Предыдущая публикация
МЕДИЦИНА В ГОДЫ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ
Уместно напомнить, что к началу Великой Отечественной войны в армии было всего 12 418 кадровых военных врачей, а было призвано из запаса в ходе войны более 80 000 врачей. Поэтому во время войны кадровые военные врачи любого уровня и любой специальности должны суметь объединить усилия своих коллег, призванных из запаса, научить их действовать в специфических и сложных военно-полевых условиях.
Опыт войны показал, что за каждой «вынужденной» ошибкой в планировании медицинского обеспечения войск, несвоевременно принятыми и реализованными решениями стояли жизни и здоровье тысяч и тысяч пораженных в бою и больных. Это еще раз подчеркивает актуальность и значимость вывода о том, что начальник медицинской службы, несущий всю полноту моральной и юридической ответственности за правильность и своевременность принимаемых решений, должен владеть необходимой ему для этого и достаточно полной оперативной информацией.
Несомненно, главный вклад медицинской службы в Победу – это возвращение в строй большого числа раненых и больных. Хорошо известны относительные данные о том, что медицинская служба вернула в строй 72,3% раненых и 90,6% больных солдат и офицеров. Абсолютное число раненых и больных, возвращенных в строй за все годы войны, составило около 17 млн. человек.
Если сопоставить эту цифру с численностью войск Красной Армии на советско-германском фронте в годы войны (от 3 млн. 394 тыс. человек к 1 декабря 1942 года до 6 млн. 700 тыс. человек к 1 января 1945 года), становится очевидным, что война была выиграна в значительной степени солдатами и офицерами, возвращенными в строй медицинской службой. Героический труд, невероятные усилия тружеников тыла дали армии необходимое количество танков, самолетов, вооружения, других материальных средств. Но обеспечить восполнение потерь в личном составе, постоянное укомплектование армии, а тем самым ее боеспособность могла только медицинская служба».
Начало войны застало медицинскую службу Советской Армии в ходе перестройки организационно-штатной структуры и пересмотра на основе опыта советско-финляндской войны ряда положений, регламентирующих ее деятельность в военное время.
Исходя из ошибочной доктринальной установки – ставка на ведение войны «малой кровью» на чужой территории – военно-медицинская инфраструктура (основные склады, мобилизационные запасы, лечебные учреждения) формировалась и размещалась вблизи старой границы (на территории Белоруссии, Украины, под Смоленском).
Около 40% всех врачей и 36% больничных коек, то есть более 1/3 общего их ресурса, которым располагало советское здравоохранение в 1940 году, находилось в западной части страны, прилегавшей к государственной границе. В результате медицинская служба уже в первые месяцы войны потеряла значительную часть своих сил и средств. Нарушилось развертывание коечной сети Действующей армии за счет формируемых с началом войны эвакуационных госпиталей.
Требовалась срочная переподготовка специалистов, не каждый гражданский доктор мог быть «полноценным полевым врачом». Для медицинского военного госпиталя необходимо минимум три хирурга, но в годы начала войны это было невозможно, на обучение врача требовалось более года.
«Руководящий состав военно-медицинской службы, начиная с начальника медицинской службы дивизии и кончая начальником медицинской службы фронта, кроме специальных медицинских знаний должен обладать и военными знаниями, знать природу и характер общевойскового боя, методы и средства ведения армейских и фронтовых операций. Таких знаний наш руководящий медицинский состав не имел. Преподавание военных дисциплин в Военно-медицинской академии ограничивалось главным образом пределами соединений. К тому же большинство врачей окончили гражданские медицинские институты. Военно-оперативная подготовка их оставляла желать много лучшего» - писал генерал-полковник медицинской службы Ефим Смирнов.
«В июле 1941 года началось дополнительное формирование эвакогоспиталей на 750 000 коек. Это составляло примерно 1600 госпиталей. Кроме того, с начала войны по 1 декабря 1941 года были сформированы 291 дивизия с медсанбатами, 94 стрелковые бригады с медико-санитарными ротами, 380 подвижных полевых госпиталей, 38 рот медицинского усиления, 12 госпиталей для лечения легкораненых, 37 управлений полевых эвакопунктов, 79 эвакоприемников. В 1941 году, если не считать медико-санитарных рот стрелковых полков и семидесяти шести отдельных танковых бригад, было сформировано более 3750 медицинских учреждений, каждое из которых должно было иметь минимум от 3 до 7 хирургов. Если взять минимально среднюю цифру — четыре хирурга на учреждение, нам потребовалось бы их 15 000. В связи с этим для нас было недопустимой роскошью иметь даже по три хирурга на учреждение, так как они нужны были еще и для проводившегося в 1942 году формирования медицинских учреждений. Ведь для подготовки хирурга требуется минимум полтора года».
За период с июня 1941 года по сентябрь 1945 года потери только среди военных медиков составили 210 601 человек, в том числе погибших и пропавших без вести – 84 793. Из них 5319 врачей, 9198 средних медицинских работников, 22 723 санитарных инструктора и 47 553 санитара и санитара-носильщика.
