Предыдущая публикация
Зеркало истины.
Глава 19
В предыдущих главах: Далматово отбивается от атак белой армии, Даша теряет отца, а у Надежды заболевает мать.
Молодой доктор в забавной шапочке с жирафами долго изучал документы, потом осматривал Ларису Сергеевну. Надя, притулившись на стульчике в уголке, тревожно смотрела за его манипуляциями, ожидая его вердикта.
-Ну что ж, - наконец сказал он, обращаясь к её матери, вам придётся задержаться у нас немного, я дам вам направление на стационар, - он сделал знак медсестре, -а там определимся. Лариса Сергеевна не удержалась и залилась слезами, всхлипывая, как ребенок, но это никак не подействовало на доктора, через кабинет которого проходят каждый день десятки плачущих людей.
-Вы можете подождать в коридоре, медсестра вынесет вам документы,- сказал он, враз теряя к ним интерес. Надя подхватила всхлипывающую мать за локоть и повела её прочь из кабинета, сидевшие в очереди люди сочувствующе смотрели на них, а опухшая лицом женщина подвинулась на скамейке, освобождая для них место.
-Чердынцев он такой, говорит, как рубит, но бояться не стоит, мы все через это прошли, но как видите пока живы, не совсем здоровы правда.
-А у вас что? –полюбопытствовала Лариса Сергеевна, постепенно успокаиваясь.
- Глиобластома –спокойно ответила ей собеседница, а Надя замерла, сжавшись на скамье, насколько весомо и вместе с тем страшно прозвучало незнакомое ей название болезни.
-Да вы не пугайтесь так, - сказала она, заметив, как Надя изменилась в лице, - у меня всё хорошо уже и у вас будет всё в порядке, - обратилась она к Ларисе Сергеевне, - тут вырежут, там подошьют и вы снова, как девочка станете! Её вызвали в кабинет и она, ободряюще улыбнувшись Наде и её матери ушла. Медсестра выдала им документы, и они оправились в стационар, устраиваться в отделении.
В Язовку Надя вернулась совсем поздно, ночью, когда тихие сельские улицы были пусты, а окна домов не светились приветливым светом. Павел не спал, смотрел телевизор и как только она зашла в квартиру, засуетился вокруг неё, принимая сумку и помогая снять туфли с опухших ног.
Пока она умывалась с дороги, Павел накрыл стол, тарелка горячего борща, кружка чая с долькой лимона и две шоколадные конфеты, именно те, что она так любила.
-Сначала поешь, -остановил он её, пытавшуюся рассказать о том, что произошло в больнице и Надя послушно замолчала, откусывая от кусочка хлеба, натертого Павлом чесноком.
Он запомнил всё то, что она любила, знал её любимый цвет и время года, с легкостью мог рассказать, чего она боится больше всего на свете и что делает её счастливой. Иногда ей казалось, что он продолжение её мыслей или скажем руки, иначе чем объяснить, что он предугадывает все её желания?
-Андрей приходил, - сказал Павел, дождавшись, когда она допьёт чай.
-Зачем? –удивилась Надя, вставая из-за стола и убирая за собой посуду со стола.
-Забыл доложить, - Павел забрал из её рук тарелку и кружку и принялся их мыть.
- Ну что он хоть сказал? А Лиза что? –растерянная женщина не знала, что и думать, с Андреем она старалась особо нигде не пересекаться, а дочь продолжала игнорировать отца.
-Сказал, что хотел с тобой поговорить, и чтобы ты, когда вернёшься, ему перезвонила.
-Глупости какие, ну хорошо, завтра позвоню, а сейчас идём спать, так хочется уже лечь, про маму я в постели расскажу, по крайней мере там хоть ноги вытянуть можно.
Никакому Андрею звонить она не собиралась и рано утром, пока Павел спал, прошлась до материнского дома, чтобы накормить оставшуюся в одиночестве кошку и полить цветы. Здесь и нашёл её бывший муж, без тени сомнения зашедший в дом.
