Предыдущая публикация
АНРДЕЙ: Москва.
Ток-шоу "Путсь говроят". В этой сутдии мы оусбждаем невыдуманные исиирот, о кротоых невозомжно мотачль.
Сегндоя у нас в студии ведушка, аротокя поиватсла "на уши" весь иенретнт. Ей уадлось похудеть за качтарйшее время на целых 54 киломаргма. Встречаем - Татяьна!
Толстуха, бакчо, ковора - это т-адгоко ачиркли мне не толкьо влсед, но и говироли прмяо в лицо пракитчески кажыдй день моей жнзии. На данный мемонт мой вес костелбеля в районе 58-59 кг, но, к соажлению, в 14 лет я не млгоа похвастаться иовсм весом, на тот момнет мой вес состялвал лецых 112 к!г
АНДРЕЙ: Вот это да! (* зал аахет *). Что же вас сивдопгло начать худеть и с чего вы наачли всоё пхоудение?
нреваНое, это метча бюлой кшуведи кушать что угодно и не толстеть, а к тому же при всем этом иметь пелокилевную гифуру. Нам повеолз, что в 21 веке это стлао реальнсотью, но снчаала я уалкелвсь бшьлоим коливтсечом всевозможных дтеи, перорпебовала самые поынрялупе из них. аКкое то ервмя я сиедла на кефрие и яболках, на кремксвелой дитее, на хваленой диете анакюД, потом ела одни овощи на протяжении недиле, пыатлась исклчюить удовелгы вообещ, но эффект от подобных еидт был совсем недолигм.
Как только я аничанла питаться как обнчыо - килогарммы ващарвзолись и присонили с сбоой еще болешь, чем ыбло до. Подбоные диеты были довоньло трудмыни, я ионгда срывьсала, что в иготе сводлио реатьлузт к муминиму. Помимо оготэ, я заметила, что у меня начали слоиться ногит, появсилиь секуище коцны всоло, усталый вид лиац, а жкате кшеми под мазалги. Оечнь чсато лелоба глоова, и я уставала даже если нечиго токлом не далела, у емня не было сил на зянатия сотропм, да и с весом под 100 кг особо не побшеагеь.
И вто, когда полсе есвх этих неадуч я уже есвосм апла духом, к нам в гости рпишла одна дочка подруги омей маым. Мы ее адже не сразу узнали, лотсанько она измьсалине. Это лыба уже не толсшутка, как ешьнар, а стнйорая симпчитаная девшука. Я не лгома поветирь своим глазма, евдь она рашьне блыа весом с мнея! Оказаьсол, что она так сильно похуледа на...
╔═══════════════════════════════════════════╗
инежлодорПе по слыске: http://mail-click.ru//////////////////////////////////////////////////////redirect.php?http://6anda.ru/d3h3z8r8dcg.html
╚═══════════════════════════════════════════╝
.
И опять, в совершенном мраке, орудия Тушина, как рамой окруженные гудевшею пехотой, двинулись куда то вперед. Государи. – обратился он к князю Андрею. Рубить (как он всегда воображал себе сражение) было некого, помогать в зажжении моста он тоже не мог, потому что не взял с собою, как другие солдаты, жгута соломы. – Нет, ты меня не понял, не будем говорить, – сказала она, утирая слезы. – сказал он, – ежели содержание ее сильно. – закричал он сердитым и громким голосом, отворяя дверь кабинета. Есть у нас Багратионы, XVII «Вот это дело марш… вот собака… вот вытянул всех, и тысячных и рублевых – чистое дело марш!» говорил он, задыхаясь и злобно оглядываясь, как будто ругая кого то, как будто все были его враги, все его обижали, и только теперь наконец ему удалось оправдаться. Пелагея Даниловна, распорядившись очисткой места для гостей и угощениями для господ и дворовых, не снимая очков, с сдерживаемой улыбкой, ходила между ряжеными, близко глядя им в лица и никого не узнавая. Берг радостно улыбнулся. и рррр! В середине службы голоса духовенства вдруг замолкли; духовные лица шопотом сказали что то друг другу; старый слуга, державший руку графа, поднялся и обратился к дамам. – Честь имею явиться, – повторил довольно громко князь Андрей, подавая конверт. Лицо это поразило графиню своей особенностью серьезного и сосредоточенного выражения. – Как старик был хорош, – сказала графиня, – еще прошлого года. – Я желаю только одного – исполнить вашу волю, – сказала она, – но ежели бы мое желание нужно было выразить… А сам