Наши забавные животные

Пустите домой. я погулял!

Здравствуй, друг

Капитан корабля нашел на борту странного котёнка и подарил другу Друг прославил котёнка и его милую странность на весь мир Когда власти штата Флорида обнаружили в одном крошечном доме на острове Ки-Уэст больше 60 «странных» кошек, они тут же выписали предписание об их выселении, ведь по законам штате на такой площади позволено держать не больше четырех котов и только за закрытыми дверями или в клетках. За каждую кошку сверх нормы Департамент сельского хозяйства пригрозил выписать штраф, что в сумме выливалось в 12 тысяч долларов (1,1 млн. рублей). Но смотрители кошек даже не думали сдаваться и объявили властям протест, отстаивая права своих необычных подопечных.

ИЗ ПАРИЖУ В МОСКВУ — Да я сама офигела! Прикинь: у него дог и две кошки «медалистки» … Я ж его только на Степана подцепила, типа: «Люблю…., не могу оставить…». А он, короче, говорит: «Бери кота и прилетай!». Лялька (она же Ольга Сушнякова), лежа в постели, на взбитых простынях, держа на кончиках пальцев ноги миниатюрную танкетку, отделанную розовым мехом, взахлеб рассказывала подруге Ленке о своем приезде в Париж. Степан, солидный кот среднерусской полосы (с точно такой же серо-полосатой внешностью), недовольно поморщился: к Лялькиному трёпу он давно привык — мозга нет, и не факт, что появится… «Медалистки» от него шарахались и злобно шипели, когда он как бравый солдат Швейк расправлял на них усы… Дог при его приближении грустно клал большую голову на лапы и вздыхал так тяжело, что Степан уходил от бедолаги подальше, желая ему большо-о-ого здоровья… Лёжа на белоснежном атласном пуфике, Степан горюнился: там, в квартире на Сретенке, сидел Олег и чистил чудесную рыбу, выловленную им в выходные, приговаривая: «Тебе вершки, мне корешки» и бросая головы в миску кота… *** — Стэпа́! Ти хде? Стэпа́!!! Мишель (он же новый хозяин) вошел в дом. «Медалистки» и дог давно выражали радость по поводу прихода хозяина, виляя не только хвостами, но и всем телом. Даже Лялька чего-то там щебетала, повиснув на его шее... Стёпка сурово молчал. Он молчал при перелете, хотя мутило ужасно, но как истинный боец он только прокашлялся вылизанной до этого шерстью… Он молчал в машине, увозившей его в новые, совершенно другие запахи, которые страшно будоражили мозг… Он молчал, когда в новом доме его «преподнесли» на руках «медалисткам» и испуганному догу… Он думал… «Ну ты, мать, дала… Это как же я теперь к папе добираться должен?.. Колокольчик еще этот ваш… При каждом шаге звенит… Смыться-то как отсюда по-быстрому??» *** Через три месяца план побега был готов. Каждый второй четверг месяца к Мишелю и Ляльке приходил Павел — директор московского филиала. Степан не знал дней недели, но точно подсчитал (по ежедневной кормежке), в какой день он приходит. У Павла всегда с собой был большой портфель… Сложнее было избавиться от ошейника. Стёпка, ругая на чем свет стоит, Ляльку, надевшую цацку, Мишеля с его: «А вдруг потеряется?», чуть не задохнулся, когда, упираясь всеми лапами, стаскивал его с себя… А уж забраться в портфель и притаиться там — это, вообще, не вопрос… — Да ё-моё!!! Степан! Мне ж вылетать через два часа! Ты на фига сюда залез?!! Павел с изумлением смотрел, как большущий Степан, обняв его за руку, лижет пальцы, преданно глядя в глаза и приговаривая: «Ма-ап… Ма-ап…». *** — Степан, вершки твои? «Ма-ап», — кот благодарно забрался на колени к папе Олегу и громко заурчал. — Чудо ты моё родное!. . Аж из Парижу ко мне вернулся, солнце пушистое… Автор: Яна Мартюшова #рассказы

