Предыдущая публикация
Танька больше не придет
Однажды мне приснился яркий сон. Серым утром я стояла перед каким-то светлым зданием, шёл снег, на улице было холодно и безлюдно. Вдруг увидела у огромных деревянных дверей маленькую девочку; на их фоне она казалась совсем крошкой, хотя на вид ей было лет пять-шесть.
Подошла к девочке поближе и уже смогла её разглядеть: растрёпанные волосы, на щёчках грязные следы от слёз, для морозной погоды одета слишком легко. Она посмотрела мне в глаза, и тут я поняла, что её просто не пускают внутрь. Сняла с себя пальто, попыталась укутать девочку, но в её глазах – только пустая грусть, такая же белая и безжизненная, как снег.
Проснулась в холодном поту, никак этот сон не шёл из головы. Выпила кофе, начала собираться на работу, и тут позвонил Гена, муж моей сестры.
– Яська, привет! Судя по всему, Алка (сестра) сломала мизинец. Только что, о стул. Воет, я везу её в травмпункт. Пожалуйста, отведи Софийку в садик.
Софийка – моя племянница. Пришлось собираться быстрее. Звонить сестре не стала – ей было не до меня. Просто собралась и помчалась за Софией Прекрасной.
К счастью, племяшка оказалась одетой, спасибо папе, и я сразу повела её в садик.
Погода была дрянной, последние осенние дни, но счастливый ребёнок, вовсе этого не замечая, по дороге отводил душу. Софийка жаловалась, что вокруг столько интересного, а «мама вечером идёт, и вся в своих мыслях, только делает вид, что слушает». А родную тётю, то есть меня, она видит нечасто.
Племянница торопливо рассказывала мне обо всех детсадовских происшествиях, и уже через десять минут я потеряла нить. Но одно её сообщение вывело меня из полудрёмы:
– А Таньку из садика выгнали!
– Как это «выгнали»? – удивилась я. – Разве детей выгоняют из садика?
– Приходила какая-то тётка, ходила с чёрными свечами и сказала, что Танька больше не придёт, – пояснила племяшка.
У меня мороз пошёл по коже. Что за бред? Или это детские фантазии? Сказала Софийке, чтобы не выдумывала.
– Ты как мама! – обиделась девочка.
Мы уже подходили к детскому саду, и тут я увидела то, от чего опешила: у входа стояла та самая девочка из сна! Она тянулась на цыпочках к ручке тяжёлой двери, пытаясь её открыть. А мы как раз оказались на главной дорожке садика. Видимо, малышка пришла сама или её папа опаздывал на работу и уже сбежал, оставив дочку одну.
– А кто эта девочка? – спросила я Софийку. – Вы в одной группе?
Софийка отвлеклась от своих рассказов и посмотрела на меня с удивлением.
– Где?
Я ещё раз глянула вперёд и увидела только кружившиеся снежинки.
Наконец мы дошли. Я не без труда открыла эту огромную деревянную дверь и ещё подумала: неужели её трудно заменить? Софийка показала мне группу и свой шкафчик. Передав ребёнка нянечке, я стремглав помчалась на работу. В обед позвонила Алле, узнала, что мизинец она действительно сломала и теперь сидит в гипсе дома.
Рассказала Алле про её болтушку дочь, упомянула и о Таньке.
– Как же она меня достала своей Танькой! – тяжко вздохнула Алла. – Представляешь, придумала себе Таньку, невидимую девочку. Нет такой ни в группе, ни в садике. Но моя вечером говорит: «А Танька опять чашку разбила». Всё понимаю – детские выдумки, но ведь иногда надо и менять тему. Не обращай внимания. Ты ведь заберёшь Софью сегодня, да? Вот спасибо!
Конечно, заберу, куда я денусь.
