Предыдущая публикация
«Заканчивать надо победой»: Рогозин о дронах, СВО и войнах будущего
=====
ВС РФ должны быть усилены войсками беспилотных систем, заявили ранее президент Владимир Путин и министр обороны Андрей Белоусов. По словам сенатора от Запорожской области, командира добровольческого отряда роботизированных электронных комплексов и систем боевого армейского резерва страны «БАРС-Сармат» Дмитрия Рогозина, этот процесс уже идет и в будущем полностью изменит облик российской армии. Рогозин об особенностях нового рода войск, войнах будущего и сроках завершения СВО.
Какими будут беспилотные войска
— Дмитрий Олегович, Владимир Путин заявил, что обеспеченные беспилотниками подразделения Вооруженных сил России нужно вывести в отдельный род войск. Насколько это осуществимо и как должно выглядеть?
— Вопрос о создании нового рода войск уже решен. Сейчас необходимо сделать несколько шагов. В первую очередь, следует разработать и принять концепцию создания, а также применения роботизированных электронных комплексов и систем. СВО дала мощнейший толчок развитию технологий, которые раньше недооценивали. В ходе украинского конфликта произошла военно-техническая революция, сравнимая с появлением танков, пулеметов и авиации, которые изменили характер ведения боевых действий в начале ХХ века.
Сейчас небо буквально кишит БПЛА, активно применяются морские, речные и наземные беспилотники. Все это регулируется системами управления, связи и сходится в едином аппаратно-программном комплексе, который представляет собой прообраз универсальной системы управления боем.
Теперь требуется подготовить нормативный документ, в котором будет классифицировано все то, что называется военными роботизированными электронными комплексами и системами. В нем также должен быть закреплен наработанный опыт создания и применения такой техники, определена система поддержания ее боеспособности и обновления. При этом документ должен быть «живым». В этой сфере постоянно что-то меняется. То, что было эффективно на поле боя три месяца назад, перестает быть актуальным. Кроме того, следует урегулировать материально-техническую часть вопроса, то есть как и кем создается техника.
— Когда определимся с документами, что нужно сделать на практике?
— Второй шаг — это создание заказывающих и довольствующих органов военного управления. Третий — появление структуры, которая регулировала бы вопросы формирования новой отрасли промышленности.
Производство корпусов бронебойно-подкалиберных снарядов
— Стоит ли создавать эту отрасль в условиях санкций? Может быть, проще модернизировать то, что уже имеется?
— На самом деле новая отрасль уже появилась. Это и инициативные разработки так называемого народного ВПК, и продукция уже известных, уважаемых организаций российского оборонного-промышленного комплекса. Появляются инженерные коллективы, которые выходят в авангард, их идеи распространяются. Это и есть новая промышленность, которая к тому же импортозамещается. Полностью сидеть на поставках из-за рубежа невозможно. Страна, которая бьется за свой суверенитет, не может полагаться на несуверенные закупки.
По этой причине нам предстоит проделать большую работу. Новый род войск не будет чем-то отдельным от армии, он приведет к ее обновлению. Возможно, в будущем роботизация серьезно изменит облик традиционных видов ВС — авиации, сухопутных войск и военно-морского флота.
— В таком случае изменится весь подход к ведению боевых действий?
— Конечно. Мы видим, что крупная техника — танки, БМП, корабли, которые строились по опыту прежних войн, — это большие мишени для дешевых дронов. Подготовка бойца стоит дорого, а его жизнь бесценна. Поэтому нужно сделать так, чтобы он выступал в роли оператора и находился вне зоны поражения противника. Уже ясно, куда движется военное искусство и какими будут войны будущего. Люди будут управлять роботами, находясь в защищенных помещениях. Победа будет возможна лишь тогда, когда сапог солдата ступит на землю оппонента, но основная часть вооруженной борьбы будет вестись дистанционно.
Как внедряется новая техника
— Как на практике идет процесс внедрения новой техники?
