Предыдущая публикация
Интересные факты о Республике Коми
Заводоуправление Кажымского завода
ФОРМИРОВАНИЕ И НЕКОТОРЫЕ ЭТНОКУЛЬТУРНЫЕ ТРАДИЦИИ РУССКОГО ЗАВОДСКОГО НАСЕЛЕНИЯ в КОМИ КРАЕ
Во второй половине XVIII века устюжские купцы заинтересовались месторождениями болотной руды на Сысоле, разведали сырьевую базу и обратились в Берг-коллегию за разрешениями на постройку заводов. В 1755 году И. Курочкин получил «добро» на строительство молотового завода в Койгородской волости на р. Кажим. В 1757 году он и А. Юрьинский получили разрешение в 35 верстах от Кажимского завода на речке Нючпас построить еще один завод. В 1759 году заводы начали работать. Одновременно строился завод на нижней Сысоле при слиянии речек Нювчима и Денделя. Разрешение на его постройку было дано в 1756 году А.А. Плотникову и А.В. Панову. Сооружение предприятия началось в 1757 году и завершилось в 1761 году. Основной продукцией заводов были чугун и железо. После 1776 года здесь стали изготавливать орудийные снаряды, якоря, чугунный балласт для кораблей, листовое и «штыковое» железо. Выполнялись и специальные задания − например, изготовление железа для крыш Зимнего дворца в Петербурге, для водоносных фляг и др.
В начале XIX века у владельцев Нювчимского завода возникли проблемы, и предприятие решили продать. В 1811 г. российский военный министр и один из будущих военачальников Отечественной войны 1812 г. Барклай де Толли сообщил, что Нювчимский завод с землей и крестьянами желает купить немецкий предприниматель Вистингхаузен, дабы устроить там «фабрику для выделки инструментов для сельского домоводства, особенно же всех сортов ружей, разумея и армейские». Предложение было отклонено, а в 1813 году завод купили владельцы Кажимского, Нючпасского и двух вятских заводов. В 1856 году заводы перешли в руки владельца сибирских золотых приисков Д. Е. Бенардаки. Он был знаком с Н. В. Гоголем, оказывал ему материальную помощь и послужил прототипом положительного героя Костонжогло в «Мертвых душах».
Все заводские работы изначально надлежало осуществлять «вольнонаемными людьми за добровольную плату». Это были государственные крестьяне Слободского и Вятского уездов, обученные заводскому мастерству. Они жили при заводах, но официально числились на прежнем месте жительства. Так на Сысоле стали складываться группы русского населения. Со временем потребности в рабочей силе увеличивались. В 1799 году на Нювчимском заводе имелось 126 работных и мастеровых людей, на Кажимском заводе – 35 мастеровых и 115 работных людей, небольшом Нючпасском заводе – трое мастеровых. После того как в 1797 г. император Павел I дозволил покупку крестьян для работы на заводах, владельцы Нювчимского завода высказали намерение приобрести 236 крестьян в Костромской и Вологодской губерниях. В 1816 году в Нювчиме числилось 111 крепостных, в 1834 г. − 184 человек, в 1850 г. – 233. На Кажимском заводе (не говоря уже про Нючпасский) крепостных числилось и того меньше – 58 человек в 1816 году, 77 человек в 1834 году. В 1911 году на Нювчимском заводе насчитывалось 106 рабочих, на Кажимском 190, на Нючпасском 50. В 1857 г. нювчимцы носили следующие фамилии: Забалуев, Леушин, Воробьев, Соколов, Соболев, Ефремов, Савельев, Творожников, Колесов, Васильев, Денисов, Семечков, Попов, Леонтьев, Пугачев. Они и составляли коренное население посёлка. Кажимцы в середине XIX в. носили фамилии Курдюков, Мелехин, Перваков, Супрядкин, Миняев и др. Русское население заводских посёлков из поколения в поколение передавало премудрости литейного дела.
