#натальяартамонова

Иван Яковлевич, любуясь своей снохой, в душе удивлялся:
«Сын мой рыжий, как мухомор, ростом ни два ни полтора, а девку отхватил- всем на зависть. Мало того, что красавица, но и характер золотой: уступчива и благоразумна,заботливая и ласковая.
Свекор отмечал: «Надо же! День
и ночь шепчутся, смеются, лапаются, наверное, и грешат не раз в неделю. Что же она в Денисе нашла?
Я в молодости видным был, а счастливым стать не смог по одной причине: рано согрешил не любя. Думал стерпится, слюбится, а вышло наоборот. Чем дольше жили, тем дальше друг от друга отделялись».
…Как-то при очередной ссоре Иван замахнулся на жену, так она огрела его так, что зазвенело в ушах. Сама рубанула и тут же на все село заорала:
— Помогите, убивает!
Иван выбежал от позора в баню, она закрыла дверь и ночевать его домой не пустила. После перемирия он спросил:
— А зачем ты кричала, что тебя убивают, если ты меня сама огрела так, что пар из ушей пошел?
— Мне тебя не жалко, мало огрела.
Иван смотрел на свою жену и думал, видимо так опротивел, что убить готова.
Душевной близости между ними никогда не было, не делились они своими переживаниями, мыслями, тревогами да и радостью тоже.
Каждый жил сам по себе. Иван работал стекольщиком, столяром и повидал много семей. Видел богатых и совсем бедных, видел озлобленных на весь мир и добрых. Он говорил, что есть дома со ставнями нараспашку, а есть с зашторенными окнами, а его дом с заколоченными окнами.
«Столько лет живу, а так и не познал, что такое женская ласка, нежное отношение, открытость».
Жил в достатке, имел трёх сыновей, и все они были очень добрыми, работящими и непьющими. Иван тоже не уважал эту заразу. Он всегда говорил, что можно пить, а можно выпивать, а можно просто нюхать.
«Так я лучше буду ноздри щекотать, чем в горло водку пропускать, а потом пьяный человек не может ни за речью, ни за руками уследить и принесёт горе в первую очередь себе».
Он старался быть к жене ласковее, внимательнее, но Даша тут же его обрезала:
— Ты что лезешь? Делами займись!
И все желания у Ивана тут же пропадали.
Со стороны всем казалось,что семья как семья, а по сути ее не было. Могли молча встать, молча позавтракать и каждый без слов уходил на работу. Вечером двумя словами перекинутся, и спать, отвернувшись друг от друга.
Иван понимал, что так не должно быть, но жена, когда он начинал поднимать тему, слышал ответ:
— Ты что, голодный, грязный ходишь, или я не работаю, что тебе не хватает? Давай спи!
Так проходил год за годом. Сыновья подрастали, женились, отделялись. С ними остался жить младший.
Сам Иван женился очень рано, так как Даша забеременела, что считалось тогда большим позором. Ее отец чуть ли его не удушил.
Внешне Даша была симпатичной, и рыжий цвет волос и веснушки ее нисколько не портили, а наоборот делали привлекательной, но ее холодность, нежелание идти на близость отталкивали Ивана, и со временем они не только не привязались к друг другу, а окончательно охладели.
…И вот сейчас, глядя на сына, на их воркование и нежные отношения, Иван сожалел, что сам такого на своей шкуре не испытал. Вот так, чтобы на ушко пошептать, как сын, от чего сноха краснела, а у самой от его слов глаза светились.
Иван видел, как сын не сядет есть без жены, как ждёт ее с работы, как выбегает встречать и, сравнивая свои отношения с женой, понимал, что упустил он свое счастье, и была бы его воля — начал все сначала. Только где это начало, и с кем начинать? Молодость-то не вернуть.
В соседнем селе Варька-вдова наконец-то построила дом. Председатель совхоза вызвал ее в кабинет для разговора.
— Коль хозяина ты так и не нашла, дом строить некому, давай тебе совхоз поможет в этом деле. Мне твоя хибара по глазам бьёт.
Передовик, работяга, а живёшь хуже моего Бобика, чужие… построили избы, а ты свою проносила, не выпила, не закусила. Ни мужа нет, ни со стороны беглеца, давай хоть за твой труд отблагодарим тебя, а то совхозу стыдно: с области едет начальство, все на твой курятник косятся.
Вот так с божьей помощью и построили дом Варьке.
Муж у нее умер от воспаления почек, детей не нажили. Прошло семь лет после смерти мужа, а по сердцу она никого так и не встретила: то пьянь, то жадный, то лодырь.
Дом построили что надо: и крыльцо высокое, и крыша шифером покрыта, горница просторная, из спальни окно в сад смотрело, а уж русская печь белизной сияла, и кухня была просторной.
