МАРКОВА (КУНГУРОВА) ГАЛИНА ФИЛИППОВНА

Напишу про свою жизнь…
Я родилась в 1933 году 30 декабря. Было у меня три брата и сестра. Еще сестра и брат, но они умерли маленькими еще в тридцатые годы. Жили мы в Скородуме, так называлось наше село. Мне было примерно 4 года, нас отец перевез в Велижанский район с. Бухтал. В деревнях жили плохо, так вот искал, где получше жизнь. В 1939 году родился брат. Отец заболел, в 1940 году положили его в Тюмень в больницу. Немного полежал и там умер. Нас с мамой осталось пять детей. Младшему Володе был 1 год, мне было 6 лет, Сестре Клаве 8 лет, брату Феде 10 лет, а старшему Коле 14,5. Мама заболела, есть было почти нечего. Была у нас корова, так вот и выживали. Все были маленькими, а надо кормить корову. Мама с братом косили сено. В 1942 году мама умерла. Мы остались одни. Брат старший Николай работал на лесозаводе пилорамщиком, ему уже было 17 лет. Соседка подоит корову, мы напьемся молока, и вся наша еда. Вскоре приехала тетя из Скородума и нас увезла к бабушке. Был еще дедушка, отца отец. У мамы родни не было, она тоже была сирота. Жила у тети. Брата маленького взяла тетя, она жила с нашей бабушкой. Шла война, у них тоже есть было нечего. Ходили в лес, рвали боярышные листья, сушили их, делали лепешки. Копали репейные корни, варили и ели. Ходили на луг по лук полевой и жарили его в молоке. Вот такое было кушанье.
Меня взяла на воспитание чужая тетя. Она жила одна, у нее детей не было. Надо было меня одевать. Я первый класс закончила, и она сказала: «Иди к Вареньке.»Варенька – это сестра моего дедушки. Она была уже старая. Я ходила почти голодная. Летом морковь поспеет, ее наемся. Картошка осенью сгнивала, шли сильные дожди. Она порежет пластиками, зальет молоком и в печку поставит тушить. Я нехотя, но все равно ела. Один раз я еще спала, а она ушла куда-то. Я встала, есть хочу. У нее была сварена редька мороженая, я ее наелась. Осенью ходили колос собирать. Она сушила и молола на жерновах. Это как ручная меленка. Я у нее прожила зиму, закончила 2-й класс.
Нас в деревне было пять человек сиротых. И отправили в детдом в с. Денисово вместе с младшим братом. Он жил в младшей группе, а я в средней. Когда нам реденько давали по шоколадной конфетке, так я не ела, а ему уносила. Потом нас разъединили. Меня оставили здесь, а его отправили в детдом с. Кукушки. Я целую неделю ходила, можно сказать, ревела. Мне его сильно жалко было. Ну в детдоме давали хоть хлеба, по кусочку сахару и масло. Это был завтрак. Кормили не очень важно. Летом мы ходили в лес по ягоды. Все жили дружно. Никто никого не бил. Садили картошку, копали, пололи, все делали сами. Ходили дежурить в столовую, мыли посуду, мыли пол. В группе тоже мыли сами пол. Пол был некрашеный, так мы с песком его шоркали, он у нас был желтый. Никто нас не ругал. Воспитатели были хорошие. Мы, куда хотели, туда и ходили, плохого ничего не делали. Жили, как дома у мамы.
Потом в 1948 году в Тюмень приехали набирать в Ковров рабочих на ткацкую фабрику. Кому было 15 лет, стали отправлять. Мне в ту пору еще не было 15-ти, но я стала проситься, чтоб меня тоже отправили. Мы в Исетск к врачам на проверку ходили пешком.
Из детдома с. Денисово мы ходили в Исетск пешком вступать в комсомол. Нам было по 14 лет. Я смозолила ноги, это было в феврале, отстала от девчонок, шла и ревела. Почему так делали? Ведь можно было приехать к нам тем, кто нас принимал в комсомол.
Весной нас отправили всю группу в Кукушки за хлебом, потому что бык не мог идти по лужам. А мы шли в валенках. С утра еще не таяло, а пока шли, сильно растаяло, и мы шли по лужам. Валенки промокли. Мы выльем воду из них, идем, опять большая лужа. Так и дошли до деревни Кукушки. Пришли в пекарню. Нам дали по одной или по две булки, чтоб мы принесли домой к обеду. Нас даже не покормили, но мы боялись съесть кусочек хлеба. Пришли к вечеру. Прошли 18 км, устали сильно, шли в мокрых валенках.
Когда растает снег, просохнет, мы ходили с девчонками на пашню, собирали крахмальные картошки и ели. Казались вкусными.
Была у нас воспитательница Мария Ивановна. Она была добрая. У нас в группе было подполье, там была спущена картошка. Воспитательница нам разрешит достать картошки, мы в печку набросаем, она испекется, и мы едим вечером печенки. Так что все равно было весело. Воспитатель нас уложит спать, пойдет домой, нас всех поцелует. В ограде у нас были сделаны клумбы для цветов, и у каждой грядка, мы ухаживали.