Изысканные изделия художественного литья, изготовленные на Нювчимском чугунолитейном заводе, называли «Нювчимским кружевом». Художественное литьё, получившее в конце XIX в. название «кабинетного», представлено скульптурами, бюстами, ажурными полочками, декоративными тарелками, шкатулками, пепельницами, чернильницами, рамками и другими предметами, украшавшими некогда интерьеры домов. В 1896 году мастерство нювчимских литейщиков было отмечено серебряной медалью на Нижегородской Всероссийской художественно-промышленной выставке. За время существования завода с XVIII по XX век сложились династии нювчимских рабочих и мастеров: Творожниковых, Воробьёвых, Забалуевых, Маракулиных, Леушиных, Соколовых и других. Для владельцев завода выпуск художественного литья был визитной карточкой, возможностью показать и подчеркнуть высокое качество выпускаемого промышленного металла. Свою роль в распространении этих изделий в интерьерах домов сыграла небольшая стоимость вещей: изделия из чугуна были значительно дешевле подобных изделий из бронзы.
Завод давал заработать не только населению посёлков, но и жителям соседних сёл и деревень. Заготовкой леса и формовочной земли, изготовлением угля занимались семейные артели из сел Шошка, Лозым, Пажга, Ыб. Уже в первые годы существования сысольских заводов среди обитателей заводских поселков появились и немногочисленные коми. К 1773 году на Нювчимском заводе работали молотовый подмастерье Н. Мальцев из Выльгортской волости, мастер кричной тяги Т. Макаров из Небдинской волости, молотовый мастер Е. Шахов, подмастерья кричной тяги М. Попов и Г. Кузнецов, жившие вместе с семьями в поселке при заводе. К середине XIX века там появились Белоголовов из Ыба, Шарапов из Визинги, Напалков из Усть-Кулома и Сурнин, к началу XX века − Надуткин, Оверин, Князев, Кузьвасев, Габов, Рочев, Корычев, Вавилин, Бараксанов, Улитин, Елькин, Кузиванов, Сивков, Сивергин и другие. В поселках при Кажимском и Нючпасском заводах коми было меньше (Тебеньковы, Панюковы, Макаровы, Куликовы, Козловы, Грязных, Оботуровы и другие).
Рабочие Нювчимского завода часто брали жен из окрестных коми сел. Женщины усваивали господствовавший в посёлке русский язык, а дети говорили только по-русски. В нескольких поселившихся здесь коми семьях родной язык также со временем был забыт, и потомки стали считать себя русскими. Вследствие изменений условий жизни изменился и быт, всё крестьянское исчезло. Такие семьи стали считать себя русскими. Заводской русский говор отличался некоторым своеобразием: резкостью и грубоватостью произношения, заменой в глаголах конечной «л» на «в» (купив, пришов, ушов) и т. д.
Этнограф Л.Н. Жеребцов, исследовавший культуру и быт заводского населения, отмечал, что домашнее хозяйство заводского населения отличалось от крестьянского. Приписанные к заводу крепостные пахотной земли не имели и полеводством не занимались. Только возле домов у них были приусадебные участки, считавшиеся заводской землей. На них выращивали рожь, ячмень, овес, огородные культуры, позднее – картофель. Государственные крестьяне, поселившиеся при заводах, имели пашенные земли, где сеяли хлеб.
Заводское население большое внимание обращало на скотоводства. Скот имелся в каждом хозяйстве, причем почти исключительно крупный рогатый (две, иногда три коровы). Лошадей держали мало, также как и овец (больше их было у государственных крестьян, живших около завода). Для корма скота заготовляли сено на расчищенных покосах и лесных полянах. Расчистки производились на заводской даче. Каждый пользовался тем, что мог расчистить.
Важное значение в хозяйстве рабочих имели охота и рыболовство. Охотились в основном на боровую и водоплавающую птицу. В моменты массового перелета случалось так, что заводы останавливались, ибо все мужчины поголовно с ружьями в руках бежали к пруду и т.д. бить птицу. Подобные случаи были нередки даже в конце XIX века. За пушным зверем рабочие не охотились, так как охота для них имела смысл в качестве источника получения продовольствия (мяса), а не с целью добычи пушнины на продажу. Рыболовство в реках и прудах тоже служило источником улучшения условий питания местных жителей. Женщины все свободное от домашнего хозяйства время занимались плетением кружев, которые весной продавали или обменивали в Усть-Сысольске на необходимые вещи (главным образом, на одежду). Нювчимские кружева пользовались большим спросом у городских мещан из-за их прочности и красоты.
