МАЧЕХА НАВЕЛА ПОРЧУ

— Эх ты, бедовая голова, — проворчала баба Нюра, замазывая мне коленки зеленкой. — То там упадешь, то тут…хоть хвостом за тобой ходи… — Не, баб, не надо, — проворчал я, зная, как местные мальчишки отнесутся к такой опеке. — Вот не нравится мне все это, как-нибудь так шмякнешься, что костей не соберем, — снова посетовала старушка. — Прям не везет тебе…мать с отцом разошлись, у каждого свои семьи, тебя мне доверили, а ты хвopый у меня какой-то… Баба Нюра была матерью моего отца. До пяти лет я рос в семье, но потом вдруг родители разбежались, завели себе вторую половинку, и я оказался никому не нужный. Отец и мать долго перепирались, думая о том, с кем я должен жить. Баба Нюра, узнав об этом, отчихвостила их, и забрала меня к себе. С тех пор я жил у нее в деревне. Однако рос бoлезненным peбенком, из-за чего часто прогуливал школу. — Надо тебя вечером к Татьяне сводить, пусть посмотрит. Что-то недоброе тут, — снова проворчала баба Нюра. И чуть только стемнело, загнала меня домой, и через пару минут мы по задам уже зашагали к той самой Татьяне. Не знаю, почему ее так звали, но была она старше моей бабушки. Сгорбленная, сморщенная, со строгим лицом, она пугала ребятишек своим видом, и не только меня. Мы подошли к старенькому дому. Баба Нюра отворила дверь и втолкнула меня в сени. Мы тут же очутились в небольшом помещении, пропахшем травами и свежим хлебом. Татьяна недовольно выглянула из-за печи: — Чего пришли без приглашения? — Так это…внука привела… — А чего его вести было? Я итак еще на улице увидела на нем порчу, — безразлично произнесла Татьяна. — Как? — баба Нюра всплеснула руками. — Так это мачеха на него наложила. Отец-то горюет, хочет сына к себе забрать, а она против, — Татьяна вынула из плиты свежий хлеб. — Да как же это так? — баба Нюра принялась охать. — И чем это внуку моему грозит? — Да ничем хорошим. Избавиться от него хочет. — Что же делать? Как быть-то? — заголосила бабушка. — Сниму я все, не мельтеши, присядь, — Татьяна ткнула пальцем на стул у порога. Баба Нюра сидела как на иголках в ожидании, пока женщина закончить с делами по дому. Потом усадила меня на стул и принялась что-то долго и монотонно читать над моей головой. Ее голос успокаивал, и я даже чуть не уснул. К Татьяне нам приходилось ходит каждый день в течение недели. А потом она заявила, что порча снята. После этого я и правда перестал быть таким невезучим. А с мачехой я не общаюсь больше десяти лет. И до сих пор благодарен своей заботливой бабушке, которой в конечном итоге я и оказался нужен.