-Здорово, Надюха! –кривовато улыбаясь поздоровался он, склоняя голову в низком проеме входной двери.
-Видать и впрямь сильно нужна, раз ты даже сюда пришел, - неласково встретила его женщина, насыпавшая Мурке корм.
-Короче! – решительно рубанул гость, - помощь мне нужна, деньги понадобились, я знаю, у Ларисы Сергеевны есть заначка, она копит на черный день, так что придется ей со мной поделиться.
Через год, другой верну, куда ей на деньгах-то? Живёт на всём готовом, дом, кстати, моими руками отремонтирован, так что за тёщей, хоть и бывшей, должок. Кстати, а где она сама? Обычно рано утром она уже на ногах?
-Мама в больнице, - Надя даже немного растерялась от такого хамства бывшего мужа. Мать её он откровенно не долюбливал, считал её слишком капризной и сумасбродной, а здесь, здрасте-пожалуйста, нарисовался, хрен сотрёшь.
-И о каком долге идёт речь? Если ты забыл, то я напомню. Машину, на которой ты сейчас катаешься, нам мама купила! Забыл? А когда ты без работы два года сиднем сидел, кто тебя кормил-поил? Она! Так о каком долге ты вдруг заговорил, а? При этом, заметь, от алиментов я отказалась, не хочу, чтобы ты в старости на шею нашей дочери сел, с тебя станется, ведь ты, с тех пор как мы с тобой в разводе, шоколадку ребёнку не купил! – Надя чувствовала, как разрастается её гнев и пыталась себя сдержать, но страх за мать, беременность и обида на бывшего мужа мешали ей это сделать, она сорвалась на крик:
-Выметайся из нашего дома и раз и навсегда забудь о нашем существовании! Денег, соответственно, ты не получишь,- последнюю фразу она произнесла уже спокойно, стараясь успокоить своё дыхание.
-Придурошная, - не удержался Андрей,- а ещё учитель! – выдавил он из себя и простое слово, принадлежность к её профессии, прозвучало в его устах, как оскорбление. Хлопнув дверью, он ушёл, а долго ещё сидела возле стола, пытаясь прийти в себя.
Лечение Ларисы Сергеевны затянулось. На повторном УЗИ, сделанном в онкодиспансере было выявлено новообразование склонное к быстрому вертикальному росту, с нечеткими контурами.
Ей сделали биопсию, она сдала кучу анализов, и совершенно поникшая духом звонила дочери по сто раз на дню, жалуясь то на грубость врачей, обращавшихся к пациентам сугубо по фамилии, то на сквозняки из открытых окон. Надя бесконечно утешала, внушала, что ещё ничего не известно, мать раздражалась, плакала, пока не выдержавший их двухчасового разговора, состоящего в основном из слов «всё плохо» и «мама, всё будет хорошо», Павел не забрал из её мокрой ладошки телефон и строго не поговорил с Ларисой Сергеевной. Они тогда даже немного поссорились друг с другом, впервые с тех пор, как начали жить вместе.
-Пойми,- внушал ей Павел,- я тоже переживаю за твою маму, но она взрослый человек и должна понимать, что звонок тебе в два часа ночи это вовсе не хорошо. Ты беременна, а значит должна беречь себя, хорошо есть, спокойно спать, не нервничать. Помнишь, что тебе твой врач сказала? Поменьше нервотрепки и стресса! А не перестаешь плакать, при чем каждый раз после разговора с матерью!
-Мне её жалко, -зашмыгала носом Надя, обиженная словами Павла, -и потом, как ты не понимаешь, это же моя мама!
-Ну как знаешь, - махнул рукой он и ушёл ночевать на дачу, где в бытовке, которую они купили по случаю, была кровать. Полночи она проплакала, жалея себя, а когда заснула тревожным сном увидела продолжение той истории, что являлась ей во снах каждую ночь.
*****
В начале июля 1918 года в Шадринске возобновила работу уездная земская управа, при которой была создана следственная комиссия для выявления поддерживающих советскую власть. Точно такая же комиссия появилась и в Далматово, которую возглавил муж Даши.