Поселения и жилища при заводах отличались заметным своеобразием по сравнению с соседними крестьянскими. Рабочие поселки еще во второй половине XIX века застраивались поквартально по специальному утвержденному заводоуправлением плану. Улицы прямые с двухсторонним расположением домов на них. Центром поселка была церковь с погостом. От церковной четырехугольной площади по прямым линиям расходились улицы. Сам завод располагался ближе к пруду на берегу речки.
В XVIII и начале XIX вв. рабочие строили свои дома из двух изб с сенями между ними, как у крестьян. Со второй четверти XIX века жилые постройки заводского населения стали резко изменяться, приближаясь по типу к городским. Возможно, что в этом деле играло роль влияние города, стремление рабочих жить по-городски, а не по-деревенски. Начинали возводить дом вскоре после женитьбы рабочего в местах, указанных заводской конторой согласно утвержденному плану постройки. Дом состоял из кухни и одной, двух или трех комнат. В новых домах не было полатей и лавок, зато появились («как у городских») кровати, шкаф, стол, жесткий диван и стулья.
Одеваться тоже старились, «по-городскому»: вся одежда шилась из фабричных (ситец, сукно), а не из самотканых материй. Специальных головных уборов не имелось. Девушки заплетали волосы в одну или две косы и носили их спущенными вдоль спины. Женщины обязаны были обвертывать косы вокруг головы. Поскольку ходить с непокрытой головой считалось неприличным, то и девушки, и женщины надевали платки и даже мужчины выходили всегда в картузах и шляпах.
Пища изготовлялась из тех же продуктов, что и крестьянская: молоко и молочные продукты, мясо и рыба. Большое внимание обращалось также на сбор и заготовку разнообразных грибов и ягод. Выращивалась на огороде разнообразная зелень. Все это позволяло готовить более разнообразные блюда по сравнению с традиционными крестьянскими меню. Обычными были различные супы, жаркие, винегреты, окрошки, каши и т.д.
Хлеб пекли караваями на поду. В праздники стряпали шаньги, плюшки, калачи, пироги и т.д. Из напитков любимым был чай. Все семьи стремились иметь самовары, которые кипятили по нескольку раз в день. Даже в цехах стояли громадные самовары и специально назначенная женщина следила за тем, чтобы они всегда к перерыву были горячими. Кроме того, летом готовили квас, а на праздники хмельное солодовое пиво. Пищу подавали на стол в общей чашке, из которой хлебала вся семья. Отдельных чашек не было.
Бóльшая часть фольклорных традиций формировалась в иноэтническом окружении русскими переселенцами из северных и центральных губерний России. Фольклорная культура этих традиций практически не испытала на себе иноэтничного влияния: состав жанров, жанровые доминанты местных фольклорных культур, специфика функционирования фольклорных произведений, особенности бытования обрядовых комплексов указывают на традиции Русского Севера и отчасти центральной России. В фольклоре потомков русского старожильческого населения республики обнаруживаются указания на их историческую родину и материнскую культуру, а иноэтничная среда для этих традиций стала фактором, влияющим на консервацию элементов материнской культуры.
Основой фольклорной культуры русского старожильческого населения заводских поселений Кажым, Нювчим, Нючпас (чугунолитейное, железоделательное производство) стали традиции тех территорий, откуда прибыли заводчане (Вятская, Вологодская, Костромская и другие губернии). Этнографы говорят о возможном влиянии принципов домостроительства с территорий Вятской и Пермской губерний; в материальной культуре поселка Нювчим сохранилась традиция кружевоплетения («плетение на коклюшках»), не характерная для местной коми культуры, но имеющая богатые традиции в близлежащих вологодских землях и др.