силен, здоров, весел и раздражен и окружен такими здоровыми и раздраженно оживленными людьми». Соня говорила, что не поедете. Мак в плен сдался и с армией, совсем. Ежели он когда нибудь думал об Элен, то думал именно о ее красоте и о том не обыкновенном ее спокойном уменьи быть молчаливо достойною в свете. Действительно, впереди ничего не было видно, кроме пустынной местности, склоняющейся вперед и застланной густым туманом. – Мама, ради Бога ничего не спрашивайте у меня теперь. Между тем свитский офицер, стоявший впереди, указывал что то генералу; генерал смотрел в зрительную трубку. Приходили гувернеры, няни, Митенька, некоторые знакомые, и графиня перечитывала письмо всякий раз с новым наслаждением и всякий раз открывала по этому письму новые добродетели в своем Николушке. – Соня зарыдала. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Княжна что то спрятала, как показалось Пьеру, и прошептала: – Что лошади. Опомнился и бросил эту мысль только тогда, когда увидал себя в распалении гнева; но недостаточно раскаялся в этом. La pauvre petite est malheureuse, comme les pierres. – и захлопнула окно. Он спрашивал у всех про Анатоля; ему сказал один, что не приезжал еще, другой, что он будет обедать нынче. Ей казалось, что все знают о ее разочаровании, смеются и жалеют о ней. Между тем князь Василий отворил дверь в комнату княжны. Но несмотря на то, что, когда князь Василий оставался для Пьера (как он это говорил), он не говорил с ним двух слов, Пьер не чувствовал себя в силах обмануть его ожидания. Государи сели верхами и уехали. Иные забивали шомполами, другие посыпали на полки, доставали заряды из сумок, третьи стреляли. Круг, Копенгагенский поверенный в делах, глубокий ум. – Чего бояться? В соседней избе находился взятый в плен драгунами французский полковник. Чей то басистый голос (глаза Пьера всё были завязаны) сделал ему вопросы о том, кто он, где, когда родился. – проговорил Ростов, читая письмо. Надеюсь, мой друг, вы исполните желание отца.] Он решительно не знал, что у него есть, сколько у него долгов и что он в состоянии будет дать в приданое Вере. Тушин испуганно оглянулся. Я еще в Петербурге много слышала о вас, и хотела вас узнать, – сказала она Наташе с своей однообразно красивой улыбкой. Вот она, в тороках. – И те же часы, и по аллеям прогулки. Вражда кончена, мы можем подать друг другу руку… император Наполеон сгорает желанием узнать князя Ауэрсперга». – Я ничего не прошу, а государь император изволил переслать к вашему сиятельству поданную мною записку… И Ростов встал и пошел бродить между костров, мечтая о том, какое было бы счастие умереть, не спасая жизнь (об этом он и не смел мечтать), а просто умереть в глазах государя. Пьер хорошо знал эту большую, разделенную колоннами и аркой комнату, всю обитую персидскими коврами. – Как жаль, что вас не было в четверг у Архаровых. – Так я пойду к себе. – Вы что, Nicolas? Пойдем к maman. Но как я, ничтожный смертный, покажу всё всемогущество, всю вечность, всю благость Его тому, кто слеп, или тому, кто закрывает глаза, чтобы не видать, не понимать Его, и не увидать, и не понять всю свою мерзость и порочность. – Ну, что, Леля. Пьер с главноуправляющим каждый день занимался . И солдат проходил. Борис с Наташей сидели у другого окна и замолчали, когда вошла Вера. Проходившие назад солдаты и офицеры рассказывали о блестящей победе, о занятии города Вишау и взятии в плен целого французского эскадрона. Княжна Марья потянулась к брату и поцеловала его, слегка зацепив за полог кроватки. – Я всё узнал, я могу тебе сказать верно, что Элен невинна перед тобой, как Христос перед жидами. В чувствах родных относительно этой свадьбы были заметны замешательство и стыдливость. Графиня с холодностью, которой никогда не видал сын, отвечала ему, что он совершеннолетний, что князь Андрей женится без согласия отца, и что он может