Строят дома из подушек и мягких перин... Пёрышки Форреста Гампа промокшие сушат... И запасают на зИму цветной пластилин...
Мелким плюшатам читают трактаты о мёде...
Об одуванчиках и о волшебном вине...
Лунной походкой ночами безлунными бродят...
Им огоньков светлячковых хватает вполне...
Пишут друг другу записки любовные...очень...
Не по причине разлуки...а радости для...
Плюшы друг другу беды никогда не пророчат...
Может быть ...именно ими...и длится Земля...
------------------------------------------
Знаешь...бывает...что жизнь и поддаст...и придушит...
Каждому этот сюжет...несомненно...знаком...
Только...пожалуйста...не убивай в себе...плюша...
И не стесняйся...по рОсам ходить босиком...
Вита Савицкая
Мы используем cookie-файлы, чтобы улучшить сервисы для вас. Если ваш возраст менее 13 лет, настроить cookie-файлы должен ваш законный представитель. Больше информации
Тогда, когда любовей с нами нет, Тогда, когда от холода горбат, Достань из чемодана пистолет, Достань и заложи его в ломбард. Купи на эти деньги патефон И где-нибудь на свете потанцуй (В затылке нарастает перезвон), Ах, ручку патефона поцелуй. Да, слушайте совета скрипача, Как следует стреляться сгоряча: Не в голову, а около плеча! Живите только плача и крича! На блюдечке я сердце понесу И где-нибудь оставлю во дворе. Друзья, ах, догадайтесь по лицу, Что сердца не отыщется в дыре, Проделанной на розовой груди, И только патефоны впереди, И только струны-струны, провода, И только в горле красная вода. Из поэмы "Шествие" 1961.
Засыпет снег дороги, Завалит скаты крыш. Пойду размять я ноги: За дверью ты стоишь. Одна, в пальто осеннем, Без шляпы, без калош, Ты борешься с волненьем И мокрый снег жуешь. Деревья и ограды Уходят вдаль, во мглу. Одна средь снегопада Стоишь ты на углу. Течет вода с косынки По рукаву в обшлаг, И каплями росинки Сверкают в волосах. И прядью белокурой Озарены: лицо, Косынка, и фигура, И это пальтецо. Снег на ресницах влажен, В твоих глазах тоска, И весь твой облик слажен Из одного куска. Как будто бы железом, Обмокнутым в сурьму, Тебя вели нарезом По сердцу моему. И в нем навек засело Смиренье этих черт, И оттого нет дела, Что
..В декабре в той стране Снег до дьявола чист, И метели заводят Веселые прялки. Был человек тот авантюрист, Но самой высокой И лучшей марки. Был он изящен, К тому ж поэт, Хоть с небольшой, Но ухватистой силою, И какую-то женщину, Сорока с лишним лет, Называл скверной девочкой И своею милою». «Счастье, — говорил он, — Есть ловкость ума и рук. Все неловкие души За несчастных всегда известны. Это ничего, Что много мук Приносят изломанные И лживые жесты. В грозы, в бури, В житейскую стынь, При тяжелых утратах И когда тебе грустно, Казаться улыбчивым и простым — Самое высшее в мире искусство»...
— Мой конь притомился, стоптались мои башмаки. Куда же мне ехать? Скажите мне, будьте добры. — Вдоль Красной реки, моя радость, вдоль Красной реки, До Синей горы, моя радость, до Синей горы.
Нет комментариев