Здание можно было назвать историческим – судя по виду, построено оно в позапрошлом веке как минимум: высокие эркерные окна, облупившаяся краска и трещины на стенах, замысловатые барельефы, утратившие кое-где свои формы...

Пожалуй, всё это смотрелось слишком изысканно для деревенских пейзажей, но благодаря обветшалости вполне себе вписывалось в ландшафт, наводя ещё большую тоску от разрухи.
Внутри пахло лекарствами, старыми деревянными полами и чем-то ещё, что она не могла определить — может, пылью времени, а может, событиями, которые накапливались здесь десятилетиями. Её встретила кругленькая дамочка на ресепшене, которая, улыбаясь, сказала:
— Ах, вы новенькая! Инга Дмитриевна, да? Ну, добро пожаловать, надеюсь вам у нас понравится!
Женщина с большим интересом таращилась на Ингу. Новые лица в таких местах – редкость.
— Спасибо, — улыбнулась Инга, но в её голосе прозвучала лёгкая нотка сомнения. Она не любила, когда на неё пялятся столь пристально, подмечая каждую черту. – Так куда мне…
— О! Заведующая отлучилась ненадолго по семейным делам, - протарахтела, вставая и выходя из-за стойки, регистраторша. Увлекая за собой Ингу, она добавила, понизив голос:
— У неё муж пьёт, и вот опять – с работы позвонили, что-то учудил там… И зачем такие мужики нужны? Вы замужем, Инга Дмитриевна?
— И замужем, и с ребёнком… - ответила нехотя Инга, предотвращая дальнейшие личные вопросы.
— Понятно. Заведующая велела мне проводить вас до кабинета. Пока осматривайтесь, а когда она вернётся – сразу к вам.
Кабинет был не очень большим, но Инга обрадовалась, что стол всего один – значит, ни с кем не придётся делить пространство. С этого дня и начались её новые трудовые будни. Должность Инги – заместитель главного врача по амбулаторно-поликлинической работе. Обязанностей много, а нюансов ещё больше. Инга с увлечением окунулась в работу, старалась выполнять всё на совесть.
Со Степаном она познакомилась на второй день. Он был молодым санитаром, весёлым и немного бесшабашным. Их дружба началась с шутки. Инга, проходя мимо, случайно задела его швабру, и он, с преувеличенной серьёзностью, сказал:
— Осторожнее, доктор! Вы чуть не лишили больницу своего лучшего сотрудника.
— Лучшего? — подняла бровь Инга. — А что, кроме тебя, тут никто не умеет шваброй махать?
— Ну, я ещё и кофе делаю лучше всех, — с ухмылкой ответил он. — Можете проверить.
С тех пор они стали неразлучны. Степан всегда находил повод подшутить над Ингой, да и о себе рассказывал немало забавных историй. Никаких намёков на нечто большее, чем дружба, между ними не было – просто им было приятно провести рабочий перерыв вдвоём. Обычное место их встреч – курилка у запасного выхода. Перед этой дверью в коридоре оставляли на каталках умерших людей до приезда машины патологоанатомов.
Они часто курuли именно здесь, это место стало их своеобразным уголком встреч для отвлечения от работы. Там они делились историями, мечтами и страхами. Степан рассказывал о своей деревне, о том, как мечтает стать фельдшером, а Инга — о своей семье, молодости, дальнейших планах…
— Знаешь, Инга, — как-то сказал он, затягиваясь, — ты тут как глоток свежего воздуха. Все такие серьёзные, что не подходи, а ты... ты простая и настоящая.
— Ну, спасибо, Стёпка, — улыбнулась она. — Ты тоже неплох, для санитара.
— Доктор, я тебя ещё удивлю, — подмигнул он.
— Успеешь ли? Осенью поступишь в колледж, а он далеко, работу придётся менять, может уже и не увидимся. Ох, Стёпка, весело мне с тобой, слишком весело. Славный ты малый.