Все рядышком Павел Иванович долго не мог прийти в себя после того, как потерял жену. И только когда завёл собаку по совету товарища, жизнь стала немного веселее и активнее. Фокс, так назвал пенсионер своего питомца из приюта, был обычным дворовым псом, но очень быстро приобщился к хорошей сытой жизни, гулял с Павлом Ивановичем по три раза в день, играл на поляне парка в мяч и норовил лечь спать с хозяином на кровати. - Экий ты хитрец, - беззлобно ругался Павел Иванович и хлопал собаку по спине, а тот только ближе прижимался и удобнее укладывался рядом. Но случилось так, что однажды Павел Иванович подвернул ногу, неся из магазина сумку, и пришлось накладывать гипс и сидеть дома до выздоровления. - Всё, папа, - доигрался ты со своей собакой, - ругала его дочь Галина, - надо поспокойнее вести теперь образ жизни, а не скакать с собакой по парку, и не таскать тяжёлые сумки! Я буду носить тебе продукты. А пока переезжай ко мне в дом. Некогда мне три раза в день к вам ходить с другого конца города. Галя жила одна в домике на окраине города. У неё был свой сад, цветники и небольшой огородик. Дочка Галины вышла замуж в областной центр и приезжала только в гости. А Галя пока работала в городской больнице медсестрой. - Тебе хорошо у меня будет, папа, - успокаивала старика дочь, семьдесят пять лет – не шутки, а я тебя и полечу, и уколы какие врач назначит делать буду. Вот только пёс твой, конечно, не вписывается в мой режим, но что-нибудь придумаем. Галя была чистюлей. Она поселила отца в отдельную комнату, но собаку категорически отказалась держать в доме. - Нет, папа, и нет. Он – дворняга. Сейчас ещё лето, привыкнет ко двору, там ему самое место, и даже много лучше, чем в доме, - говорила Галина. Она даже наняла соседа, чтобы тот сделал для собаки просторный вольер, но Фоксу нравилось быть возле хозяина, и первое время он бунтовал – лаял, скулил, и делал подкопы. Павел Иванович, опираясь на костыли, выходил во двор, сидел рядом с собакой и успокаивал своего друга. - Ничего, Фокс, вот я поправлюсь, и мы снова сбежим отсюда в нашу квартиру. Однако выздоровление шло медленно, и Галине пришлось нелегко: она приходила с работы на обед, чтобы покормить отца, а возвращаясь вечером, спешила погулять за околицей с собакой по настоянию папы, а затем кормила их ужином, готовила на завтрашний день, стирала и убиралась в доме. Однако, отец скучал по своей квартире, друзьям, соседям и чувствовал себя как не в своей тарелке. Когда его навещали товарищи, а такое случалось пару раз в неделю, то он замечал недовольство дочери. Та сразу видела, что в доме кто-то был: и грязь от обуви в прихожей, и тапки не так стоят, и посуда в раковине от чая, и половички сбиты… - Надоел я тебе, - возражал на её замечания Павел Иванович, - и мне тут не уютно, как бы ты не старалась… - Ну, не знаю, как тебя ещё опекать, - растерянно отвечала дочка, - уж и готовить стараюсь, и каждый вечер тебя в душ провожаю, и переодеваешься в чистое утром, и собаку твою выгуливаю, хоть она во дворе весь день. Ты бы хоть и меня пожалел, папа… Отец отворачивался и вздыхал. - Вот и мать такая была. Чистюля, аж до тошноты. И тут нельзя разуться, и там нельзя лечь, всё по её законам… - ворчал он. - А нет её – и ты еле очухался… - указала ему дочь. С возрастом надо смиряться, папа. Ну, что тебе твоя собака? Спать с ней привык? Так это не сон, а мучение одно. И к тому же не гигиенично. А у меня, к тому же, аллергия на её шерсть, - говорила Галина. - Да ты никого бы в дом не пускала, ни собаку, ни моих друзей… - снова жаловался Павел Иванович, - а я так привык жить, и не собираюсь менять пока свои правила. - Ох, и характер у тебя! – улыбалась Галя, - ну, ну. Как в санатории живёте оба, что ты, что твой Фокс. А мне и ласкового слова не скажете… - Ну, нет, конечно, спасибо тебе… - качал головой отец, - я ведь понимаю, что больше никому не нужен… Когда Павлу Ивановичу сняли гипс, и он начал уверенно наступать на ногу и ходить, то сразу же заторопился домой. - Может, хоть собаку пока оставишь? Ведь ему тут лучше, - попросила дочь, - а тебе уже не легко с ним гулять три раза в день. - Ну, уж нет. Друга я не брошу. Будет хоть с кем слово сказать. Ну, пока, дочка, - Павел Иванович уехал на такси домой. А через день дочь принесла ему продукты. Она заглянула в квартиру. Там было всё по-прежнему: на полу шерсть от собаки, в кухне стол завален тарелками с остатками еды, в мойке – посуда. - Что это тут было вчера? – поразилась Галя. - А, это мы с друзьями отмечали моё выздоровление! – бойко и весело заявил Павел Иванович. - Ну, значит, выздоровел? Точно? – засмеялась дочь. - Конечно, как видишь. - А футболка-то что надета задом наперёд, папа? - А, это я не смотрюсь в зеркало, вот и не видно, да какая разница… - забормотал Павел Иванович, - а ты что тут пришла? Свои порядки наводить? Мне этого не надо! Я сам. Дочь кивнула, и сразу ушла. Павел Иванович закряхтел