Предыдущая публикация
В этот день 85 лет назад в ходе Советско-финляндской войны 1939 – 1940 гг.
началось крупномасштабное наступление Красной армии на Карельском перешейке.
Учитывая неудачный опыт по прорыву линии Маннергейма в декабре 1939 года, новый командующий Северо-Западным фронтом командарм 1-го ранга С.К. Тимошенко провел значительный объем мероприятий по подготовке войск к будущему наступлению. В январе 1940 года была проведена подготовка и боевое сколачивание частей, пополнение действующих частей людьми и материальным снабжением. Войска планомерно готовились к прорыву долговременных огневых точек противника, ведению боевых действий зимой на лыжах в условиях лесисто-озерного рельефа Карельского перешейка. В 12 часов, после мощной двухчасовой артиллерийской подготовки, войска 7-й и 13-й армий перешли в общее наступление. В течение первых трех дней советские войска прорвали главную полосу обороны на линии Маннергейма. Затем последовало успешное наступление по двум основным направлениям – на Выборг (7-я армия) и Кексгольм (ныне Приозерск, 13-я армия). В начале марта советские войска оказались на подступах к Выборгу, а 12 марта 1940 года в Москве был подписан мирный договор между Советским Союзом и Финляндией, который позволил значительно обезопасить Ленинград. Самоотверженно трудились в этот период медики, начиная с передовой и заканчивая тыловыми районами страны. Тяжелейшие климато-географические условия, отсутствие серьезного боевого опыта серьезно влияли на работу военно-медицинской службы Красной армии. На Карельском перешейке в этот период работала хирургом-консультантом прославленный отечественный хирург, травматолог, организатор Валентина Валентиновна Гориневская (1882 – 1953).Приведем несколько фрагментов, касающихся зимы 1940 года, из воспоминаний В.В. Гориневской, которые хранятся в фондах Военно-медицинского музея.
«В госпитале — все в порядке. В январе работы меньше. Занялись учебой. Выделили специальную палатку, которую я прозвала «Военной Академией». Читаем лекции врачам, обучаем и сестер и санитаров, приезжают профессора из Ленинграда. Собираются врачи из соседних госпиталей. Часто меня вызывают на консультацию вперед. К тому времени начальник госпиталя Штейн мне выдал полное обмундирование. Особенно мне пришелся по вкусу желтый тулупчик на бараньем меху с серым барашковым воротником. Мне в нем было тепло и уютно, и я в нем прощеголяла не только всю Финляндию, но и все зимы Великой Отечественной войны. Шлем с Красной звездой придавал мне воинственный вид. Валенки так и остались разные, выданные в Ленинграде на складе (по поводу этих разных валенок надо мной потом много смеялись). Во всяком случае мне было тепло и я не боялась жестоких финских морозов». «Как-то я на один день поехала в Ленинград, и как была – в тулупе и валенках – заехала в Травматологический институт. Неожиданно попала на конференцию (кажется, по отморожениям). Сколько я ни отнекивалась, ссылаясь на неподходящий костюм, товарищи ленинградские хирурги пригласили меня на конференцию, встретили аплодисментами, усадили в президиум и заставили активно принимать участие в работе конференции. Я очень рада была встрече с товарищами, но… меня смущали мои валенки, ведь они у меня были разные – один черный, а другой серый. Один до колена, а другой выше. Сначала я тщательно поднимала ноги – «авось не заметят!» А потом забыла и об этом. Однако все заметили. Когда я на следующий день вернулась в Териоки, а оттуда заехала в штаб к начсанарму Верховскому и стала ему рассказывать о конференции, он оглядел меня с головы до ног, посмотрел на мои валенки и сказал: «А, так Вы вот в этих «разных» валенках были на конференции. Ведь весь Ленинград об них говорит», - добавил он улыбаясь. Потом позвал заведующего армейским складом и велел немедленно выдать мне новые белые валенки. Потом оказалось, что белых валенок на мою ногу нет и я до конца войны прощеголяла в разных валенках. К счастью, Верховский потом забыл о своем распоряжении». «В госпитале в то время работы было мало и она носила случайный характер. Например, боец народной финской армии поехал в лес за дровами и наступил на мину (отступавшие финны везде разбросали мины, которых не было видно под снегом). Ему оторвало обе ноги и кисти рук, привезли его к нам, но поздно – мы пытались его спасти. Переливали ему кровь, но спасти не удалось, он умер с именем Сталина на устах». Однажды с соседнего аэродрома (который был в 25 километрах от нашего госпиталя) привезли к нам двух раненых – один уже был трупом, другой – без пульса, бледный, у него было огнестрельное ранение голени. Дело в том, что вражеский летчик преследовал наш самолет в момент, когда тот приземлился – сбросил бомбу на аэродром, которая ранила летчика и еще несколько человек. Во время финской войны это было большим и редким событием. Весь медицинский персонал растерялся; раненых положили в санитарную машину; взволнованный врач санчасти сам поехал с пострадавшим. Когда мы сняли раненого с машины, мы с удивлением обнаружили, что раненная голень (огнестрельный перелом) совершенно не была фиксирована (без шин), жгут не был наложен, раненый лежал в луже крови. Много пришлось повозиться с этим раненым, чтобы спасти его. Мы ему перелили кровь, конечность пришлось ампутировать. Когда мы отпрепарировали сосуды ампутированной конечности, мы обнаружили, что они проткнуты во многих местах осколками сломанной кости, а не пулей?! Как могло случиться, что раненый был привезен за 25 км без жгута и без шин? Ведь его сопровождал врач… Я вызвала к себе врача. «Неужели вы не знаете, что при огнестрельном переломе голени надо шинировать конечность? При начинающемся кровотечении – накладывать жгут? Неужели у вас в санчасти не нашлось ни шин ни жгута?» Передо мной стоял с опущенной головой бледный как полотно молодой военный врач… «У нас, конечно, есть и шины и жгут… И как их накладывать мы знаем. Большего того, когда была сброшена бомба на аэродром, я лично проводил занятия по первой помощи с санитарами и с сестрами…» Я развела руками: «Как же это могло случиться?» «Сам не понимаю… но мы все очень испугались и растерялись. Мы ведь впервые попали под бомбежку!»… Прощаясь со мной, он подошел ко мне и умоляюще сказал: «Прошу вас, никому не рассказывайте об этом случае…. А то я ведь вас знаю, пожалуй, на каждой лекции будете об этом рассказывать!» «Нет уж извините, - возразила я, - об этом случае я молчать не буду!» И действительно, до сих пор на лекциях по первой помощи, кому бы я их ни читала, врачам, студентам или санитарам, я до сих пор всегда рассказываю об этом случае, подчеркивая, что кроме знаний и практического опыта каждый, оказывающий первую помощь, никогда не должен терять самообладание и находчивость. Впрочем, действительно, такой случай мог произойти только вначале войны, при первом боевом крещении. В дальнейшем не только врачи и санитары, но все сестры и дружинницы научились преодолевать чувство страха и никогда не поддаваться панике». Уже скоро, 12 марта, в Военно-медицинском музее после реэкспозиции откроется раздел, посвященный медицине Советско-финляндской войны. В нем вы сможете узнать эти и другие истории, а также увидеть редкие предметы, рассказывающие о трагических и героических страницах боевых действий 1939-1940 годов.
Следующая публикация
Комментарии 1