Степан зарделся и Инга, решив, что преступила некую грань, сменила тему:
— И когда уже погода наладится? Ну и холодина! – заметила она, кутаясь покрепче в куртку поверх белого халата. – Март на дворе, а температура всё в минусе и темень такая! Главное, в январе, когда я только пришла к вам, слякоть была и огромная лужа перед воротами.
— Ничего, доживём и до тепла, - усмехнулся Степан.
— А сколько времени?
— Семь уже.
— Ох… Опять я задерживаюсь, ничего не успеваю. То диспансеризация, то профосмотры, а на завтра нужно доделать план для конференции.
— Тебе помочь?
— Спасибо, Стёп, сама я. Не хватало ещё, чтобы мы с тобой в одном кабинете посиживали. На нас и так косо смотрят, зуб даю, окрестили нас любовниками.
Степан рассмеялся, как богатырь: громко и в полную грудь. Инге даже стало обидно. Неужели она настолько для него старая? Разница у них лет пятнадцать... Да она и не думала о Стёпке в таком ключе!
Вдруг на втором этаже что-то упало и был такой звук, словно посыпались на пол стальные медицинские приборы. Тут же вскрикнула дурным голосом медсестра, к ней забежали и начали бурно обсуждать случившееся. Степан сошёл с крыльца, посмотрел вверх - форточка на проветривание приоткрыта, у окна размахивает руками фигура…
— Да что там у них? – встревожилась Инга. – Пойду проверю.
— Погоди. Сами разберутся. Это, наверное, Антон Леонидович опять шалит.
— Это кто – пациент? – не поняла Инга. - Я слышала иногда такое имя, старые медсёстры, бывало, жалуются на какого-то Антона, типа «вот опять шалит», но не придавала значения.
Степан опустил голову и захихикал.
— Нет же. Тебе разве не рассказали ещё эту великую историю?
— Какую? Не томи! Я ничего не знаю! – живо заинтересовалась Инга.
Степан достал из кармана пачку и, смакуя момент, стал вновь закурuвать. Выпустив первый дымок, он сказал:
— Антон Леонидович – бывший главный врач нашей больницы. Известный в своих кругах хирург, заслуженный деятель медицины и бла-бла-бла… Был слегка неуравновешен.
Степан опять остановился, чтобы понаблюдать со смешинкой в глазах за реакцией Инги.
— Ну и что в нём необычного? – нетерпеливо спросила она.
— Лишь то, что он умер лет сто назад, но душа его продолжает жить в стенах больницы.
— Что за чушь!
— А вот и нет! Я сам его слышал и чувствовал присутствие! – искренне заверил её Степан. – Он был таким мужиком… ух! О нём в наших краях предания ходят! Работал он и до, и после революции. При себе Антон Леонидович всегда носил револьвер, а передвигался верхом на лошади, которую прозвал Дитятко. Он был страшен в гневе! Чуть что не так делали его сотрудники, главврач выхватывал револьвер и орал: «расстреляю скотов без суда и следствия!» «Затопчу своим вороным конём!»
— Во дела… - поразилась Инга, живо представив себе эту картину.
— Ага… А в один прекрасный день выехал он на вызов - в районе рожала крестьянка, - на своем коне Дитятке, и сгинул. Порой, говорят, слышат, как его конь ходит по коридорам больницы, и старый врач ругается, и грозится перестрелять нерадивых санитарок. Да и вообще может пакость сделать, если работаешь ты не на совесть. Я как-то пятно на полу пропустил, лень было шваброй тянуться, так он мне подножку подставил и я ведро с водой разлил. Поднимаюсь и слышу его шаги, и как издалека мужской голос: «ещё раз и расстреляю па*куду!»
— Ой, ну не завирайся уж! – не поверила Инга, толкнув его в плечо. Хоть и не верила она в подобные сказки, а небольшой полк мурашек по спине пробежал.
— Ладно, слов я и правда не слышал, но шаги были, клянусь.
— Шаги могли откуда угодно быть. Ладно, застоялись мы с тобой. Мне ещё работать надо, а потом домой ехать.