Пришла вечером в садик, стала одевать Софийку. Вдруг послышались стоны, и в группу вошли сторож, щуплый такой дедуля, и упитанная женщина, державшаяся за его плечи. Оказалось, это сама заведующая. Охая, она присела и стала жаловаться:
– Да что же это такое, опять ногу подвернула! То люстра на меня упадёт, то сама где-нибудь загремлю…
Сторож тихо выполз из-под женщины и пошлёпал на выход. В дверях он обернулся и, как отважная моська, бросил своей недавней ноше:
– Это тебе Танька подножку поставила. Любить детей надо, любить!
С этими словами он исчез за дверью, провожаемый злобным взглядом заведующей. Как потом оказалось, мужичок – её законный муж.
Я подсела поближе к заведующей и навострив уши спросила:
– Что за Танька?
Но та отмахнулась от меня, продолжив потирать ногу. «Ну уж нет!» – подумала я и сказала:
– Судя по всему, у вас сильное растяжение. Давайте мы вас подбросим до травмпункта.
Женщина сразу оживилась и охотно приняла моё щедрое предложение: «скорая» у нас по таким вызовам точно не станет ездить.
Я позвонила Гене. Как ни странно, он был рад отвезти заведующую. Заодно Софийку домой доставит – и мне полегче.
Пока ждали Гену, племяшка рисовала в группе. Детей ещё оставалось много, и я с пристрастием допрашивала заведующую. Та прикрыла дверь в группу и нехотя стала рассказывать.
Год назад в их сад на самом деле ходила девочка Таня из неблагополучной семьи: папа пил, мама вкалывала где-то за копейки. Ребёнка приводили в тряпье, иногда со вшами. Родители других детей ругались и требовали у заведующей «убрать эту грязнулю из нашего коллектива». Но как уберёшь, это же целый скандал. К тому же Танькина мамаша знала, куда писать и звонить.
Но когда Танька появилась в садике ещё и с чесоткой, тут уж сама заведующая её возненавидела. К тому же Танька была рассеянной, неаккуратной, постоянно витала в облаках: придёт утром, дверь открыть не может и плачет. Дети тоже доставали «грязнулю», отказывались с ней играть, но Танька даже не плакала, просто забивалась в угол и старалась быть незаметной. Лишь однажды бросила в обидевшую её нянечку чашкой. За это няня отлупила Таньку мокрой половой тряпкой.
Вечером за Таней приходил папаша, обычно пьяный. Заведующая однажды отказалась отдавать ему ребёнка и пригрозила вызвать полицию. Тот пообещал, что его, может, и подержат в околотке, зато потом он выйдет, подловит заведующую и выпустит ей кишки. Можно было понять эту грузную женщину – она тоже живой человек, не слишком-то защищённый законом.
Однажды Таньку не привели. Оказалась, пьяный папаша надругался над девочкой. Но, как он сам потом объяснил следственным органам, у него «физически почти ничего не получилось». Улучив момент, девчушка вырвалась из отцовских рук и выбежала из квартиры. Тот помчался за ней – не дай бог дочь кому-нибудь расскажет. Но, видимо, Таня уже тогда хорошо понимала: если побежит вниз, папка всё равно успеет её догнать. Поднялась на верхний этаж и залезла на чердак; на крышу многоэтажки выйти не решилась, спряталась в тёмном чердачном помещении.
Папаша пролезть на чердак не смог, только злобно прошипел:
– Жрать захочешь – вернёшься!
И пошёл спать.
Стояла зима, на чердаке было очень холодно. Таня боялась возвращаться домой – наверняка думала, что мама её за это накажет. Потому что та всегда её наказывала, даже если девочку во дворе обижали другие.
На следующий день Таньку нашли уже холодной. А сразу её искать не стали, потому что мама, вернувшись с работы, легла спать. Даже не поинтересовалась, где её ребёнок. Думала, что Танька, как всегда, прячется где-нибудь в шкафу.