— Это постоянная работа доделок и переделок. Создать одну большую госкомпанию, которая снабдит все подразделения, к примеру, хорошими средствами радиоэлектронной борьбы, не получится. Хотя бы потому, что противник работает на разных частотах и постоянно их меняет.
Все начиналось с работы дронов в узких диапазонах частот, потом стали использоваться новые диапазоны. Сейчас речь идет о переключении частот управления, видеоканала дрона во время полета. Поэтому на фронте в режиме реального времени в полевых условиях приходится переделывать системы электронного подавления, которые мы получаем от промышленности. То же самое происходит с управлением дронами. Мы проводим радиоразведку, определяем частоты, которые глушит противник, ищем «окна», в которые затем летят наши беспилотники.
Нам приходится оперативно переделывать антенны и системы управления. Противник делает то же самое. Без фронтовых лабораторий, где можно быстро внести изменения в штатно поставляемые комплексы, нам не обойтись. Ждать, когда госкомпания через три месяца изменит свои стандарты производства и привезет то, что ты просил, нельзя. Любое ожидание — это человеческие жизни. Частники реагируют быстрее корпораций, но у них есть недостаток — зачастую отсутствуют мощности для крупносерийного производства.
— Какой есть выход из этой ситуации? Как вы решаете проблему в своем подразделении?
— Выход — совершенствовать фронтовые мастерские и двигать промышленность ближе к зоне боевых действий. В добровольческом отряде «БАРС-Сармат» в полевых лабораториях за счет большого количества специалистов мы очень быстро переделываем изделия, которые поступают к нам от промышленности. Мы также помогаем воздушно-десантным войскам, всей группировке «Днепр». В этом и заключается основная особенность нашего подразделения — мы работаем на всю группировку.
Наш отряд состоит из двух частей. Первая — это научно-производственный центр, где работают программисты, инженеры, конструкторы, технологи, а также операторы станков ЧПУ. Вторая часть — крыло из трех рот боевой апробации. В основном это опытные бойцы, люди, окончившие школы операторов БПЛА, а также бывшие гражданские специалисты, которые занимаются полевым применением всех новинок. По итогам апробации мы готовим техническое заключение и передаем его руководству вооруженных сил и ОПК. Там уже решают, принимать или нет технику в эксплуатацию, начинать ли серийный заказ.
Кроме того, мы проверяем инициативные разработки различных инженерных коллективов, в том числе изучаем передовой опыт других подразделений. Везде есть свои Кулибины — мы их связываем друг с другом и даем возможность работать на современном оборудовании. Мы также изучаем технику и тактику противника, готовим необходимые заключения.
— Как вы взаимодействуете с «народным ВПК»?
— В нашей стране работает технический совет, в состав которого входят представители Минобороны, промышленности и Общероссийского народного фронта. Они отсматривают инициативные разработки и направляют нам на боевую апробацию.
Ни один полигон не может показать, насколько в реальных боевых условиях будет эффективно то или иное средство. Нужна именно боевая работа, выход на линию соприкосновения. Во-первых, такие испытания проходят в условиях мощного огневого воздействия противника. Если техника сложная, оператор, находящийся в стрессовом состоянии, может не справиться с поставленной задачей. Поэтому оборудование должно быть простым, удобным и надежным. Во-вторых, идет воздействие средств РЭБ — техника должна работать даже в условиях колоссального количества помех. Создать в комплексе такую обстановку на полигонах трудно.
— Есть ли способы улучшить взаимодействие с разработчиками и производителями?
— Мы принимаем разработчиков у себя, иногда они сами вступают в отряд. В «Сармате» работают около 70 специалистов из разных научных и инженерных коллективов, которые решили войти в состав подразделения и на месте испытывать, а также применять свои разработки. Соответственно, они берут на себя все вопросы взаимодействия и обратной связи с материнской компанией.