— Давай…
Работу Инга закончила позже, чем планировала. Степана уже не было – работал он до восьми. Проходя по тихому, неважно освещённому коридору больницы, она вдруг что-то услышала и остановилась. Ей показалось, что по деревянному полу перебирает копытами… лошадь. Тут же вспомнился старый главврач.
«Глупости! – сказала себе Инга, - игра воображения и только!»
Но любопытство взяло верх и на следующий день она невзначай поинтересовалась у заведующей о личности Антона Леонидовича.
— Да, был такой, - подтвердила она, - у нас сохранились архивы. Видели усатый портрет в ординаторской? Во второй комнатушке, где чаи гоняют? Это он и есть… А в сказки всякие о нём не верьте, пройдёт время и о нас что-нибудь насочиняют.
Шло время. Наконец настали тёплые дни, а точнее даже жара – бахнул в начале июня такой зной, что и дышать трудно. Приехала она как-то на работу с утра, а тут новость – одна из молоденьких медсестёр слегла после ночной смены с нервным шоком: всю её колотит, давление скачет туда-сюда, состояние чуть ли не предынфарктное. Заведующей в этот день не было, Инга лично осмотрела бедняжку, по диплому у неё была специальность «лечебное дело».
— Что случилось? Маша, ты слышишь меня? Машенька?..
Девушка, бледная и с прозеленью в лице, смотрела безучастно в потолок и не реагировала. Инга принялась её осматривать.
— Судя по всему, Антон Леонидович напугал её, - пояснили другие медсёстры.
— Это который... – порылась в памяти Инга, - ой, девочки! Хватит ерунду плести!
— Да где там ерунда, Инга Дмитриевна! У нас почти каждый работник с ним сталкивался! – возмутилась сестричка.
— Да, да, - закивали другие.
Маша дежурила ночью в отделении терапии, - с благоговейным ужасом продолжила медсестричка, - проходила мимо пустой палаты и услышала, что там кто-то бормочет за закрытой дверью. Открыла она и увидела всадника на коне, он стоял у окна под лунным светом и будто на кого-то ворчал, отчитывал. Маша ахнула, всадник резко оглянулся, заорал как-то приглушённо «затопчу конём, бездельницу!». Поднял коня на дыбы и помчался на неё! Маша завизжала, попятилась и упала на спину. Те, кто к ней подбежал, увидели её корчащейся на полу, она рук от лица оторвать не могла, прикрывалась, вот, смотрите, даже следы ногтей на щеках остались.
Инга поражённо смотрела на испуганные лица сотрудниц.
— Успокоительное уже дали?
— Конечно. Укол сделали.
Инга решительно подсела к Маше и заверила её в следующем:
— Маша, послушай меня. Никакого призрака главврача не существует, у тебя просто разыгралась фантазия. Не слушай больше всякие бредни! И вообще этот старик был взбалмошным, ненормальным идuотом, он не стоит того, чтобы его поминать и бояться!
— Ой, зря вы так, Инга Дмитриевна… - испуганно прижала ладонь ко рту медсестра постарше, - нельзя о нём так…
— А то что?! – с вызовом поднялась Инга.
— Отомстит. Было уже…
— Нет, ну это просто кошмар! Я им говорю прекратить, а они мне новые басни рассказывают! Да что же вы за люди такие тёмные, верите в чепуху!! Да провались он пропадом этот ваш Антон Леонидович! Чтоб ему в гробу перевернуться! А теперь марш из палаты! И не сметь больше при Маше упоминать о нём!
— Нет, ты представляешь! – жаловалась она в тот же день Степану, - до чего довели девчонку!
— Не будь такой категоричной.
— То есть ты веришь?!
— Нет. Не знаю… Я вырос на всяких байках… странно всё.
На следующий день в одной из деревень умер какой-то мужчина. Преставился он дома, больница не имела к нему отношения, лишь получили сведения о факте случившегося. Ещё через два два дня Инга удивлялась с утра тому, что Степан не вышел на работу, а была его смена… Долго гадать не пришлось.