Основополагающая идея военно-полевой медицинской доктрины – эвакуация по назначению – в наиболее полном виде удалось претворить в жизнь лишь в операциях завершающего этапа войны, когда была создана абсолютно необходимая для этого материально-техническая база – сеть специализированных военно-полевых учреждений армий и фронтов.
Однако опыт показал, что во всех операциях Великой Отечественной войны подавляющую часть потерь медицинской службы (и безвозвратных, и санитарных) составляли санитарные инструкторы и санитары.
Согласно правилам, доставка раненого в полевой госпиталь не должна была превышать шести часов. От первой помощи, оказанной санитаркой, зависела жизнь раненого.
Смирновым была сформулирована система: «Современное этапное лечение и единая военно-полевая медицинская доктрина в области полевой хирургии основываются на следующих положениях:
все огнестрельные раны являются первично-инфицированными;
единственно надежным методом борьбы с инфекцией огнестрельных ран является первичная обработка ран;
большая часть раненых нуждается в ранней хирургической обработке;
раненые, подвергнутые в первые часы ранения хирургический обработке, дают наилучший прогноз».
Отважным санитаркам полагались награды: «за вынос 15 раненых - медаль, за 25 — орден, за 80 — высшая награда — орден Ленина».
Спасенных раненых врачи оперировали в полевых условиях. Полевые госпитали располагались в палатках в лесу, землянках, операции могли проводится под открытым небом.
Полевые хирурги работали обычно по 16 часов в день. При большом потоке раненых могли оперировать двое суток без сна. Во время ожесточенных боев в полевой госпиталь поступало около 500 раненых.
Танкист Ион Деген вспоминал «К стене, стоя, прислонился высокий хирург. Не знаю, стар он был или молод. Все лицо закрывала желтоватая марлевая маска. Только глаза. Знаете, какие у него были глаза? Я даже не уверен, что он заметил меня. Он молитвенно сложил руки в резиновых перчатках. Он держал их чуть ниже лица. А спиной ко мне стояла [...] девушка. В первое мгновение, когда из-под халата хирурга она извлекла стеклянную банку, я еще не понимал, что она делает. Но пока она поправляла его халат, я увидел, что в банке моча.
Десять минут необходимо хирургу , чтобы помыть руки перед операцией... Так рассказал нам когда-то батальонный фельдшер.»
Хирург Александра Ивановна Зайцева вспоминала : «Сутками стояли у операционного стола. Стояли, а руки сами падают. У нас отекали ноги, не вмещались в кирзовые сапоги. До того глаза устанут, что трудно их закрыть. День и ночь работали, были голодные обмороки. Есть что поесть, но некогда…»
Тяжело раненые отправлялись на лечение в городские эвакуационные госпитали.
Все отбирали на нужды армии. А госпиталям доставалось то, что оставалось, т. е. практически ничего. И организация их была жесткой. С октября 1941 штатная обслуга госпиталей лишилась военного довольствия. Это первая военная осень, когда не было нормально работающих подсобных хозяйств при госпиталях. В городах действовала карточная система распределения продуктов.
В придачу ко всему осенью 1941 года медицинская промышленность выпускала менее 9% необходимых лекарств. И их начали изготавливать на местных предприятиях.
О буднях городских больниц в воспоминаниях ленинградского врача Бориса Абрамсона, работавшего хирургом в дни блокады. Врачи, чтобы не думать о голоде, погружались в работу. В трагичную блокадную зиму 1941-1942 года, когда в городе не работали водоснабжение и канализация, больницы представляли собой особенно гнетущее зрелище. Оперировали при свечах, почти на ощупь.
Августовские дни особенно тяжелы — нажим на Ленинград усиливается, в городе чувствуется растерянность, эвакуация, объявленная обязательной, фактически невозможна — все дороги от Ленинграда, в том числе и Северная, отрезаны врагом. Начинается блокада города.
В клинике начинаются массовые поступления пострадавших от бомб. Ужасающая картина! Тяжелейшие комбинированные травмы, дающие огромную смертность.
…Сказывается голод! В октябре, а в особенности в ноябре я его остро чувствую. В особенности болезненно переживаю недостаток хлеба. Мысли о еде не оставляют меня днем и особенно ночью. Стараешься побольше оперировать, время идет быстрее, голод не так ощущается… К дежурствам через день уже в течение двух месяцев привык, всю тяжесть хирургической работы выносим мы с Николаем Сосняковым. Обеды через день в больнице дают намек на насыщение.