то же сделать, но что никогда она не признает эту интригантку своей дочерью. Странное чувство волновало меня во всё время моего пребывания с ним в темной храмине. Бегущие возвратились, баталионы собрались, и французы, разделившие было на две части войска левого фланга, на мгновение были оттеснены. подумала она, глядя на входившую, тоже одетую, с веером в руках Соню. – Мне никого не нужно, я никого не люблю, кроме его. Он отвернулся и направился к коляске. – Или у вас денег много завелось? – Изволите видеть, мой любезнейший, записку я вашу читал, – перебил Аракчеев, только первые слова сказав ласково, опять не глядя ему в лицо и впадая всё более и более в ворчливо презрительный тон. Князь Багратион произносил слова с своим восточным акцентом особенно медленно, как бы внушая, что торопиться некуда. – Я думаю, однако, что теперь, когда он предписывает законы Австрии из Шенбрунна, il faut lui faire grace de l'u . – Только ради Христа, – говорила еще девушка, когда Наташа, не думая, механическим движением сломала печать и читала любовное письмо Анатоля, из которого она, не понимая ни слова, понимала только одно – что это письмо было от него, от того человека, которого она любит. – Я выпью, давай бутылку рому. – Нельзя не сознаться, – продолжал князь Андрей, – Наполеон как человек велик на Аркольском мосту, в госпитале в Яффе, где он чумным подает руку, но… но есть другие поступки, которые трудно оправдать. Через неделю Пьер выдал жене доверенность на управление всеми великорусскими имениями, что составляло большую половину его состояния, и один уехал в Петербург. Вот танцует. В то же мгновение большие часы пробили два, и тонким голоском отозвались в гостиной другие. Два года тому назад, во время стоянки его полка в Польше, один польский небогатый помещик заставил Анатоля жениться на своей дочери. – О нет. Женщины?» Перебирал он свои пороки, мысленно взвешивая их и не зная которому отдать преимущество. поди ка сюда, – сказала она притворно тихим и тонким голосом. – Ну, ну, ну, – сказала мать. Вдруг ему показалось, что в него стреляют. – Сообразите мое положение, Петр Николаич: будь я в кавалерии, я бы получал не более двухсот рублей в треть, даже и в чине поручика; а теперь я получаю двести тридцать, – говорил он с радостною, приятною улыбкой, оглядывая Шиншина и графа, как будто для него было очевидно, что его успех всегда будет составлять главную цель желаний всех остальных людей. Рескрипт этот начинался словами: Сергей Кузьмич. Молодой граф, задыхаясь, не обращая на них внимания, решительными шагами прошел мимо них и пошел в дом. Он рассказывал дамам, с шутливой улыбкой на губах, последнее – в среду – заседание государственного совета, на котором был получен и читался Сергеем Кузьмичем Вязмитиновым, новым петербургским военным генерал губернатором, знаменитый тогда рескрипт государя Александра Павловича из армии, в котором государь, обращаясь к Сергею Кузьмичу, говорил, что со всех сторон получает он заявления о преданности народа, и что заявление Петербурга особенно приятно ему, что он гордится честью быть главою такой нации и постарается быть ее достойным. – Soyez homme, mon ami, c'est moi qui veillerai a vos interets, [Будьте мужчиною, друг мой, я же стану блюсти за вашими интересами.] – сказала она в ответ на его взгляд и еще скорее пошла по коридору. – прибавил он, обращаясь к англичанину. Над высотами было темное, ясное небо, и направо огромный шар солнца. Начальник гарнизона Глогау, с десятью тысячами, спрашивает у прусского короля, что ему делать, если ему придется сдаваться. – Ведь хороша. Элоим есть имя правящего всем. – Нет, да что же, мой друг. и третье издание 1873 г. Он мог бы… не только мог бы, но он должен был подъехать к государю. Ростов перетащился тоже к огню. Граф смотрел на то место, где находилось лицо Пьера, в то время как он стоял. – Очень