После того, как бой над белочехами был одержан, советская власть задержалась в городе недолго, обстановка на Урало-Сибирском фронте изменилась в пользу белой армии. 4-й Уральский полк, оставаясь в Далматово, мог оказать отрезанным от основных частей Красной Армии и по приказу штаба фронта отошел к Каменск-Уральскому.
Владимир Петрович покидать город и семью отказался, махнув рукой, мол, будь что будет и приступил к своим обычным обязанностям. В частности, не разрешил хоронить семьдесят погибших красноармейцев на месте боя, утверждая, что уже начавшие разлагаться тела нанесут непоправимый вред не только природе, но и людям.
-Понимаешь, Даша, опасно последствиями, данное действие, этак и до эпидемии недалеко. Для упокоения людей созданы кладбища, вот и пущай там хоронят, ежели найдут желающих поганить телеги, чтобы всех их перевезти. А что отпевание запретили, так и это поддерживаю, антихристам оно и не нужно вовсе, -говорил он, сидя на любимом месте тестя в его же доме, куда они перебрались, как только он возглавил комиссию. Даша удивлялась тому, как ловко ему удавалось лавировать между двумя армиями, оставаясь при этом целым и невредимым.
-Ты бы поаккуратнее, Володя, большевики вернутся, за всё спросят! - предупредила его Даша, выглядывая в открытое окно, там, по дороге, в телегах везли тела и погибших чехов, - а этих куда? –спросила она мужа.
-Чуть севернее захоронят, в цинковых гробах, Брызгалов, камнетес, уже и камень изготовил с железным католическим крестом.
-Вот ведь судьба,- тихо вмешалась в разговор Ксения, вышивавшая в углу икону, -на чужбине сгинули, родители их могилки не увидят никогда, не помянут. После смерти мужа она сдала, сникла и как- то пожухла, словно осенняя трава под первым морозом.
-Да уж, настали времена, не враз разберешься, кто враг тебе, кто друг,- вздохнул Владимир Петрович, страшась тех дел, что творились под его началом в комиссии. В числе первых, по доносу, были арестованы и увезены в Шадринскую тюрьму сочувствующие и помогавшие советской власти и их было немало.
Всех их он знал лично и до всех этих событий кое с кем был даже дружен. Тем тяжелее было принимать решение, понимая, что колчаковская власть может и не удержаться. Не избежалиэтой же участи большевики в селах, где, как выразился помощник Попова были «замучены обществом».
Просматривая списки погибших, принесенным ему писарем, он видел знакомые фамилии и сердце сжимала тоска. Вот и сейчас, глядя на жену, он вдруг подумал, что недолго ему осталось коптить свет, скорее всего прикончат его, не белые, так красные.
А ещё не будет возврата к старой, сытой жизни, где был он уважаемым человеком, знавшим, как правильно жить. Не знал он в тот момент, что коварная болезнь уже притаилась в его теле и выжидает время, чтобы вцепиться в него.
Он умрет внезапно, через год, когда колчаковцы покинут город, прямо в своей лечебнице, осматривая раненную лошадь, упав на деревянный пол, застеленный соломой с удивлённо открытым ртом, не догадываясь, что оставляет любимую жену и детей своих одних на тяжелую жизнь и не зная, что супруга носит ещё одну дочь под сердцем.
Читать далее
Я так боялась читать ваши комментарии эти дни, думала, что вы меня тут вдоль и поперек изругали за то, что уже неделю не пишу. Зашла. Прочла. И выдохнула. Всё хорошо. Как обычно, добрые слова и теплые слова поддержки. Спасибо! За то, что вы есть и за то, что вы такие! Славные, милые, понимающие!
Как обычно, зашиваюсь, ничего не успеваю, пишу урывками, как только выпадет свободная минутка. Всё как обычно, ребята, я просто не умею правильно распределять своё время, мне его реально не хватает....
Следующая публикация
Комментарии 1