Предыдущая публикация
ИЗГНАНИЕ НЕЧИСТОЙ СИЛЫ.
Разные истории происходят в нашей жизни: веселые и грустные, радостные и трагические. Об одной такой жизненной истории, произошедшей в годы юности моих мамы и папы, мне и хочется рассказать.
Однажды, лет двадцать назад, во время своего очередного приезда к родителям, я застала у них двоюродного брата отца Сергея, который жил в Краснодарском крае. Они не виделись более сорока лет.
Помню, сидим мы вечером за столом и слушаем, как братья о житье-бытье говорят да
свою нелегкую молодость вспоминают. Вдруг отец и говорит:
– А расскажи-ка мне, брат, как это вас угораздило нечистую силу изгнать из деревни?
Брат засмеялся и начал рассказывать:
– О, такое трудно забыть, до конца дней своих буду помнить! А случилось это в 1944 году. Времена стояли холодные и голодные, но чтобы воровать – упаси бог! И вдруг в деревне у нашей Зинаиды Герасимовны пропал годовалый бычок. Позвала она свою соседку: «Пойдем со мной в поле, поищем бычка, одной-то боязно идти». Вышли женщины за деревню, видят: вдали вороны стаей кружатся – значит, что-то есть. Подошли ближе, точно: лежат от бычка только шкура да внутренности. Погоревали-погоревали да с одной шкурой домой и вернулись. И с тех пор стали пропадать животные в их деревне. Завелась нечистая сила, которая действовала только по ночам.
А жила в той деревне одна бабка, Анна, двери дома ее всегда были распахнуты для тех, кто желал помолиться. Вот и тянулись деревенские бабульки на вечерние молитвы, как только солнце скрывалось за горизонтом. Пока старушки оплакивали свое горе, если кто похоронку получал с фронта, нечистая сила по их дворам промышляла, сараи опустошала.
Пришла весна. Начались полевые работы. В нашей бригаде работали шесть женщин, две
девушки и нас, пятнадцати-шестнадцатилетних мальчишек, шестеро. Помню, за неделю до Пасхи наши бабы-трактористки, как обычно, в субботу пошли на всю ночь молиться, а утром обнаружилось, что у одной из них со двора увели стельную телку. Так они всей бригадой оплакивали это несчастье. И вот тут мы с твоим братом Петром решили, что надо как-то баб отучать от всенощной. Думали-думали – и придумали.
За день до Пасхи сходили в рощу, нарубили светящихся головешек от старого пня, я давно его там приметил, когда за дровами ходил, и, как только женщины, сдав дневную смену, уехали домой, побежали за этими головешками. Тайком сбегали домой, хотя бригадир оставил нас охранять трактора – наш сторож тогда заболел. Вывернули шубы наизнанку, надели их, на фуражки с двух сторон прикололи светящиеся головешки – как будто глаза. И пошли по той улице, где бабы должны идти в свой молитвенный дом. А стоял он на отшибе, за густыми зарослями бурьяна и орешника, так что бабы поодиночке туда не ходили, боялись.
Сидим мы в зарослях, поджидаем баб, а для устрашения еще по обочине дороги в некоторых местах разложили по паре этих светящихся гнилушек, вроде как глаза горят. Слышим, женщины идут. Только поравнялись с нами – мы с хрипом и ревом из кустов к ним на четвереньках кинулись. Те с перепугу – в крик. Бегут, спотыкаются. Я схватил одну бабку, которая последней бежала, за ногу и захрипел еще страшней. Она упала, кричит: «Ой, бабоньки, спасите!» Кричит, а сама ногой дергает, вырывается. Я потянул ее за юбку, а юбка раз – и упала, видно, на одной только булавке держалась. Бабка как завизжит: «Ой-ой-ой!.. Только не меня, только не меня, есть и помоложе!» – и отключилась.
Побросали женщины свои узелки, убежали, только их и видели, лишь одна бабка без сознания лежит да хрипит. Испугались мы, не знаем, что с ней делать. Три узелка опустошили, содержимое по карманам быстро рассовали – и наутек по домам.
Переоделись и снова в поле побежали, к своим тракторам. Хорошо, что нас никто не видел.
Кое-как дождались мы утра, очень переживали, что натворили. Уже и ночная смена вернулась с работы, а наших трактористок и сеяльщиц все нет и нет. Только одна трактористка приехала из деревни – видно, она не ходила в молитвенный дом. Одним словом, не вышли женщины на работу.