Доска на полу широкая, и до блеска выстругана. Варя жила пока в старом доме, так как в новом доме не были застеклены окна.
Вот Иван и пришел по просьбе председателя выполнить работу. Сначала не обращал на Варю внимания: баба как баба, платок на голове, кофточка ситцевая аж до подбородка застегнутая, юбка в складку ниже колена. Тихим, ненавязчивым голосом объяснила, какая предстоит работа.
— Ой, что жеж глупая, вы же издалека, да дело к обеду, пойдемте я вас угощу, то есть покормлю, а потом разбежимся по делам, — она даже не стала слушать отказ работника, махнула рукой в сторону старого дома и побежала.
Иван поплелся вслед.
«Да уж, не дом, а сарай, хотя и чистота кругом».
Маленькие косые окна давали мало света, потолок был низким, пол скрипел. Иван сказал:
— Хорошо, что вы в новый дом скоро перейдете..
И тут, с дрожью в голосе, Варя ответила:
— А мне жалко его, я ведь пришла в этот дом к своему любимому. Мне казалось, что дом такой уютный, чистый, ведь в нем жили не только мы, с нами жила любовь, забота. Мне казалось, милый рядом, крыша над головой. Что ещё надо?
А когда муж умер, и дом сразу рухнул, половицы заскрипели, печь задымила, окна покосились, они будто опечалилась, сникли, дом сразу обветшал без хозяина. Новый дом — хорошо, а вот что-то гложет внутри, жалость, наверное, по ушедшему времени. После смерти мужа я не спала, не ела, работой спасалась и разговором с домом. То с печкой поговорю, то со стенами.
Муж очень хороший был, ласковый, работящий, не грубый. Я могла бы уехать, предлагали работать в другом совхозе, а не могла оторвать из сердца то место, где с любимым была счастлива.
Иван заметил, какие красивые бездонные глаза у хозяйки, в них можно было утонуть. То они сияли ярким огнем, когда вспоминала мужа, то становились темно синего цвета, печальными. Иван молчал, он бы слушал и слушал хозяйку.
Отобедав, пошел выполнять свою работу, а Варька побежала на ферму.
Вечером прибежала поздно, Иван сидел на пороге и ждал ее. Издалека увидел бегущую лань: ему хотелось побежать навстречу, но одумался:
«Дурак и есть дурак, распустил слюни. Кому ты нужен? Сделал дело, и дуй к своей сварливой старухе.
Варька приняла работу и пригласила к столу:
— Я и сто грамм вам не предложила, а у меня наливочка есть.
Иван не отказался. Вел себя работник скромно, в основном, молчал. Перед уходом сказал:
— Варя, давай я вокруг дома порядок наведу, а то щепки кругом, обрезки, да и материал остался. В сарай сношу, не гоже тебе такие тяжести таскать, ещё замуж выскочить и родить придется. Варька усмехнулась, махнула рукой и сказала:
— Вот замуж-то навряд, а родить бы — родила.
Дома ждала недовольная жена.
— Ну где ты шляешься, я поела без тебя, эти ускакали куда-то,сноха лишний раз под корову не сядет. Смотрю на нее и поражаюсь: все хаханьки и хиханьки, и этот балбес в ее глаза заглядывает.
Нет, чтобы меня от дел отстранять, а они все ещё не нагулялись никак.
Даша ворчала и ворчала, а Иван ничего не слышал: перед глазами стояла Варвара.
Через день Иван пошел к Варе, ничего не говоря жене. Хозяйки дома не было, и он, засучив рукава, приступил к работе.
Доски сложил в стопочку, крупную щепу для растопки печки сносил ближе к дому, опилки затарил в мешки и отнес в сарай, где Варвара держала боровка. Увидев Ивана, Варя вскрикнула:
— Ну что же вы полный день работаете, а дом-то закрыт, ни чая попить, ни щей похлебать.
Ох, как же так, вы же устали, вы же уморились, а сколько сделали! А порядок-то какой навели!
Она охала, а Иван ею любовался. Никогда в жизни от жены не слышал похвалы, а тут столько внимания, что Иван растерялся, весь побагровел, а сам готов был дальше слушать ее оду:
— Ну щей похлебать я не против, но только с тобой, ты же тоже голодная, вот вместе и будем трапезничать.
Они друг на друга поглядывали и улыбались. В глазах Вари Иван прочитал благодарность. Иван совсем не спешил домой.
— Можно я немного отдохну после сытного ужина и рюмки наливки? Когда работал, усталости не чувствовал, а сейчас меня сморило, и лень на плечи села.
Хорошая ты баба, внимательная, заботливая, ладная, теплый взгляд у тебя. Ну ты ничего плохого не думай, мне хорошо быть здесь и за гостя и за работника. Если надо тебе чем-то помочь, я найду время, помогу с великой радостью.