Местный прозвищный фольклор отражает характер взаимоотношений между пришлым русским и аборигенным коми населением, ментальную общность русских поселков. Так, русские жители всех трех поселений объединяются коллективно-групповым прозвищем – водохлебы (нювчимские водохлёбы, кажымские водохлёбы). Память о родине переселенцев закрепилась в родовых прозвищах: Вагановы – предки с реки Ваги Архангельской области, Солины – из г. Сольвычегодск, кировский лапоть, калужский лапоть – приезжие из Кировской, Калужской областей и др. Посредством групповых присловий подчеркивались разные условия жизни русского заводского и коми населения, особый статус заводчан: жители поселка Нювчим номинировались няня рок (семантика достатка, изобилия, хороших условий жизни), коми – кыдъя рок, бобонянь (актуализируются представления о бедности, нужде). Неприязнь между русскими и коми повлияла на то, что устаревший этноним зыряне утрачивает свою нейтральность и приобретает пренебрежительный, пейоративный оттенок; по свидетельствам местных жителей, название зыряне/-а использовали в качестве бранного, обидного.
Русский писатель П.В. Засодимский в изданной в 1878 г. после поездки по Коми краю книге «В зырянском крае» скептически отозвался о состоянии сысольских заводов, однако заметил, что «если принять во внимание богатство здешних руд и качество железа», то «здешние заводы в несколько лет могли бы обратиться в города, наподобие североамериканских Чикаго, растущих сказочно быстро; заводы могли бы завести свои собственные пароходы для сношений с Архангельском и с европейскими рынками...». Чикаго из Нювчима и других заводских поселков не получился. В 1918 году заводы были национализированы. В 1923 году из-за прорыва плотины, высокой себестоимости чугуна и незначительности количества рабочих Нючпасский завод был остановлен. В 1926 году завод окончательно решили ликвидировать, а рабочим предложили перейти на другие заводы. На Кажимском заводе в 1924 году законсервировали все цеха, кроме доменного. В 1926 году на заводе работало около 400 человек, из них постоянно – примерно 200 человек. Доменный цех работал лишь 3 месяца в году. В декабре 1927 года президиум Коми облисполкома решил с 1928 года провести консервацию Кажимского завода из-за его убыточности. Решение об окончательной ликвидации завода не было принято, но он так и не возобновил работу. Нювчимский завод доработал до начала 1990-х гг. В 20-е-40-е годы XX века, кроме литейного цеха, на нювчимском заводе открыли эмальцех, где впервые в республике освоили технологию изготовления эмалированной посуды, цех деревообработки, в котором в годы Великой Отечественной войны наладили производство лыж и саней. В 1993 году завод был продан частному предпринимателю, а к 1995 году прекратил работу.
Но заводы остались в памяти старожилов: «Наш нювчимский завод был кормилец… Всё производили. Чугунные ступки, сковородки, чугунники, котлы, печки, маленькие чугунки. Не у всех было в деревнях-то. Это в литейном только. Техническое литьё какое у нас было красивое, художественное литьё какое у нас было…», − вспоминала А.М. Соколова. Потомки кажимских и нювчимских династий литейщиков находили себе работу и в городе. В трудные времена дома разбирали и сплавляли по реке. Так в местечке Кируль в Сыктывкаре появились небольшие дома с четырёхскатной крышей, русской печкой и лежанкой. Некоторые из «переехавших» домов сохранились до сих пор. Из Кажима перевезли свои дома Воробьёвы, Кувардины, Миняевы. Потомки заводчан, освоив технические и инженерные специальности, работали на предприятиях города. Мастерство литейщиков и кружевниц, черпающее традиции в культуре русских Урала, Вологодской, Вятской, Архангельской губерний, привнесло новые черты в культуру Коми края.
Печатается в сокращении. Полностью читайте в источнике: Жеребцов И. Л., Формирование и некоторые этнокультурные традиции русских старожильческих локальных групп Выми, Сысолы, верхней Лузы и верхней Печоры / И. Л. Жеребцов, Ю. А. Крашенинникова, С. В. Бандура // Вопросы истории и культуры северных стран и территорий. – 2021. – № 2. – С. 6–39.
Следующая публикация
Комментарии 3