрожали густые ресницы девочки в отчаянной попытке сдержать слезы.
Слишком часто Варю обзывали этим словом. И слово это очень обидное, судя по тому, с каким выражением его произносили.
-Сам ты балласт! - надула губы Варя.
-Я не балласт, у меня мамка с папкой есть! - кричал Санька, отбежав на приличное расстояние от своей сестры, чтобы вновь не отхватить оплеуху.
-А ты никому не нужна. От тебя избавиться хотели. Выбросить тебя. Тёть Полина и дядя Стёпа тебе не родители вовсе. Они тебя из жалости держат.
Варя не выдержала. Из-за её глаз всё-таки брызнули слёзы. Девочка побежала прямо через кустарник. Подол её короткого платьица зацепился за ветку. Варя дернулась и побежала дальше, оставив на этой ветке цветастый клочок. Она и так плакала, а тут разревелась еще сильнее. Теперь мамка за платье наругает. Хотя какая мамка? Санька же сказал, что Полина ей не мама вовсе. Ну ладно бы, если это было в первый раз. Но к своим шести годам Варя слышала подобное частенько. Даже взрослые в деревне нет-нет, да и называли её балластом. Это звучало, как плевок в сторону девочки.
Ей всего шесть, но Варя довольно сообразительная. Иногда, когда ей особо сильно влетало от родителей, она по ночам накрывалась одеялом с головой, плакала и думала. Думала, почему она не такая, как все? Ведь других ребят в деревне не обзывают. И родители к ним по-другому относятся. А её мама даже по голове никогда не погладит. Про папу и говорить нечего. Тот всегда смотрит сурово и обращается к Варе только когда нужно, чтобы она что-то сделала.
В очередной раз услышав от Санька, что Полина ей не мама, Варя решила, что это многое объясняет. Поэтому ее не любят. Но почему она не нужна? Ее выкинули? Кто выкинул?
Варя выбралась из кустарника. Пробежала за домами до края деревни. Там села на землю, оказавшись за забором высокой травы. Трава окружала ее со всех сторон, давая Варе ощущение защищенности. Тут ее никто не видел, она была совершенно одна. Девочка попыталась перестать плакать, вытирала слезы грязными ладошками, оставляя разводы на своих щечках.
Слезы она смогла унять, а вот обиду и боль от обидных слов никак не получалось. Много вопросов было в голове девочки, и она знала, кто даст на них ответы. Только бабуля! Но до бабули далеко. Туда Варю отвозят, когда тетя Лида приезжает. Иногда они с мамой ходят в Трифоновку пешком, и Варя помнит дорогу.
Решив что-то для себя, девочка поднялась на ноги и побежала. Надо все время бежать, чтобы быстро попасть в Трифоновку, и родители ее не хватились.
Вечером Варя должна быть дома. Ей нужно встретить корову, собрать яички и протереть полы в доме. Несмотря на то, что ей шесть лет, у девочки было уже много обязанностей. Варя знала, что если их не выполнит, папа будет очень сердит.
Через деревню идти Варя не хотела. Она решила обогнуть ее через поля и там выбежать на дорогу в Трифоновку. Девочка увидела поле с подсолнухами и вспомнила, что край этого поля как раз на нужной ей дороге.
Незрелые еще подсолнухи походили на маленькие солнышки, радовали глаз. Если идти по самому краю поля, её никто не увидит. А когда поле закончится, она окажется почти посередине между Трифоновкой и Передовкой. Так думала маленькая Варя, зайдя в подсолнухи и постепенно углубляясь в них. Она торопливо шла, так как в подсолнухах бежать не было возможности. Шла в полной уверенности, что совсем скоро выйдет на накатанную земляную дорогу, ведущую к бабуле.
А поле все никак не кончалось. Начав пугаться, девочка несколько раз свернула, желая хотя бы вернуться на то место, откуда вошла. Подсолнухи уже не радовали глаз, а пугали. Пугали Варю тем, что никак не заканчивались.
Девочка разревелась вновь. Она заблудилась и не знала куда идти.
Но вот впереди забрезжил какой-то просвет. Варя рванула туда. Так и есть - поле подсолнухов закончилось, но облегчение это девочке не принесло. Варя вышла на дорогу, осмотрелась по сторонам, понимая, что не знает где находится.
Да, здесь была дорога. Менее накатанная, чем на Трифоновку, но все-таки дорога. С обоих сторон она уходила в лес. В лес Варя заходить боялась. Она подошла к крайнему дереву, села возле него, облокотившись спиной о ствол и прикрыла ладошками лицо.
Максим ехал вдоль поля подсолнухов и сердился сам на себя. Вот сколько раз он уже бывал на даче у друга, а опять пропустил нужный поворот! Вновь свернул не туда, как несколько лет тому назад. О том случае Максим предпочитал не вспоминать. Стыдно было перед женой.
Кира тогда будто почувствовала что-то. Она истерила сильнее обычного, довела себя до нервного срыва. Максим может и думал признаться в своем грехе, но когда жена оказалась на больничной кровати, понял, что так будет еще хуже. Надо жить дальше. Хоть и с чувством вины, но жить, как будто и не было этой случайной встречи на дороге, этой зеленоглазой Лиды.
На следующий год после того "события" друг позвал Максима на день рождения. Позвал на дачу, и тогда Максим поехал туда вместе с Кирой. Почти каждое лето они на этой даче бывали, а поворот он пропустил всего второй раз.