и сел на стул у окна. Он смотрел на уходящую Галину, его девочку, вспоминал, как она была малышкой и слушалась его. А теперь… вон какая взрослая уже. И скоро ей тоже на пенсию – уже и не слушается. Обычно Галина, уходя, оглядывалась на окно родителей и махала рукой. «А сейчас вот, и не повернулась. Обиделась, значит. Вон как пошла быстро, и не посмотрела на окошко, хотя знает, что отец на неё глядит», - думал Павел Иванович, и поджав губы, вздыхал. - Что, скажешь, я не прав? – повернулся он к Фоксу. Пёс поскуливал, просясь на прогулку. С трудом Павел Иванович оделся, взял Фокса на поводок и вышел в парк. Как назло, не прошло и двух недель, Павел Иванович простудился, попав под дождик. - Ты как дитя малое, - снова укоряла его Галя, - ну неужели зонта нет? Вон два висят в прихожей. - Так я не думал, что дождь пойдёт…- оправдывался отец, - я и не смотрел прогноз погоды… Галя вздыхала и ухаживала за отцом. А когда он поправился, то сделала у него генеральную уборку. Всё это время она приезжала к нему дважды в день, чтобы выгуливать пса. - Послушай, папа, может, на зиму ко мне? – уговаривала она отца, - далеко мне до тебя и перед работой, и после работы ездить… А нанимать никого ты не хочешь. Где все твои друзья? Вот и помогли бы, кто близко. - Мои друзья могут только разговор поддержать, они еле ходят, хуже меня, все с тросточками… - вздыхал отец. Наступила гололедица первых зимних морозных дней. Снега большого ещё не было, а лёд держался на асфальте, на тропинках, и ступеньках магазинов. Галина категорически забрала к себе Фокса. - Не хватало, чтобы ты ноги себе переломал, сиди дома, а я буду приезжать к тебе через день, готовить и убираться, - скомандовала она твёрдо, и Павлу Ивановичу пришлось подчиниться на этот раз. Однако он очень скучал по своему Фоксу, всё звонил дочке и спрашивал о нём. - Ты бы лучше о внучке так беспокоился, о правнуке. А с собакой что может случиться? Радуется он первому снегу, бегает по двору, ест вволю и играет с соседским щенком, который подлезает под калиткой, приходя к нам в гости. - Ох, как там у вас весело, - говорил отец, но проситься снова жить к дочери ему не позволяла гордость. - Ничего, скоро и тебе станет весело, - как-то ответила ему дочь. Но Павел Иванович не понял её намёка. А Галина через две недели приехала к нему и сказала: - Ну, собирайся. Поехали в гости. - Хорошо, я как раз хотел навестить своего пса. Поговорить по душам, - обрадовался Павел Иванович. Когда он вошёл во двор дочери, то сразу заметил перемены. Летний домик, стоящий в углу двора, был обновлённым. - Узнаёшь? – улыбнулась дочь. - Не пойму, что ты с ним сделала? Перестроила? Мастеров нанимала, что ли? Обшивка – значит, утеплила? – рассматривал дом старик. - Всё так и есть. И утеплила, и ремонт освежила. Конечно, он маленький. Но там комната – студия с небольшой кухней, душем и туалетом, что очень важно. Тёплые полы. А главное – телевизор и окошко во двор, на вольер Фокса. Проходи. Отец прошёл в домик и поразился чистоте и уюту. - Когда ты всё это успела сделать? И как тебе это в голову пришло? Это же настоящий номер люкс, со всеми удобствами! - Главное, что он очень тёплый. И оба дома рядом. Если нравится, то оставайся ночевать тут, с нами… - улыбалась дочка. Это дом для тебя и Фокса. Спите вместе, как привыкли. А ко мне в дом только тебя приглашаю. Милости прошу. - Так. Надо бы попробовать, привыкнуть поначалу… - попросил отец. Прошла неделя. Папа был очень доволен. Фокс теперь бегал во дворе свободно, и решено было его в вольер не запирать больше. Павел Иванович пускал его и в домик, где они грелись, ели, спали на диване. - Ну, что папа? Как дела? – спрашивала Галя, возвращаясь с работы. - Всё отлично. Я тут картошки сварил и курицу пожарил. Садись ужинать, Галочка. Косточки складывай вот в эту миску. Они пойдут для Фокса… - заботливо говорил отец, садясь к столу в большом доме. - Господи, как хорошо-то… Уже и не помню, чтобы и за мной кто-то ухаживал. Вот это да… - протянула Галя после ужина и обняла отца. - Всему своё время, - отец стал мыть посуду, скрывая волнение. Дочка от всего сердца поцеловала его. Как в детстве… - Заслужила, значит… - засмеялась Галя, - эх, видела бы нас сейчас мама… Порадовалась бы. Отец вздохнул и, накинув куртку, собрался выходить во двор. - Ты куда? К Фоксу? – спросила дочь. - Да, ты отдыхай. А мы с Фоксом пойдём свой сериал смотреть. Уже наше время. - И Фокс сериал смотрит? – спросила Галя, улыбаясь. - Ага, первые пять минут, а потом храпит, как мужик. Громче меня, - кивнул Павел Иванович и ушёл. Во дворе сыпал пушистый снежок. Фокс запрыгал возле хозяина, пока не получил куриные косточки. А Павел Иванович смотрел на берёзу, покрывшуюся снегом, и говорил: - Смотри красота какая, Фокс… Настоящая русская зимушка. И всё это для нас. Ох, как хорошо. Спасибо, Галочка. Послал же Бог мне такую дочь. И добрая, и умная, и заботливая…Вот счастье.