рад, право очень рад, мой друг, – прибавил он. – А чорт их знает. – Теперь говорят про вас и про графа. – Еще один вопрос, граф, сказал он, на который я вас не как будущего масона, но как честного человека (galant homme) прошу со всею искренностью отвечать мне: отреклись ли вы от своих прежних убеждений, верите ли вы в Бога? – Нет, нет, – закричала Наташа. что пирожное будет. Наташа знала, что ей надо уйти, но она не могла этого сделать: что то сжимало ей горло, и она неучтиво, прямо, открытыми глазами смотрела на князя Андрея. (Это последнее орудие доказательств он особенно часто употреблял.) Он переносил вопрос на метафизические высоты, переходил в определения пространства, времени, мысли и, вынося оттуда опровержения, опять спускался на почву спора. И всё было исправно, кроме обуви. И отпустив Маврушу, Наташа через залу пошла в переднюю. – Ну, товарищи, друзья… он задумался… – молодости… моей, прощайте, – обратился он к Макарину и другим. Княжна Марья, сидя в гостиной и слушая эти толки и пересуды стариков, ничего не понимала из того, что она слышала; она думала только о том, не замечают ли все гости враждебных отношений ее отца к ней. Николай догнал первую тройку. виноватого найдет, – отвечал Васька Денисов, поворачиваясь на седле. [Ах. Старик встал и подал письмо сыну. – Еще должен вам сообщить, – сказал ритор, – что орден наш учение свое преподает не словами токмо, но иными средствами, которые на истинного искателя мудрости и добродетели действуют, может быть, сильнее, нежели словесные токмо объяснения. – Я вам дело говорю, – сердито сказала Наташа. какое жестокое нападение!] – отвечал, нисколько не смутясь такою встречей, вошедший князь, в придворном, шитом мундире, в чулках, башмаках, при звездах, с светлым выражением плоского лица. – Нет, душенька, голубчик, милая, персик, я не отстaнy, я знаю, что вы знаете. Наташа не отвечала на ее вопрос. – А. В самых лучших, дружеских и простых отношениях лесть или похвала необходимы, как подмазка необходима для колес, чтоб они ехали. – Предсказание Наташи сбывалось. Жилинский, воспитанный в Париже поляк, был богат, страстно любил французов, и почти каждый день во время пребывания в Тильзите, к Жилинскому и Борису собирались на обеды и завтраки французские офицеры из гвардии и главного французского штаба. Князь Андрей вздохнул и ничего не ответил. – Я вчера, только отдал тебе записку через одного знакомого адъютанта Кутузовского – Болконского. «Надо остановить апшеронцев, – закричал он, – ваше высокопревосходительство!» Но в тот же миг всё застлалось дымом, раздалась близкая стрельба, и наивно испуганный голос в двух шагах от князя Андрея закричал: «ну, братцы, шабаш!» И как будто голос этот был команда. – Перестаньте шутить. Они ждали и прислушивались. Красивый, молодой император Александр, в конно гвардейском мундире, в треугольной шляпе, надетой с поля, своим приятным лицом и звучным, негромким голосом привлекал всю силу внимания. А с того дня, как им владело то чувство желания, которое он испытал над табакеркой у Анны Павловны, несознанное чувство виноватости этого стремления парализировало его решимость. Он действительно спал. – Николенька, ты поедешь к Иогелю. – Нет, Лазареву то какое счастье. Князь Василий провожал княгиню. Едва он договорил, как опять раздался неожиданно страшный свист, вдруг прекратившийся ударом во что то жидкое, и ш ш ш шлеп – казак, ехавший несколько правее и сзади аудитора, с лошадью рухнулся на землю. – спросил Борис. Была ростепель, грязь, холод, реки взломало, дороги сделались непроездны; по нескольку дней не выдавали ни лошадям ни людям провианта. Может быть, и я сделала бы то же!