— Инга Дмитриевна, вы слышали? — вбежала в кабинет медсестра, запыхавшись. — Степан умер!
— Что? — Инга вскочила из-за стола, опрокинув стопку бумаг. — Как? Он же был здоров!
— Да вот так. Лёг спать, а утром не проснулся. И это уже второй за неделю. Первый — мужик из деревни, а теперь Степан. У нас в народе ходит примета. Если после одного покойника до трёх дней умирает второй, то дальше будет непременно и третий, а если и после третьего кто-то умрёт, то жди шестого, то есть цифра покойников всегда будет кратная трём…
— Что ты говоришь? – подняла на неё далёкий отсюда взгляд Инга, - я сейчас не могу ничего… Света, пожалуйста, оставь меня одну, - с трудом вымолвила Инга. Ей не хватало воздуха, она забыла как делать вдох. – я позже… я не понимаю… поверить не могу… Стёпа!
Медсестра тихонько прикрыла дверь. Инга медленно села и схватилась за голову.
— Стёпа! Боже мой! – воскликнула она и заплакала.
Народ в больнице и округе сразу всполошился, но не столько от смерти Степана. Оказалось, что в больнице за все годы после революции было несколько случаев повального мора людей. Существовало поверье, которое попыталась донести до Инги медсестра, но та была не в состоянии выслушать. Согласно ему, если после одного покойника до его трёх дней умирает второй, то дальше могут быть еще смерти, всегда кратные трем, то есть третий сейчас обязательно умрет, а четвертого может и не быть, а если будет четвертый, причем обязательно его смерть произойдет в промежутке до третьего дня от последнего, тогда надо ждать и пятого, и шестого, а после шестого надеяться, что не умрет седьмой человек, а то опять эти погибели случатся до девятого, а то и двенадцатого трупа... И всегда первый покойник тащит за собой людей своего пола: если мужчина, то и будут умирать мужчины...
Инга и на сей раз не поверила. Но через два дня умер и третий - молодой парень, без видимых причин. Потом четвёртый. Пятый. Шестой. Каждый раз в течение трёх дней после предыдущего. Больница была на грани паники. Медсестры шептались в коридорах, пациенты боялись оставаться на ночь. Даже врачи, обычно скептически настроенные, начали поглядывать на часы, словно ожидая, когда же случится следующее.
— Инга Дмитриевна, — однажды днём к ней зашёл заведующий хирургией, его лицо было бледным. — Мы должны что-то делать. Люди боятся. И я, честно говоря, тоже, хоть и скептик. Нельзя допустить и седьмого…
— Что я могу сделать? — Инга развела руками, чувствуя, как её собственные нервы начинают сдавать. — Я врач, а не экстрасенс. Мы должны работать, а не верить в эти глупости.
— Просто до меня слух дошёл, что вы некрасиво высказывались об Антоне Леонидовиче… И он разгневался. Может вы извинитесь перед ним?
— Как? – подавила нервный смешок Инга.
— Ну… как обычно извиняются. Вы же не хотите, чтобы на нас натравили инспекцию?
Перед тем, как уходить с работы, Инга остановилась посреди холла и сказала в сторону, так, чтобы не услышала вездесущая дамочка с ресепшена:
— Антон Леонидович, извините меня, я больше себе подобного не позволю. Пожалуйста, не надо больше покойников…
Она говорила это, всё ещё не веря, чувствуя неловкость от абсурдности ситуации. В голове продолжало крутиться: «Ну и чушь!» И тут же мысли о Стёпке… так жаль его. Рана продолжала болеть.
На следующий день в стенах больницы умер и седьмой, опять молодой. Народ «мандражировал»: разгневанный призрак главврача забирал всех подряд, причём трое из семерых мужчин были молодыми, не пьющими, безо всяких предвестников и болезней – только у одного после вскрытия определили повторную микродистонию сердечной мышцы, у двоих причину не выяснили. Даже Инга растеряла куда-то свой скептицизм, ощутив неприятные ощущения не только в душе, но и на уровне физики.