Этот случай не получил огласки, о нём не написали в газетах. Горе-родителями занялись органы, и об их дальнейшей судьбе заведующая ничего не знала. Она только дала характеристику и свидетельствовала, что за ребёнком не ухаживали. В садике тоже довольно быстро забыли о Таньке. Родители же решили, что наконец-то добились справедливости и теперь их чистеньким детям педикулёз не грозит.
А через пару месяцев в саду начало твориться что-то невероятное. Стала постоянно биться посуда, ни один день не обходился без расколоченной чашки. Дети почему-то твердили в один голос, что «чашки бьёт Танька, а потом убегает». На заведующую периодически падали то папки из шкафа, то стенды, а однажды сорвалась люстра.
В учреждении как раз должны были провести проверку, и заведующая всё списывала на нервы, пока однажды к ней не прибежала белая как полотно та самая злыдня нянечка. Её, трясущуюся, долго отпаивали корвалолом, и только через час она рассказала, что именно произошло.
Детей уже уложили спать. Няня помыла после ребятни посуду и расставляла на подносе перевёрнутые чашки. Вдруг ей послышалось, будто за спиной пробежал ребёнок. Поставила поднос с чашками на столик, повернулась – никого! Побурчав, что воспитатели снова не смотрят за детьми, няня пошла в спальню – да нет же, все лежат в кроватках, даже в туалет никто не выходил. Вернувшись на кухню, няня остолбенела от увиденного: в совершенно пустом помещении, в полной тишине, поднос приподнялся, перевернулся, и чашки грохнулись на пол. Все до одной разбились!
Тут заведующая и поняла: нужно что-то делать. Её дочь нашла телефон какой-то тётки-экстрасенса, по слухам, очень сильной. Созвонились. Заведующая заплатила круглую сумму, и экстрасенс обошла все детские комнаты с чёрными свечами, совершила какой-то ритуал. Ведунья сказала, то девочка больше не придёт, так как она поставила ей «замок на двери».
В первую же ночь после этого чуть не поседел второй сторож, непьющий 30-летний Витя. Сказал – всю ночь какой-то ребёнок плакал и стучал во входную дверь. О проведённом обряде Витя ничего не знал, как и о девочке Тане, но после той ночи сразу же уволился. Теперь плачущую Таню слышит только муж заведующей, а новый сторож спит как убитый.
На всякий случай заведующая предупредила: мол, мне она ничего такого не рассказывала, но призналась, что рада хоть кому-нибудь излить душу. Сказала, что впервые в жизни согласилась со своим малообразованным мужем: детям действительно нужна любовь, а не «педагогика». Я посоветовала ей сходить на Танину могилку и попросить у неё прощения за своё равнодушие и раздражение.
После травмпункта мы отвезли заведующую прямо домой, она отделалась эластичным бинтом. Генка с Софийкой тоже уехали.
В ту ночь мне приснилось продолжение странного сна. Не знаю, может быть, он вызван впечатлениями от разговора с заведующей, но я снова видела те же тяжёлые двери и маленькую девочку. Я всё время плакала и обнимала её, оттирала своими слезами её грязные щёчки. Тогда её лицо становилось светлее, спокойнее. Она смотрела на меня своими глазками и, как мне казалось, больше не грустила. Я снимала с себя тёплую одежду и кутала её, постоянно кутала. Потом взяла на руки и понесла прочь от этого детского сада. Помню, как прижимала к себе и грела, целовала её прямо в грязную макушку, в спутанные волосы, и говорила, что никогда не забуду. Потом увидела новый дом – светлый, тёплый, радостный. Я легко открыла двери и поставила девочку на порог, она улыбнулась и вошла внутрь. А я проснулась.
Наутро я снова повела Софийку в садик. Мы застали очаровательную картину: рабочие ставили красивую входную дверь. Рядом валялась гора искорёженных досок. Как оказалось, новый сторож, сменивший Витю и беззаботно спавший все ночи в своей каптёрке, с какого-то перепугу схватил топор, выскочил на улицу и разнёс в щепки тяжёлую уродливую дверь.
Следующая публикация
Комментарии 6