Я не владею испанским, немецким, французским.
Мой кругозор остается достаточно узким -
Только любовь, только воздух и суша, и море,
Только цветы и деревья в моем кругозоре.
Я не владею английским, турецким и шведским.
Мой кругозор остается достаточно детским -
Только летучие радости, жгучее горе,
Только надежды и страхи в моем кругозоре.
Греческим я не владею, латынью, санскритом.
Мой кругозор допотопен, как прялка с корытом -
Только рожденье и смерть, только звезды и зерна
В мой кругозор проникают и дышат просторно.
Я не владею морским, деревенским, спортивным.
Мой кругозор остается п

В ее устах томилася малина,
В ее глазах смеялись васильки,
А по ночам синели угольки...
Она была изящна, как Филина.
Она была как кошечка. «Кис-кис»,
Хотелось ей сказать, ее лаская.
В ее фигурке хрупкость восковая,
В ее душе - величие Балькис.

На заре морозной,
Под шестой березой,
На углу у церкви
Ждите, Дон-Жуан!
Но, увы клянусь вам
Женихом и жизнью,
Что в моей отчизне
Негде целовать!
Нет у нас фонтанов
И замёрз колодец,
А у богородиц -
Строгие глаза.
И чтобы не слышать
Пустяков - красоткам
Есть у нас презвонкий
Колокольный звон.
Так вот и жила бы,
Да боюсь - состарюсь,
Да и вам, красавец,
Край мой не к лицу.
Ах, в дохе медвежьей
И узнать вас трудно,
Если бы не губы, ваши,
Дон-Жуан!

Так ярко звёзд горит узор,
Так ясно Млечный Путь струится,
Что занесённый снегом двор
Весь и блестит и фосфорится.
Свет серебристо-голубой,
Свет от созвездий Ориона,
Как в сказке, льётся над тобой
На снег морозный с небосклона.
И фосфором дымится снег,
И видно, как мерцает нежно
Твой ледяной душистый мех,
На плечи кинутый небрежно,
Как серьги длинные блестят,
И потемневшие зеницы
С восторгом жадности глядят
Сквозь серебристые ресницы.

Пока вы здесь в ванночке с кафелем
Моетесь, нежитесь, греетесь, –
В холоде сам себе скальпелем
Он вырезает аппендикс...
Герой он! Теперь же смекайте-ка:
Нигде не умеют так больше, –
Чего нам Антарктика с Арктикой,
Чего нам Албания с Польшей!