День клонился к обеду. Привезли нам на обед только хлеб да сметану: сказали, что повариха дома не ночевала и готовить нам обед некому. Мы поинтересовались: а что же случилось, почему женщины на работу не явились? Мальчишка, который нам обед привез, объяснил, что бабы всю ночь у бабки Анны спасались от нечистой силы. Только выйдут из ее избы – нечистая сила тут как тут, да еще волки за озером и кладбищем воют. Бригадир дважды за ними посылал, но они так и не вернулись. Остались коровы недоены, печки нетоплены, дети плачут, ждут матерей. Переполох на всю деревню, а в поле трактора простаивают. Тут мы, конечно, по-настоящему испугались, чувствуем: узнают – суда не миновать!
Дед той бабки, что сознание потеряла, на зерновом дворе сторожем работал. В ту ночь он привязал за валенок свою собаку, чтобы не убегала, и прилег немного вздремнуть да так всю ночь и проспал. Когда проснулся, видит: собаки нет, одна веревка на ноге болтается.
Приходит дед домой – внуки на нетопленой печи плачут. «А где же бабушка и мама? –
удивляется дед. – Вот окаянные, Пасху, значит, у бабки Анны справляют, все никак не намолятся?! Ну я им задам!» Еще больше разозлился дед, когда узнал, что и корова недоена, и пошел прямиком к бабке Анне.
Идет, на чем свет стоит женщин своих ругает. Дошел до тех кустов, смотрит – ничего не может понять: его бабка средь кустов на четвереньках ползает и мычит. Вся в кровь исцарапалась, юбка до пят спущена. Кинулся дед к бабке, стал ее поднимать, кричать на нее, но та ничего не понимает, только как-то странно мычит. Такую он ее домой кое-как и привел. Только через несколько дней бабка стала понемногу приходить в себя, но заикаться не перестала.
В ту ночь, не переставая, волки выли, а наутро обнаружили в колхозной овчарне пятьдесят четыре задранных овцы – это уже пострашнее нечистой силы. Вся деревня на ноги встала. Я, помню, пришел с работы домой, не успел еще и умыться, как за мной прислали, чтобы немедленно шел в сельский совет – милиция и председатель вызывают. Побежал я к Петру. Пошли мы с ним вместе, договорились молчать и от всего отказываться.
Заходим в сельский совет, а там сидит дед Михаил, который бабам молитвы пел. Оказывается, его, как организатора всей этой затеи с молитвами, арестовали, так как посчитали, что он в сговоре с нечистой силой, раз она действует только во время молебна. Допросили и нас, но отпустили, а деда Михаила только на третьи сутки выпустили да еще штраф хороший ему прописали. До середины мая всю молодежь заставляли дежурить по ночам, охранять деревню от волков и нечистой силы.
Прошел ровно месяц после этого случая. Нечистая сила больше не объявлялась. Вроде
бы спокойно стало в деревне, и вновь потянулись бабы к бабке Анне и деду Михаилу молиться. Да только дед и на порог их не пустил. «Знал бы я, – заявил, – этих проказников, ноги им повыдергивал бы! Как они меня наказали! Я целый месяц ходил в город табак продавать, чтобы штраф уплатить!»
А моя мать на другой день после того случая мне вдруг и говорит: «Я твою шубу заштопала, что-то прохудилась она больно!» – а сама на меня многозначительно смотрит. Я по ее глазам сразу понял, что она догадалась, кто нечистую силу изгонял в ту ночь.
Осенью во время уборки приехал в поле наш председатель, подошел ко мне, подал руку и объявил: «Спасибо, что изгнали нечистую силу!» – и в знак вознаграждения вручил пачку махорки. Трактористы в стороне стоят, удивляются. Уехал председатель. «Это за какие такие заслуги вас сам председатель благодарил, признавайтесь?!» – окружили нас трактористы. А что им в ответ скажешь, если это был наш секрет избавления от нечистой силы?..
Икона находится в Тамбовском приходе им. Сергия Радонежского
(Амурская область)
оргалит, масло (моя работа)
© Copyright: Надежда Суркова, 2016
Свидетельство о публикации №216012701217
ГР.НЕВЕРОЯТНЫЕ ИСТОРИИ.
Следующая публикация
Нет комментариев