Сейчас Максим ехал не один, на заднем сиденье вертелся темноволосый мальчик, восторженно разглядывая подсолнухи.
-Пап, пап, а правда там внутри семечки? А можно я один сорву?
У Родиона не закрывался рот. Он мальчик городской, все здесь для него в новинку. Максим, устав отвечать на бесчисленные вопросы, просто улыбался Родиону в зеркало заднего вида. Улыбнулся он и тогда, когда Родион вскрикнул:
-Пап, там девочка сидит возле дерева.
Максим сначала улыбнулся и только потом понял, о чём говорит ребёнок.
-Какая девочка, ты что? - перевёл он взгляд на деревья и резко ударил по тормозам.
Она была такая маленькая, что если бы не Родион, мужчина её не заметил.
Девочка сидела на краю леса, сжав худенькие плечики. Испуганно смотрела на остановившийся автомобиль. А вокруг не было совсем никого из взрослых.
Максим, очень осторожно, чтобы не напугать девчушку, вышел из машины. Не приближаясь к ней спросил:
-Ты что, здесь одна? Где твои родители?
Большими круглыми глазами Варя смотрела на мужчину. Думала, стоит ли ему отвечать. Вроде бы дядька выглядел добрым, хоть и одет был как-то необычно. В деревне так никто не одевается. Прическа у него интересная. А машину такую Варя вообще никогда не видела.
Дядька улыбался по-доброму. Варя решилась таки.
-Я заблудилась, - всхлипнула она и вытерла нос тыльной стороной ладони. Девочка так наревелась, что всё время шмыгала. - Я к бабуле пошла и заблудилась.
-Понятно, - кивнул Максим. -А ты из какой деревни?
-Мне в Трифоновку надо. Покажите мне, куда идти, - встала на ноги Варя.
-Да я ведь не местный, - улыбался Максим. - Но одну тебя я тут не оставлю. Садись в машину, будем разбираться, где эта твоя Трифоновка.
Варя, может и испугалась бы сесть в чужую машину, но тут заднее стекло автомобиля опустилось и оттуда высунулась любопытная рожица мальчишки.
Родиону не сиделось на месте. Ему тоже было очень интересно, что делает девочка одна в лесу.
-Пап, а что она тут делает? -спросил мальчик. - А кто она?
-Это мы сейчас узнаем. Как тебя зовут, малышка?
-Варя. Вы отвезёте меня в Трифоновку?
Любопытный мальчишка Варе не понравился. Но дядька был точно добрый. Он с сыном так разговаривает, значит, нормальный. Если бы Варя влезла в разговор папы, Степан бы просто цыкнул на неё.
Максим усадил Варю на заднее сиденье, рядом с Родионом. Поехал вперед, спрашивая девочку, не узнает ли она дорогу. Варя сначала отрицательно мотала головой, а в один момент вскрикнула.
-Вот, вот сюда повернуть надо. Тут мы выедем на дорогу в Трифоновку. Туда, где живет моя бабуля.
Максим кинул и начал поворачивать. Места ему были знакомы. Это деревня Передовка. Возле вон того крайнего дома он дожидался когда-то девушку по имени Лида. Девушку с зелеными глазами. Мужчина повернул туда, куда сказала Варя, и еще раз посмотрел в зеркало. Встретился взглядом с девочкой, вздрогнул. Варя смотрела на него такими же зелеными глазами, как когда-то Лида.
Эта девочка на Лиду не была похожа. Она хорошенькая и обещает вырасти в настоящую красавицу. Но вот эти глаза.... Смутное подозрение заставило Максима напрячься.
-Сколько тебе лет, Варя? - спросил он внезапно охрипшим голосом.
-Мне шесть лет, - вздернула свой маленький, аккуратный носик девочка. - Скоро я пойду в школу.
Мужчина лихорадочно начал соображать, сколько лет прошло с тех пор, как он ошибся поворотом и изменил жене, единственный раз в их семейной жизни. Подсчет облегчения не принес. Наоборот, стало еще тревожнее. Получалось, что с Лидой он познакомился как раз семь лет назад.
"Этого не может быть" - качнул головой на свои мысли Максим. "Не может!"
Потом он задал девочке вопрос, ответ на который сразу поставил бы все точки над i.
-А как зовут твою маму, Варя?
Максим спросил и внутренне сжался, ожидая ответа.
-Мою маму зовут Полина, – неуверенно ответила Варя.
Максим выдохнул так шумно, будто из надувного шарика резко выпустили весь воздух. Если бы он не испытал такого облегчения, он, может быть, обратил бы внимание на неуверенность в голосе девочки. Хотя, какая может быть неуверенность? Не может же шестилетний ребенок не знать имени своей матери? А то, что глаза у них с Лидой одинаковые, так это же деревня. Тут, наверное, полсела родственников.
За несколько минут машина домчалась до Трифоновки. Максим настоял, чтобы Варя показала ему дом своей бабушки. Высадил ее возле ворот. Махнул рукой заплаканной чумазой девочке. Чужой девочке, мысли о которой сразу же выветрились из головы. Лишь только Родион иногда вспоминал о глупенькой Варе, которая заблудилась возле своей деревни, потому что ушла из дома одна.
ПРОДОЛЖЕНИЕ ТУТ...НАЧАЛО ТУТ...
Комментарии 44
Или несколько?
Эти деревенские языки
Никто, ничего , друг про друга не знает.
Это уже хорошо