Они, конечно, мерзавцы. Гнусные твари. Хитрые и коварные. Когда у нас завелась собачка, я постановил: ест только своё, в урочное время, никаких подачек, никаких этих сидений у ног во время еды и несчастных глазок. Так всё и было. Примерно дня три. Потом я не смог выносить несчастные глазки. Теперь эта зараза несется за мной на кухню всякий раз. И если я режу сыр – несчастные глазки уже тут как тут. Приходится давать сыр. А так же ветчину, колбасу, творог, рыбу, мясо из плова. Но было и другое железное правило – никаких лежаний с нами в кровати. Терпеть не могу зверей в кровати. Есть уютная лежанка – вот там и место. Это правило соблюдалось неукоснительно. Месяца три. Потом наступила зима, Лина сказала, что Вине холодно, что ей надо греться. Ну и рядом с кроватью уже сидели несчастные глазки. Как самый последний аргумент. Ладно, сказал, я. Но спит пусть только рядом с тобой, мне этого не надо. Так всё и шло. Виня никогда не влезала на мою территорию. В целом меня это устраивало. Тем более, что чихуахуа места особо не занимает. А вчера Лина отправилась тусить с подругами. Куролесила долго, сказала, чтобы я не ждал. И я лег спать. Виня, как очень воспитанная, устроилась на своей лежанке. Только уснуть я не мог. Я представлял в темноте несчастные глазки. Ворочался. Мучился. Наконец включил свет и позвал: «Виня!». Она подняла голову. Но ко мне не пошла. Несчастные глазки. Тогда я быстро вскочил, схватил Виню, положил рядышком, укрыл одеялом, погладил: «Спи, милая, спи». Так мы и уснули, обнявшись. Мерзавцы. Гнусные твари. Автор: Алексей Беляков #рассказы

Пицца "Четыре сырa, одна опa" #кошки

#котята

С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ!

#кошки