Той же ночью из-за нехватки персонала Инга заменяла дежурного врача в одном из отделений. В больнице было тихо, но тишина была напряжённой, гнетущей. Когда она выходила по известным делам через привычный запасной выход, её охватило странное чувство. Проходя мимо пустой каталки, на которой ещё днём лежал «седьмой», ей вдруг показалось, что рядом с ней идёт её друг Степан. Инга очень тосковала по нему и вообще не испугалась. Она ляпнула, не подумав: «О, Стёпушка! Пойдём, покюришь со мной.»
Она заку*ила, прислонясь к стене, и явственно чувствовала рядом с собой старого друга, который ушёл так внезапно. По щекам скатились быстрые, как градинки, слёзы. Ветер шелестел листьями, и где-то вдалеке слышался лай собак.
— Стёпка, нам так тебя не хватает, — прошептала она. — Ты знаешь, я выпросила твой блокнот на память… Ты так неэкономно писал, там ещё места полно. А у нас люди мрут и мрут, Стёп! Это, наверное, от жары... Но, Степка, скажи там, пусть оставят мужчин в покое. Ну, молодежь же мрёт! Передай Антону Леонидовичу мои искренние извинения, скажи, что я погорячилась, пусть он простит меня!»
Она бросила окурок и собралась уходить. И вдруг услышала усталый голос совсем близко, возможно, только у себя в голове:
«Хорошо. Он обещает, что двенадцатый будет последний.»
Она обернулась. Никого. Но она не испугалась. Она знала, что это был он. Только противные мурашки по телу… Зачем же двенадцать?!
— Стёпка», — сказала она тихо. — Но можно же на девятом остановить!
Но больше ничего в ответ не услышала.
Так и дожили они до двенадцатого покойника. И после этого всё прекратилось. Ни одной смерти за полгода. Ни одного случая. Даже древние старики со старухами не уходили, хотя им бы и можно по возрасту. Для того количества населения, обслуживаемого их больницей - удивительно…
Народ вздохнул с облегчением. Медсестры перестали шептаться, пациенты спокойно переступали порог учреждения, и даже врачи начали шутить, что, может, призрак главного врача наконец-то успокоился.
— Ну, что, — сказала однажды медсестра, дружная с Ингой, — всё ещё не веришь в призраков?
Инга только улыбнулась:
— В призраков не верю, а вот в Антона Леонидовича – вполне. Пришлось убедиться.
Инга посмотрела в окно, на арочные ворота из красного, потрёпанного временем кирпича. На них, по обе стороны, как охранники, продолжали восседать горгульи, видимые отсюда со спины. Их хвостики свисали с кирпичной кладки и как бы болтались… Она вспомнила, как выходила после работы домой в ту первую неделю, закончившуюся отсутствием смертей.
Было поздно и в холле не было ни души. Ей послышался звук лошадиных копыт… нечёткий. Невидимый конь стоял у тяжёлых парадных дверей и словно переступал с ноги на ногу, ожидая, когда откроется дверь - чтобы выйти. Подходя к нему, Инга произнесла мысленно: «Здравствуйте, Антон Леонидович! Решили выгулять своего Дитятку?» Было легко представить, как Антон Леонидович почтительно приподнял кончик фетровой шляпы… Инга отворила дверь – конь понёс своего наездника галопом за ворота больницы. «И-го-го!» - слышала Инга… или мерещилось ей. Но совершенно ясно звучало одно: «Работайте как положено, собаки, иначе всех расстреляю к чертям!»
( Автор Анна Елизарова )
Если Вам нравятся истории, присоединяйтесь к моей группе: https://ok.ru/unusualstories (нажав: "Вступить" или "Подписаться")
ТАМ МНОГО И ДРУГИХ ИНТЕРЕСНЫХ ИСТОРИЙ
Ваш КЛАСС - лучшая награда для меня ☺ Спасибо за внимание ❤