Голод всюду…
…В клинике леденящий холод, очень трудно стало работать, хочется поменьше двигаться, хочется погреться. А главное все же голод. Это чувство почти невыносимо. Беспрестанные мысли о еде, поиски еды вытесняют все другое. Мало верится в близость коренного улучшения, о чем изголодавшиеся ленинградцы много говорят… В институте с серьезным видом готовятся к зимней сессии. Но как она может пройти, если студенты более двух месяцев почти не ходят на практические занятия, очень плохо — на лекции и вовсе не читают дома! Занятий фактически нет, но Ученый совет собирается аккуратно, через понедельник, и слушает защиту диссертаций. Все профессора сидят в шубах и шапках, все осунулись и все голодны…
К первому мая в блокадном Ленинграде горожане получили подарки, настоящие пиршество: «Настроение у ленинградцев явно повысилось. К празднику выдали очень много продуктов, а именно: сыра 600 гр., колбасы 300 гр., вина 0,5 л, пива 1,5 л, муки 1 кгр., шоколада 25 гр., табаку 50 гр., чаю 25 гр., сельдей 500 гр. Это помимо всех текущих выдач — мяса, крупы, масла, сахара»
Владимир Терентьевич Кунгурцев рассказывал о военных лекарствах-обезболивающих: "Если у раненного болевой шок, надо положить его так, чтобы кровь нормально циркулировала, а голова находилась не выше корпуса. Затем надо обезболить раны. Ничего кроме хлорэтила у нас тогда не было. Хлорэтил замораживает боль на несколько минут. А уже потом, в медсанбате и в госпитале раненному делали инъекции новокаина, давали более эффективные эфир и хлороформ".
"Но мне везло: ни одного смертельного случая. А вот тяжелые были: однажды привезли бойца с пневмотраксом грудной клетки. Он не мог дышать. Наложил ему глухую повязку, чтобы воздух не попал в легкие. Вообще, тяжело раненных мы оперативно эвакуировали – на носилках или машинах. У всех солдат в обязательной экипировке были индивидуальные перевязочные пакеты, которые они получали у полкового врача. Каждый солдат был хорошо проинструктирован на случай ранения. К примеру, если пуля попала в живот, пить и есть нельзя, потому что через желудок и кишечник вместе с жидкостью в брюшную полость попадает инфекция, и начинается воспаление брюшины – перитонит".
"У неопытного наркотизатора больной под эфиром долго не засыпает, и может проснуться во время операции. Под хлороформом же больной заснет обязательно, но может не проснуться" - писал врач Юдин.
В годы войны раненые умирали чаще от заражения крови. Были случаи, когда из-за нехватки лекарств для предотвращения гангрены раны перевязывали бинтами, смоченными в керосине, что предотвращало заражение.
В Советском Союзе знали об изобретении английского ученого Флеминга – пенициллине. Однако согласование на использование лекарства требовало времени. В Англии к открытию отнеслись с недоверием, и Флеминг продолжил свои опыты в США. Сталин не доверял союзникам-американцам, опасаясь, что лекарство может быть отравлено. Опыты Флеминга в США продолжались успешно, но патентовать изобретение ученый отказался, утверждая, что лекарство создано для спасения всего человечества.
Чтобы не терять время на бюрократию, советские ученые взялись за разработку аналогичного лекарства-антибиотика.
«Устав от напрасного ожидания, весной 1942 года я с помощью друзей стала собирать плесени из самых различных источников. Те, кто знал о сотнях неудачных попыток Флори найти свой продуцент пенициллина, относились к моим опытам иронически» - вспоминала Тамара Балезина.
«Мы стали использовать метод профессора Андрея Львовича Курсанова по выделению спор плесени из воздуха на очистки картофеля (вместо самого картофеля — по военному времени), смоченные медным купоросом. И лишь 93-й штамм — споры, выросшие в бомбоубежище жилого дома на чашке Петри с очистками картофеля, — показал при испытании методом разведений в 4–8 раз большую активность пенициллина, чем флеминговский».
К концу 1941 года советский пенициллин начал применяться для лечения. Опыт нового лекарства был поставлен на 25 умирающих раненых, которые постепенно пошли на поправку.
«Невозможно описать нашу радость и счастье, когда мы поняли, что все наши раненые постепенно выходят из септического состояния и начинают поправляться. В конце концов все 25 были спасены!» — вспоминала Балезина.
Широкое промышленное производство пенициллина началось в 1943 году.
Героический труд медицинских работников в годы войны высоко оценен Родиной. Орденами награждены
8 медико-санитарных батальонов, 39 военных госпиталей, ордена и медали вручены свыше 116 тыс. врачей, фельдшеров, медицинских сестер, санитарных инструкторов, а 43 медика удостоены звания Героя Советского Союза.
Подвиг медицинских работников в годы войны вызывает восхищение. Благодаря труду врачей около 70% раненых были спасены и вернулись к полноценной жизни. Следует помнить, что в военные годы медицина столкнулась со множеством трудностей. Не хватало квалифицированных специалистов, мест в госпиталях, медикаментов. Хирургам в полевых условиях приходилось работать круглосуточно. Врачи рисковали жизнью наравне с боевыми товарищами, из 700 тысяч военных медиков погибло более 12,5%.
Следующая публикация
Нет комментариев