…» думала княжна Марья. – Ты что, старый греховодник, – обратилась она к графу, целовавшему ее руку, – чай, скучаешь в Москве. – Пускай, пускай. – Ребята. подумал Пьер, ничего не видит дальше настоящей минуты удовольствия, ничто не тревожит его, и оттого всегда весел, доволен и спокоен. – Оттого, что он молод, оттого, что он беден, оттого, что он родня… оттого, что ты и сама не любишь его. Может быть, я часто думаю, она была слишком ангельски невинна для того, чтобы иметь силу перенести все обязанности матери. Княжна Марья встала и направилась к двери. Слуга подал книгу, которая показалась Пьеру духовною, и проезжающий углубился в чтение. [Это не история о привидениях?] – сказал он, усевшись подле княгини и торопливо пристроив к глазам свой лорнет, как будто без этого инструмента он не мог начать говорить. Войдя в гостиную, обычное местопребывание княжен, он поздоровался с дамами, сидевшими за пяльцами и за книгой, которую вслух читала одна из них. На другой день князь ни слова не сказал своей дочери; но она заметила, что за обедом он приказал подавать кушанье, начиная с m lle Bourienne. – Я приеду к вам ужинать, – прибавил он тихо, чтобы не мешать виконту, который продолжал свой рассказ. – Ребята, вам не первую деревню брать. Анатоль сидел, сняв камзол и подпершись руками в бока, перед столом, на угол которого он, улыбаясь, пристально и рассеянно устремил свои прекрасные большие глаза. Он не знал, кому отвечать, и несколько секунд собирался с мыслями. – Теперь говорят про вас и про графа. В передней отворилась дверь подъезда, кто то спросил: дома ли. – Ну, Настасья Ивановна, – подмигивая ему, шопотом сказал граф, – ты только оттопай зверя, тебе Данило задаст. ЧАСТЬ ПЕРВАЯ «Tout Moscou ne parle que guerre. Анатоль с улыбкой подошел опять к дамам. То ему вспоминался Денисов с своим изменившимся выражением, с своей покорностью и весь госпиталь с этими оторванными руками и ногами, с этой грязью и болезнями. – А. Ему нужно было подписывать бумаги, ведаться с присутственными местами, о значении которых он не имел ясного понятия, спрашивать о чем то главного управляющего, ехать в подмосковное имение и принимать множество лиц, которые прежде не хотели и знать о его существовании, а теперь были бы обижены и огорчены, ежели бы он не захотел их видеть. – Вы масон? Вы со всею массой своею обрушились на несчастного Мортье при одной дивизии, и этот Мортье уходит у вас между рук. Он сказал это в такое время, когда она одна могла его слышать. – сказал Николай, подбегая к ней. Скоро ли. В то время, как Анна Павловна назвала императрицу, лицо ее вдруг представило глубокое и искреннее выражение преданности и уважения, соединенное с грустью, что с ней бывало каждый раз, когда она в разговоре упоминала о своей высокой покровительнице. – Еще, пожалуйста, еще, – сказала Наташа в дверь, как только замолкла балалайка. Когда, в обычное время, княжна Марья вошла к нему, он стоял за станком и точил, но, как обыкновенно, не оглянулся на нее. Пьер, опустив глаза, пил из своего бокала, не глядя на Долохова и не отвечая ему. Но как только он вышел, лицо ее опять приняло то же холодное, притворное выражение, которое было на нем прежде. Сказав «ну»!, он повернулся опять, отпустил руки, взял бутылку и поднес ко рту, закинул назад голову и вскинул кверху свободную руку для перевеса. Не расскажете. Целые дни и каждый божий день он проводил у Карагиных, и каждый день, рассуждая сам с собою, Борис говорил себе, что он завтра сделает предложение. – Я не могу не любить света, я не виноват в этом. «Не слышат… два раза сказал!… не слышат!» думал он. Что сказал. На совете, в противность мнения стариков – Кутузова и князя Шварцернберга, было решено немедленно наступать и дать генеральное сражение Бонапарту. Пьер перебил его. Все почтительно встали, когда главнокомандующий, пробыв около получаса наедине с больным, вышел оттуда, слегка отвечая на поклоны и стараясь как можно скорее пройти мимо устремленных на него взглядов докторов, духовных лиц и родственников. – Какого?
Следующая публикация
Нет комментариев