В детдоме у нас еще работала воспитателем Александра Максимовна Осколкова. Это ее девичья фамилия. Она мать Коптяевой Галины Федосьевны. В войну она была на фронте. Еще была медсестра Анфиса Николаевна, она тоже была на фронте. Она сестра Гарманова Владимира Николаевича и тетя Сашиной Тамары Александровны. Еще была воспитатель Щекина Елизавета Ивановна, она тоже на фронте была. Все были хорошие, молодые.
В 1943 году старшего брата взяли на фронт. Брат и сестра остались жить одни у чужих людей. Держали корову. Им тогда было – брату 13 лет, а сестре 11 лет. Она доила корову, сено ставили.
В 1946 году старший брат пришел с фронта, тогда он забрал к себе сестру и брата к себе. Жили они в Скородуме, теперь Рассвет, у бабушки и дедушки. У них было 4 сына, и они все погибли, трое – на фронте, а наш папа умер до войны. У бабушки, наверное, болело сердце, а она не лечилась, так и походя умерла в 1949 году. А дед еще жил 6 лет, умер в 1955 году в январе.
Из детдома нас стали отправлять, мы шли пешком в Богандинку. Нас сопровождала воспитатель. Она была денисовская Евдокия Иосифовна. , была еще молодая. Я шла босиком, да и девчонки шли босиком. Потом дорогой мне воткнулась в пятку большая заноза. Меня воспитатель посадила на телегу. А в телегу был запряжен бык. Тогда все на быках ездили и работали. Доехали до Богандинки, а у меня нога сильно заболела, поднялась температура. И никто мне ничего не помог. Пошли на железнодорожный вокзал, чтоб доехать до Тюмени. Приехали в Тюмень, нас поселили в школе, где-то в подвал. Я там лежала на голом полу, и ко мне никто не подходил. Я ничего не ела. И ногу мне никто не лечил. Потому что я не говорила, что у меня болит нога, боялась, что меня куда-нибудь отправят. Потом нам выкупили обед в столовой, а я сильно болела из-за этой ноги. Потом кое-как дошла на пальчиках до столовой, все уже пообедали. Я зашла, на столе стояла моя порция, но я только посмотрела, а есть не стала, потому что не хотела, была температура. Ушла обратно кое-как. Так нас больше не кормили. В поезде я лежала на полке. Мне принесут черного хлеба полбулки и все. Я его отдам девчонкам. Те, которые нас набирали, им дали деньги, чтоб нас кормить, а они деньги себе забрали. Когда нас привезли в Ковров, то говорили, что их уволили. Тогда тоже питание было неважное. Нас кормили в фабричной столовой. К обеду давали похлебку, на второе капусту тушеную, да кильки немного.
Нас поставили к старым ткачихам поучиться. Потом мне дали два станка. Я успевала, брак не делала, план выполняла. Мне потом дали четыре станка, и так дошло до десяти станков. Я не стала в столовой питаться, захотелось самостоятельно. Мне дали 50 рублей. А у меня платья, которые дали в детдоме, износились. Я на эти деньги пошла на базар и купила опять же старое платье, а на питание заняла денег. Ела только черный хлеб с водой. Еще хуже себе сделала. В магазинах тогда ничего не было. За хлебом стояли в очереди, и то черный. Это были 1948- 1949 годы. Потом я стала зарабатывать деньги, стало лучше. В 1950-х годах появился белый хлеб. В пачках продавали пшенную кашу, так мы ее все покупали, заваривали и ели. Приоделась, купила на пальто летнее и зимнее, появился в магазинах материал, купила на платья. Еще работала и училась в вечерней школе, потому что у меня не было семи классов. А мне хотелось закончить.
Никто меня не посылал, родни никакой не было, вся родня жила в Сибири в д. Скородум.
Шесть лет проработала и сдумала увольняться. Мне тогда было уже 20 лет. 7 классов закончила. Надо было дальше учиться, так сдумала уехать. Работа была трудная. Такой шум, в цех заходишь и затыкаешь уши. Стоит сильная жара. Мы сначала все пить хотели от этой жары, потом привыкли. Из цеха выйдешь на улицу, так голова такая тяжелая. Там стаж работы был только 20 лет. Подружка моя Лиля проработала долго, так она потом оглохла. Мы сней переписывались, она умерла в 2005 году. А другая подруга Шура, обе они в детдоме жили вместе со мной и в Коврове жили вместе. Мы все еще с ней дружим. Она живет в Тюмени, ездит ко мне в гости. Вот мы уже с 1946 года с ней дружим. Сейчас нам уже по 84 года, нонче будет 85.
Можно еще много написать. Но больше не могу. Заболело сердце и давление поднялось, пока это все писала.
***
Сейчас Галине Филипповне 91 год, это моя мама, она всю свою нелегкую жизнь помнит до сих пор. Февраль 2025. (написала дочь)