Предыдущая публикация
КОГДА СЛОВО НЕ ПРИСКУЧИВАЕТ…
«Остановись, мгновенье»...
Если я ещё не утомил прилежных читателей, да будет мне позволено поразмышлять вместе с ними о весьма важной стороне словесного общения – искусстве держать аудиторию «в тонусе» постоянной заинтересованности и внимания к слову. Монологическая речь утомляет, не правда ли? Слушатели физически не могут находиться в неослабном напряжении в течение сорока минут. Что же говорить о полутора-двух часах?! «Природа не терпит пустоты», – сказал некто. А мы добавим: человеческая природа не выносит и однообразия... Ведь и школьнику известно: «Всё течет, всё изменяется». В одну и ту же реку не ступишь дважды. Ещё Л. Н. Толстой заметил, что «люди, как реки», то есть постоянно находятся во внутреннем движении и вовсе не похожи на представителей царства сталактитов и сталагмитов, навеки застывших в «пещерах каменных»... Всё это нужно знать проповеднику, в задачу которого вовсе не входит, прикоснувшись к душам «зелёной палочкой» своего слова, в подражание античной Горгоне, превращать их в окаменелости, не способные уже более ни слушать, ни воспринимать речь. Кто виноват? Конечно, не слушатели. Но спрос с нас! Всему виной наша монотонность, а значит, равнодушие к предмету речи. Достойны порицания: нечленораздельное произнесение слова, считывание текста «по бумажке», ложный пафос и искусственность интонаций; и, наконец, «наукообразное» слово с пресловутым «академическим стилем» повествования.
Однако, и избавившись от упомянутых недостатков в деле проповедания, мы ещё не имеем основания «почивать на лаврах». Как бы ни было содержательно наше выступление, как бы хорошо мы его ни излагали, необходимо помнить, что слушатели не могут находиться всё время в состоянии натянутой тетивы... Утомление незаметно подкрадывается и к тому, кто сидит не шелохнувшись, боясь упустить хотя бы одно слово, сходящее с уст говорящего. Особенно это справедливо, если речь идёт о продолжительной беседе или лекции, не ограниченных жёстким регламентом. Что же подскажет нам искусство слова?
Прежде чем ответить, я бы предложил вам вместе со мной заглянуть в оркестровую яму, в которой располагаются музыканты вокруг дирижёра с развёрнутой перед ним партитурой. Дирижёрская палочка летает в воздухе, исполняется произведение сложной музыкальной формы – симфония... Всё в гениальном сочинении подчинено главной теме, но она то ускользает и почти исчезает в вариациях, то вновь звучит победоносно и отчётливо, поддерживаемая и струнными, и духовыми инструментами. Вот темп замедляется до лирической, протяжной мелодии... и вдруг обрушивается на вас каскадом, водопадом звуков, наподобие боевой конницы, несущейся по полю сражения с грозными, победными кличами. Это удивительное многообразие звуков, темпа, силы, многоголосие инструментов подобны самой жизни, которая никогда нам не наскучивает, но всегда свободно влечёт нас к себе и с собою – в грядущее, к вратам вечности...
Таким, именно таким должен быть тот, кто, воодушевляемый Божией благодатью, искушённый многолетним опытом, простирает к слушателям своё слово, мудрое, звучное, живое, действенное!.. Пусть в нашем выступлении будет всё: и словесные зарисовки природы, отражающей внутреннее состояние человека, и мощное русло нравственной проповеди, которая свидетельствует о величии неизменного закона Божия средствами «высокого штиля», то есть подлинно могучего русского литературного языка... Не следует пренебрегать тёплой, доброй шуткой, всегда уместной, если она снимает возросшее напряжение аудитории, но не переступает границ, заданных самой серьёзностью темы. Однако надлежит вовсе избегать сарказма и злой иронии, выставляющих говорящего совсем не в выгодном для него свете.
Полезен и очень полезен мягкий юмор, особенно при ответах на весьма неожиданные, но, по большей части, заданные от чистого сердца вопросы. Думаю, проповедник никогда не ошибётся в выборе тональности своего слова (каким бы острым ни был предмет речи), если он изначала вооружится пушкинским девизом, ставшим credo – творческим исповеданием – служителя русской словесности: «И долго буду тем любезен я народу... что в мой жестокий век восславил я свободу и милость к падшим призывал». Пробуждая в сердцах «чувства добрые», будем трепетно прикасаться к нашей словесной лире, остерегаясь и единой неверной, фальшивой ноты – пошлого словечка, двусмысленной интонации, легкомысленного смешка. Сейчас как никогда силён соблазн у проповедников – опускаться до огрубевших вкусов публики, подыгрывая сомнительным «молодёжным» темам. Убеждён, что от нас ждут другого! Русский народ ныне изнемогает под гнётом многоголовой гидры западного, то есть гнилого образа жизни и мысли. И дело отечественного проповедника – напомнить ему о наследии духа и слова, оставленном нам в залог великими предками.
Дай Бог, чтобы каждый из нас нёс в себе и с собой культуру духовного, подлинно классического слова, которое вбирало бы в себя всё: и вечные глаголы евангельские, прозу и поэзию наших гениев, нередко поднимавшихся на высоту пророческих прозрений. Вспомним, кем были для русского просвещённого общества святители Платон и Филарет, Игнатий и Феофан, произведения которых, наравне с пушкинскими и лермонтовскими шедеврами, переписывались, передавались из рук в руки, из уст в уста, становясь «преданием». Оно ещё при жизни их авторов вошло в золотой фонд отечественного духовного слова. Может быть, кто-то сочтёт слишком высокой патетику этих строк, но непреложна истина слов Христовых: Кому много дано, с того много и спросится. Как бы глубоко ни погрязал во лжи, пошлости, жестокосердии и невежестве XXI век, «чему бы жизнь нас ни учила, но сердце верит в чудеса»! Верит и надеется, что родная земля ещё породит нам отечественных златоустов, мужей разума и силы, которые, по слову вещего сердца «восстанут и восстановят попранное»...
#Протоиерей #АртемийВладимиров
Отрывок из книги «Искусство словесного служения»
Следующая публикация
Нет комментариев