Я откуда-то знал: каждый мальчик – солдат,
И корявая палка в руке – автомат.
Эти детские игры медные словно гимн.
С нами наши, а там за углом – враги.
И я со всеми бежал и щурил глаз на прицел,
Но во дворе быть фашистом никто не хотел.
Мы врывались в растреленный криками солнечный двор,
Убивая невидимых немцев в упор.
Оттого ли мама, что я рос как трава,
У меня соломою полна голова?
Оттого ли папа, что игра стоит свеч,
Каждый бодрый прапор её может поджечь?
И в 15 я начал носить с собой нож,
И когда по чужому району идешь.
Самурай в тополино-вишневых снегах.
Точно знаешь, что делать, если встретишь врага.
Но я встречал **** и дураков,
И никто не тянул на звание врагов:
Мусора, гопота, искавший на троих
Были мне как чужие но такие совсем свои.
Оттого ли мама, что я рос как трава,
У меня соломою полна голова?
Оттого ли папа, что игра стоит свеч,
Каждый стрёмный прапор её может поджечь?
Вот я не юн и не стар, мой вечерний news-bar
Говорит, что война не позор, а товар.
У прилавка кровавая давка красивых идей.
И я играю вам с краю в одной из очередей.
Но если это мой дом, и стучатся с ноги,
И по детским игрушкам идут сапоги,
Слишком поздно кричать: «Ты же хиппи и дипломат!»
Я откуда-то знаю: каждый мальчик – солдат.
Оттого ли мама, что я рос как трава,
У меня соломою полна голова?
Оттого ли папа, что на всё есть резон,
Каждый прапор может брить меня под газон?
Оттого ли мама, что я рос как трава,
У меня соломою полна голова?
Оттого ли папа, что игра стоит свеч,
Каждый бодрый прапор её может поджечь?
Присоединяйтесь к ОК, чтобы подписаться на группу и комментировать публикации.
Нет комментариев