Варя кивнула:
— Поздно уже, жена будет переживать. Ты очень совестливый, не наглый, работящий, ох и счастливая твоя жена. Представляю, как вы воркуете, это же счастье жить одними заботами, радостям. Ты, видать, никакой работы не боишься, ухватливый, как мой муж, а со спины вовсе как он. Знаешь, ты меня вернул в то счастливое время, когда я была любимой женой, когда чувствовала защиту, заботу.
А сейчас смотрю на новый дом и думаю, а ведь я одна, никто вместе со мной не порадуется, никто не встретит и не проводит.
Варька откровенничала, и Ивану хотелось ее обнять, снять платок, уткнуться лицом в ее волосы и вдыхать запах, ему хотелось в свои объятия вложить огромное спасибо за то, что она ему открыла свою душу, что доверила свои переживания, связанные с одиночеством, но и он одинок, и его сердце жаждет любви и нежности.
Он подошёл к Варе, обнял крепко-крепко. Уж что там творилось у них в душе — никто не знал, но ночевать он домой не пошел.
Утром жену дома не застал, сноха сказала, что вечером мама орала на него, попало и им, кричала, что всех выгонит, что ждёт его голая кочка.
— Я не поняла, что это за кочка.
Вечером жена ворвалась в дом как вихрь. Уж откуда она узнала, где был Иван, хотя к одиноким был всегда повышенный интерес.
Наверное, кто-то его видел около дома Вари. Видимо, быстро разлетелась весть, кто помогает вдове. Даша кричала, что ненавидит его, что сыновья ему переломают ребра, а потом уткнулась лицом в свои руки и заголосила.
Она кричала, что позор он принес и ей, и своим детям, что лучше бы он сдох.
Иван молчал, а потом его понесло:
— Не знаю, может быть, мне нет прощения, но я не сожалею, ведь нет у нас семьи, ведь прожили мы как чужие. Ты меня не любила, и я тебя тоже, зачем мы сошлись, не знаю.
Конечно, многие так живут, но немногие размышляют как я, немногим встречаются такие как она, не все сожалеют о том, о чем я сожалею. Мне, дураку, сорок с гаком, а я ведь ещё не жил. Сыновья мои хорошие, меня поймут, а вот на счёт голой кочки ты ошибаешься.
Жена молчала, как будто она была согласна с мужем, а в душе ей хотелось уговорить его оставить ту, не думать о ней, забыть и начать добрые отношения, но что-то внутри ей мешало ему открыться, и она крикнула:
— Как знаешь, но я тебя, сволочь, не прощу никогда.
Иван навещал Варю каждый день. Помог перенести в новый дом стол, скамьи, кровать.
Варя на пол постелила половики, а на окна повесила красивые шторки, внутри дома стало очень уютно, красиво и тепло. Вдвоем затопили печь. Варя сняла платок, надела нарядное платье и пригласила Ивана к столу.
— Сначала с тобой новоселье справим, а потом председателя приглашу, подруг и соседей.
Грех на душу беру, что тебе позволяю к себе приходить, но тянет меня к тебе, жду тебя.
Для людей все мы одинокие — падшие бабы, так хоть теперь не обидно будет такие слова услышать.
Варя засмеялась заразительным смехом.
Иван летал как на крыльях, ему было все равно, что скажут люди, дети, он видел перед собой только желанную и мечтал жить с ней.
Ему не было жалко дом, в который он вложил столько труда, он хотел начать новую жизнь.
Сыновья любили мать и отца, но если смотреть правде в глаза, то всегда поражались терпению отца, так как мама всегда ворчала, ей трудно было угодить, ходила с постным выражением лица, в доме никогда не было праздника, только работа, работа и работа.
Они видели, как отец иногда хотел обнять мать, так она отшвыривала от себя его руки и стыдила его. Поэтому отца они понимали и жалели, но все равно, они мало верили в его счастье с Варей.
Люди осудили и Варю, и Ивана. Один только председатель пожелал Варе семейного счастья в новом доме. Ей перевалило за тридцать лет, она думала, что если не заладится жизнь с Иваном, но может быть получится хоть родить.
Но жизнь не то что заладилась, они настолько понимали, жалели друг друга, что ни одной секунды не сожалели о принятом решении жить вместе.
Со временем языки людские перестали их осуждать и начали их отношения ставить в пример. Варя забеременела, и радости не было предела.
Сын Ивана тоже сообщил, что ждёт пополнение. Даша смирилась с уходом мужа и в душе его понимала.
Ведь Ивана позвала любовь, он сильный мужик, не побоялся перемен, не боялся остаться, как она говорила, на голой кочке. Он жил в доме с распахнутыми окнами, в доме, где всегда слышался смех, где царила любовь.
© Автор:
Наталья Артамонова
Спасибо за ваши комментарии и лайки👍 🤨💕🤔🧐