Предыдущая публикация
«Правда», 26 февраля 1943 года
Каждый день в Лозовой пропадали люди. Домашняя хозяйка выходила на базар и не возвращалась. Мужчина утром отправлялся на биржу труда, и больше его не видели. Мальчик выбегал к товарищу и пропадал бесследно.
Редкая семья в городе не оплакивала пропавшего без вести. Родные толпились около обнесенного колючей проволокой серого здания лозовской полиции и часами на морозе тщетно добивались ответа: жив или расстрелян?
Тревожные слухи волновали город. По ночам из полиции на автомашинах и санях вывозили трупы казненных. Как только стемнеет, из подвала доносились приглушенные стоны и выстрелы.
Советская пехота во время атаки в городе Лозовая Харьковской области .
Еще в городе шли рукопашные бои, а люди уже бежали к серому зданию, обнесенному проволокой. Кто-то выбил топором двери здания полиции, и взволнованная толпа устремилась по узкому коридору.
На каждой двери прибита табличка на двух языках — немецком и украинском: камера №1 — одиночная, камера №2 — партизанская, камера №3 — для военнопленных. И вот последняя, самая большая — камера №4 — для гражданского населения.
К камере трудно пройти. Весь пол в коридоре устлан трупами. Они навалены друг на друга, окровавленные, раздетые догола, истерзанные.
Пробираемся к камере. Двери раскрыты, и нашему взору открывается страшная картина. Камера завалена трупами. Они лежат на каменном полу, на нарах. Под ними — изуродованные, в синяках, с перебитыми костями. Вот лежит молодая женщина. Её лицо сплюснуто ударами приклада. Вот раскинулся юноша. У него выколот правый глаз. У самых дверей застыл пожилой мужчина. У него перебиты обе ноги. Десятки людей были расстреляны прямо в камере на глазах друг у друга в последний вечер хозяйничания немцев в Лозовой.
А сколько было расстреляно до этого в подвале, в заснеженной степи?
В этой куче изуродованных, обезображенных тел даже матерям трудно разыскать своих детей. Люди разбирают трупы, вглядываются в лица, стремятся по приметам опознать своих.
Мы вместе с Анастасией Михайловной Перепадиной ищем трупы двух ее сыновей — Вали и Лени. Мать всё повторяет нам: «Они у меня были в одинаковом белье». Она осматривает тело за телом, но её мальчиков нет. Может быть, их увезли?
Но вдруг Анастасия Михайловна, как вкопанная, застывает у стены. Мать не в силах вымолвить слова. Она не плачет, а только показывает пальцем на детский рисунок. Мы смотрим: ногтем или палочкой на штукатурке стены выцарапаны домик с забором, елка и солнце с лучами, а под рисунком надпись: Леня Перепадин — одиннадцать лет. Труп Лени мы нашли под нарами. Валю мать также обнаружила под грудой тел. У него были разбиты ударами сапог грудная клетка и череп. Мария Андреевна Соколовская опознала своих мальчиков — Володю и Колю. Анастасия Герасимовна Мартьянова — своего сына Толю.
Все они были друзьями. Вместе их схватили за то, что они подобрали сброшенную с самолёта советскую листовку с радостной вестью о наступлении Красной Армии.
В камеру для гражданского населения бросали рабочих железнодорожного узла, служащих советских учреждений, колхозников и школьников. Преступление этих людей состояло в том, что они были украинцами и русскими, любили свою страну и при немцах остались верны Советской власти.
Мы вышли на улицу. В разных направлениях люди несли на руках, тащили на санках тела замученных в камере №4. Прохожие и бойцы останавливались, снимали шапки, присоединялись к родным убитых, помогали нести тела, обнимали плачущих матерей, утешали их своим словом. Весь город дышал ненавистью к врагу.
В полдень Лозовая хоронила жертвы фашистского террора. В одну братскую могилу сложили погибших.
Бой уже шел далеко от Лозовой. Орудийные раскаты звучали там, как салют павшим. Они несли возмездие проклятым гитлеровским убийцам. // Д.Руднев. Лозовая, февраль. (По телеграфу).
Следующая публикация
Комментарии 12