Военный инженер группировки войск «Центр»
Мы приглашаем к сотрудничеству инициативные группы, крупные оборонные предприятия, представителей «народного ВПК» и Кулибиных. Это можно сделать дистанционно — готовы брать на апробацию ваши разработки — или войти в наш отряд напрямую. Все контакты для связи с «БАРС-Сармат» находятся в открытом доступе.
СВО на многое поменяла взгляды
— Помогает ли ваш опыт руководства космической отраслью в нынешней деятельности?
— Когда я впервые прибыл на фронт в 2022 году, то осознал, что наш прежний жизненный опыт недостаточен. У меня он большой — работа в правительстве России и в Роскосмосе, где трудились 170 тысяч человек и задачи были международного масштаба. В 1992-м я участвовал в боевых действиях в Приднестровье, в 1994–1995 годах — в Боснии и Герцеговине. Я считал себя опытным человеком, но на СВО все по-другому. Советую руководителям, которые сидят в Москве, съездить и лично посмотреть, что здесь и как. Многие до сих пор сравнивают этот конфликт с Афганистаном или чеченскими кампаниями, но он похож скорее на Великую Отечественную войну или Первую мировую.
После работы в Роскосмосе мне ближе «Орешник» и другие большие, мощные вооружения. Сейчас приходится работать над созданием технических средств тактического звена. Армии сталкиваются друг с другом на таких участках фронта, где продвижение на 100 метров — уже успех. Все усеяно минами, и беспилотники летают так, что головы не поднять. Здесь я на многое поменял взгляды.
— Неужели предыдущий опыт оказался бесполезным?
— Не во всем. Например, я могу использовать наработанные связи в промышленности. Стараюсь быстро помогать армии, сразу обращаясь к членам коллегии военно-промышленной комиссии при правительстве, к коллегам в Минпромторге. Я лично знаю тех, от кого зависит принятие решений. Например, Денис Валентинович Мантуров очень сильно помогает и моментально откликается на просьбы с фронта. В этом моя польза как лоббиста армии.
Когда закончится СВО
— Много ли осталось на освобожденных территориях проукраинских «ждунов»? Что с ними делать?
— Я могу говорить о Запорожской области, которую представляю как сенатор от исполнительной власти региона.
На самом деле проблема не в «ждунах». Везде будут те, кто ищет место потеплее и смотрит, чья возьмет. Нам нужно концентрироваться не на них, а на воспитании подрастающего поколения, на школах и образовании. С момента разделения СССР прошло больше 30 лет. Это полтора поколения, которые выросли в украинском государстве с бандеровской идеологией. Нужно растить новые поколения в российском и антибандеровском русле. Когда люди поймут, что Россия вернулась навсегда и никогда не уйдет, все «ждуны» выведутся.
Идет смешение населения, многие приезжают сюда из Крыма, где люди очень сильно мотивированы поддерживать Россию. Когда закончатся боевые действия, тут останется много военных, которые заведут семьи или перевезут сюда близких. Общая ситуация выправится, это вопрос времени.
— Может ли украинский конфликт перейти в столкновение с НАТО и стать затяжным?
— Это разве еще не происходит? В боевых расчетах, которые бьют вглубь нашей территории теми же HIMARS и ATACMS, находятся не украинцы, а американцы и европейцы. Мы ведем разведку, слышим их переговоры. Они говорят на английском, французском и немецком языках, достаточно часто на польском. Они уже влезли в этот конфликт, идиоты. Поэтому у меня нет никаких сомнений, что он не закончится завтра.
Чтобы получить гарантии безопасности для детей и внуков, мы должны довести СВО до конца, додавить то, что не было сделано еще в 1950-е. Замирение даст противнику передышку — он усилится, а затем все возобновится. Поэтому заканчивать надо именно нашей победой. Никаких компромиссов быть не может.https://news.ru/russia/zakanchivat-nado-pobedoj-rogozin-o-dronah-svo-i-vojnah-budushego/
Следующая публикация
Нет комментариев